|
КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ
Литтусовка: вне и внутри
О литературной тусовке в разное время высказывались многие. К примеру, академик Гаспаров когда-то едко назвал тусовку содружеством кукушки и петуха. Тем не менее, чуть ли не каждый год по-прежнему появляются и порой обретают серьезный вес новые издания, премии, союзы и другие культурные институции, вокруг которых постепенно формируется свое сообщество, иногда закрытое для «чужих». Однако если в прежние годы отдельные поэты и прозаики вполне могли позволить себе существовать вне какой бы то ни было тусовки и при этом оставаться популярными, то что происходит сейчас? Нужно ли нынешнему писателю в обязательном порядке быть членом одного или нескольких «кланов» или «сообществ», чтобы находиться на плаву? Возможно ли появление новых писателей-отшельников вроде Виктора Пелевина и Саши Соколова? Или времена таких авторов прошли? И может ли талантливая пишущая молодежь сегодня обрести успех вне литературной тусовки?
Эти вопросы в рамках совместного проекта с Ассоциацией союзов писателей и издателей России редакция «Знамени» решила задать молодым поэтам, прозаикам и критикам — участникам межрегиональных и всероссийских творческих мастерских АСПИР, форумов молодых писателей Фонда СЭИП и семинаров-совещаний Союза писателей Москвы.
Ася Володина
Я отвечу с позиции автора, который появился в книжном мире только год назад. Условная литературная тусовка вошла в мою жизнь еще до книг, с моими первыми текстами. И это сообщество таких же авторов, как и я, которые приехали на литературные семинары, стали читать тексты друг друга и так знакомиться не только с новыми людьми, но и с новыми писателями — когда происходило совпадение симпатии и к автору, и к тексту, появлялись те самые связи, которые сейчас уже фиксируются словом «тусовка».
Семинары свели меня с такими писателями, как Иван Шипнигов, Софья Ремез, Дарья Бобылева, Вера Богданова, Ислам Ханипаев, Рома Декабрев, Ринат Газизов — этот список можно продолжить уже теми, с кем мы встретились на фестивалях или заездах. Большим прорывом лично для меня стало создание литературного сообщества «КЛКВМ» Ольгой Брейнингер осенью 2020 года. В тот момент сообщество работало не только как общий писательский чат, но и как форма литературного семинара, когда раз в неделю мы собирались на обсуждение текстов друг друга. Так, например, я не устаю повторять, что самый первый, еще совсем черновой вариант «Протагониста» зимой 2021-го разбирали два часа в «КЛКВМ», и обратная связь очень помогла мне доработать текст до той стадии, в которой его уже увидел мой редактор Алексей Портнов. Моя «тусовка» — это по большей части те люди, которые знали и ценили меня еще за несколько лет до того, когда я стала известна как Ася Володина, люди, которые поддерживали меня, когда было непонятно, взлетит ли этот самолетик или так и останется торчать на трассе, — и, конечно, моя лояльность им велика.
Другой вопрос, всем ли это нужно, — пожалуй, нет. Заставлять себя примыкать к какой-то определенной тусовке, выбирая не людей, а некоторую идею, которая их объединяет, кажется мне сомнительным занятием. Замыкаться в своем кружке избранных, где все друг друга знают и понимают, тоже опасно — это некая форма инбридинга, которая осуждается, например, в академической среде. Важно выходить из зоны комфорта и взаимодействовать в том числе с неудобными людьми по в том числе неудобным вопросам.
Я считаю, что для автора это личный выбор, и в этом выборе должна сохраняться верность себе — без принуждения к тем социальным связям, которые кажутся обременительными. Мне взаимодействие с коллегами дает больше сил, чем забирает, но если у кого-то иначе, то, конечно, плотность таких контактов должна быть меньше. Если нужно сидеть месяц или год в лесу, пусть так — главное, все же выйти из этого леса с текстом и знать, что тебе есть кому его показать.
Помню, когда мы обсуждали с научной руководительницей, сможем ли мы сработаться, она произнесла такую фразу: «В этом деле душа душу ищет». В писательском тем более — ищет. Я считаю, мне повезло такие души найти.
Анастасия Карпова
Союзы, объединения, мастерские… Для чего все это нужно современному писателю? Прежде всего, для взаимодействия с себе подобными. Дело в том, что человек пишущий творить может и в одиночку, а говорить о своем творчестве — только в приятной и, что немаловажно, понятной ему компании. Авторам в большинстве интересно мнение со стороны, ведь это закономерность учебы в том числе. То есть любое сообщество — это не только социальные грани, но и первостепенный литературный элемент. Стоит помнить только одно — каждый автор и сегодня сугубо индивидуален, и не исключено, что кому-то по силам плыть и против течения. Дело житейское. Главное — выдержать.
А вообще часто бывает так, что вроде живешь себе, пишешь, а жизнь сама располагает к новым знакомствам, семинарам и другим литературным событиям. И тогда получается, что не ты нашел тусовку, а как бы она сама тебя нашла. Хорошо ли это? Для меня — да. Во-первых, тебя понимают и ждут. Во-вторых, ты практически всегда оказываешься полезным. И, наконец, твое имя чаще встречается в литературном потоке. Тут уже каждый находит свое — известность, встречи, возможности... Если говорить совсем предметно, то так, например, в подобной тусовке можно узнать об актуальных конкурсах и премиях, открыть интересные площадки и новые литературные форматы, обрести публикации в конце концов. И это — нормально. Это так всегда и работало. С такими людьми ты говоришь на одном языке, оттого не страшно идти дальше. Не тратишь время впустую, а вместо этого несешь абсолютную пользу в массы и как итог — приходишь к своему читателю. Для себя я отметила еще один важный момент литературной тусовки — это поддержка. В любое время. По любому поводу и без. Ведь в литературе все, как и в жизни, пропускаешь через себя. И поддержка других — спасение. К слову, на то мы и писатели, что не скупы говорить вовремя и по делу то, что так необходимо. А литература — тонкая материя. Здесь чувствовать нужно. Любить…
Но вернемся к писательским союзам. Как известно, сегодня они не так важны, причем как для некоторых авторов, так и для читателей. Плохо это или хорошо? Время покажет. Для кого-то союзы — изжившая себя литературная единица, однако для меня членство в подобных организациях — все еще некий знак качества, достижение, новый творческий этап. Кроме того, многие союзы и сегодня, продолжая свои традиции, создают для писателей, в частности молодых авторов, поле для реализации талантов. Это и конкурсы, и специальные проекты, и даже гранты на издание книг. Да, не исключено, что книгу можно издать и самостоятельно, но, как говорится, всяко лучше, когда «заслужил». Да и плыть со знающими и понимающими тебя людьми в надежной лодке намного безопаснее, чем рисковать в одиночестве на плоту. И дело тут даже не в конкретной тусовке. Дело в людях и желании объединяться, творить, быть частью литературной действительности.
Шевкет Кешфидинов
Любопытная тема для обсуждения, даже немного провокационная, как мне кажется. Сразу хочется поспорить, оправдать Большую Литературу, сказать, что на вершину взбираются самые талантливые, а не самые тусовочные… На этом моменте в зобу дыханье сперло, пока переводил дух, возникла масса вопросов.
С какой целью автор приходит в литературу? Сказать что-то новое? Дать читателю неизведанную тему, незнакомого героя? Он хочет войти в Литературу или в Литературный процесс? Он хочет заниматься творчеством или строительством личного бренда?
Да, действительно, довольно часто появляются «издания, премии, союзы и другие культурные институции, вокруг которых постепенно формируется свое сообщество, иногда закрытое для “чужих”». Это началось сегодня? Нет, конечно. Это было всегда. Такие правила игры: ищи своих людей и успокойся.
Нужно ли нынешнему писателю в обязательном порядке быть членом одного или нескольких «кланов» или «сообществ», чтобы находиться на плаву? Я порой встречал писателей, которым не очень-то интересно находиться на плаву. Им и на дне (в тени и в тине) хорошо. Они считают, что писательство — штука одинокая. Если природа молодого автора иная, значит, веселее греби к свету, туда, где, возможно, найдешь руку, которая вытянет тебя на берег. Правда, тут есть своя побочка. Рука-спасительница может оказаться хоть и доброй, но одновременно властной настолько, что скоро ты, молодой и честолюбивый гребец, будешь очень стараться соответствовать тем правилам, которые эта рука установила, чтобы получить одобрение. И вскоре ваши талантливые тексты нельзя будет отличить друг от друга.
Я не люблю то, что означает «тусовку», где свои пишут отзывы своим. Содружество, где остается место здравой критике, а не только царит бездумная хвала, — мне ближе. Пусть это прозвучит идеалистически, но я предпочитаю иметь дело с молодыми авторами, кто думает в первую очередь о тех идеях, которые не дают им покоя, жгут по ночам и заставляют — заставляют! — писать, редактировать и снова писать. Да, в душе я жду новых писателей-отшельников (иначе зачем это все). Я также верю, что талантливая пишущая молодежь вне литературной тусовки обрести успех может, но при этом понимаю, что получить литературные премии — вряд ли. У меня не просили совета, поэтому я его обязательно дам: не относитесь к этому слишком серьезно. Победитель здесь все равно один — настоящая литература.
Анна Лужбина
Когда я размышляю о сообществах, не могу отказаться от одной очевидной мысли: чисто биологически, исходя из своей природы, человек тянется к группе единомышленников. Наверное, есть и исключения (они ведь всегда есть?), но условные одиночки чаще всего собираются в группы одиночек, и тем самым становятся такой же тусовкой, просто идущей в другом направлении.
Из активно издающихся авторов с образом отшельника сегодня действительно мало кто приходит в голову. Даже задумываясь о Викторе Пелевине, я сразу же вспоминаю агрессивную рекламу его свежего романа. Можно ли назвать автора отшельником с рекламой всюду: от любого книжного магазина до вагона метро и сервиса по вызову такси?
При этом есть писатели, которые ведут свои группы или каналы в соцсетях с небольшим количеством подписчиков и прекрасно себя чувствуют. Чаще всего это касается авторов, работающих в жанрах, не подходящих массовому читателю (например, абсурдистов). Но они, как и сказано выше, тоже формируют свои кланы, издают журналы и так далее…
В целом, современная ситуация вокруг сообществ напоминает мне соцсети с безусловным акцентом на взаимном поглаживании и рекламе. Но думаю, что все равно в этом много пользы, если сообщества не ревнивы, не категоричны и оставляют автору определенную свободу. Так действительно легче выйти на потенциального читателя, найти поддержку среди коллег и приглядеться, как функционирует литературный мир, если автор в самом начале пути. Однако я знаю очень мало молодых писателей (может быть, дело в моем круге общения), состоящих в профессиональных союзах. Чаще всего они собираются вокруг какой-либо школы, наставника или издательства/журнала с близкими ценностями, которые привлекают каким-то конкретным продуктом, а не просто тем, что это — союз.
У меня есть круг близких и «своих» людей, имеющих прямое отношение к литературе, но эти люди принадлежат к самым разным сообществам и вместе с этим как будто бы и не принадлежат. Почти ни про одного из них я не могу сказать, что он состоит только здесь и нигде больше не появляется. Точно так же я не могу причислить себя к одному какому-то клану, союзу или литературной школе. Кажется, понемногу я присутствую почти всюду, но в то же время я сама по себе, меня привлекает разнообразие. Как будто сейчас важно быть гибким и подвижным: приехать на фестиваль в какую-либо резиденцию, через неделю заглянуть на праздничный вечер издательства или журнала, а после обсудить рассказы друзей-писателей в зуме. Можно ли обойтись без этого? Видимо, нет очевидного ответа, есть только рассуждение.
Сообществ требовательных, замкнутых на себе и создающих свою собственную, закрытую экосистему, мне хочется избегать. Кажется, что авторы в них читают только друг друга, ходят на одни и те же встречи, двигаются по некоему кругу, всматриваясь лишь в спины впереди идущих. Наверное, это дает ощущение защищенности, значимости, доступно объясняет, каким автором нужно быть, как писать правильно, кого читать. С готовыми правилами легче жить, но мне хотелось бы разобраться самой. Я сталкивалась с такими системами несколько раз, но всегда — сбегала.
При этом я не знаю, кто читал бы меня (хоть чуть-чуть!) без работы издательства по продвижению, без книжных блогеров, без премий и фестивалей. Мне плохо удается продвигать себя без чьей-либо помощи, да и знаю по себе-читателю о пресловутом «эффекте самиздата»: автор развивает свой бренд самостоятельно потому, что он — отшельник, или потому, что его никуда не берут из-за низкого уровня письма? Да, всегда можно проверить, убедиться лично, но чаще всего на проверку у читателя нет времени. Кажется, что в том объеме информации, который окружает сейчас каждого человека, необходим тот, кто пытается хоть что-то структурировать, составлять списки. Иначе читателю самому не справиться, а писатель без читателя перестает таковым являться.
Александр Москвин
Когда я только начинал заниматься литературой, меня очень вдохновляли слова из книги «Как стать писателем» фантаста Юрия Никитина, что писательство — едва ли не единственная профессия, где есть шанс пробиться у «людей закомплексованных, зажатых, просто застенчивых или, скажем, непробивных»: достаточно написать хороший текст, а все остальное придет само. Однако в реальности оказалось, что дело обстоит не совсем так. Конечно, хороший текст — явление самодостаточное, способное самостоятельно проложить себе путь. Вот только определенный социальный ореол может сделать эту дорогу более короткой и менее тернистой: например, поможет тексту сразу попасть на глаза профильному редактору, а не прозябать долгое время в самотеке.
Творческий процесс — дело глубоко личное, одинокое, в какой-то степени интимное, но вот распространение получившегося в итоге текста уже переходит из области высоких материй в прагматичный разряд культурных индустрий, дела сугубо коллективного. Литература как социальный институт не может существовать без каких-либо сообществ, объединений, группировок… Вся ее история состоит из множества направлений, которые в школьном учебнике, возможно, и выглядят просто набором идей и методов, но в реальности представляли собой сообщества людей, связанных различными взаимоотношениями.
Принадлежность к какой-либо тусовке иной раз воспринимается как что-то негативное. На многих ресурсах — от солидных изданий до личных блогов — можно встретить сетования, мол, печатают только «своих», премии дают только «своим». При этом такого рода рассуждения обычно сопровождаются указанием, что на самом-то деле гонораров и наград достойны совсем другие люди (список прилагается и чаще всего состоит из тех, кто является «своим» по отношению к автору).
Человек — по природе своей существо социальное, поэтому нет ничего удивительного в том, что единомышленники собираются вместе. Совместными усилиями проще продвигать свои идеи, находить аудиторию, реализовывать творческие проекты. Конечно, принадлежность к какому-либо сообществу наделяет человека определенным социальным капиталом. Наличие такого ресурса способно существенно укрепить его положение в литературном мире. Бесспорно, связи могут обернуться какими-либо достижениями, но все-таки в литературе первостепенен текст. Никакая социальная активность не компенсирует отсутствие качественного текста, а чрезмерная увлеченность ею может даже помешать его созданию.
Я долгое время прожил в регионе, где на протяжении многих лет пламенел конфликт между отделениями двух крупнейших писательских союзов страны. Когда-то на заре постсоветской эпохи их действительно разделяли политические и эстетические разногласия, но с годами они постепенно развеялись — для человека со стороны разница между теми и другими стала практически незаметна. Тем не менее накал противостояния не снижался. В него активно включались даже довольно молодые люди, не особо вникавшие в суть конфликта, — с не меньшей упертостью, чем старшие товарищи, они провозглашали себя настоящими писателями и клеймили оппонентов кончеными графоманами. Мне кажется довольно странным тратить ресурсы и энергию на такого рода деятельность, если их можно направить в более конструктивное русло.
Что касается лично меня (к числу тех, кто добился успеха, я явно не отношусь, но, поскольку участвую в этом опросе «Знамени», к разряду тех, кто «держится на плаву», наверное, могу себя причислить), то я человек ужасно замкнутый, интровертный, некоммуникабельный и не входящий ни в какие тусовки. Тем не менее, у меня есть и публикации, и победы на литературных конкурсах. Возможно, если бы я умел вращаться в литературных кругах, результаты были бы более впечатляющими, но, с другой стороны, лень, прокрастинация и неуверенность мешают их достижению куда сильнее, чем мое отсутствие в каких-либо «кланах» или «сообществах».
Александр Сараев
Размежевание общего литературного поля на небольшие участки и формирование на них отдельных сообществ по эстетическим, идеологическим и другим общим взглядам — процесс, как мне кажется, древний и естественный. Можно поумничать и вспомнить «Беседу любителей русского слова» и «Арзамас», символистов и акмеистов, «деревенщиков» и «горожан» — особенно послевоенную литературу СССР, почти непроницаемо разделенную на официальную и андеграунд. Последний, кстати, наплодил огромное количество этих самых «тусовок», оказавших и до сих пор оказывающих влияние на весь современный русскоязычный литпроцесс.
Так или иначе, почти все писатели когда-то примыкали к неким группам. В том числе упомянутые Виктор Пелевин и Саша Соколов. Первый отучился два года в Литинституте, в 1990-х и начале 2000-х появлялся на писательских семинарах и круглых столах. (Говорят, после одной из таких встреч Виктор Олегович узнал от коллег, что издательство «Вагриус» ему недоплачивает, и перешел в «Эксмо» — пример практической пользы от общения с другими писателями.) Второй тоже стал отшельником не сразу. Писательский путь Саши Соколова начался со СМОГа — яркого и громкого литературного объединения. А имя — Саша вместо Александр — появилось отчасти в результате соприкосновения с Союзом писателей, в котором состояло шестнадцать Соколовых — один из них настойчиво требовал, чтобы начинающий писатель сменил фамилию, но Соколов в конце концов поменял имя, правда, уже на Западе.
Нахождение внутри среды кажется мне необходимым залогом вхождения в литературный процесс вообще. Становиться отшельником лучше по достижении определенного уровня известности и мастерства, тогда эта позиция начнет работать как реклама, подпитывая интерес читателей, — опять же, Пелевин или, скажем, Сэлинджер — а сам автор почти ничего не потеряет от разрыва с цехом.
Молодой писатель рано или поздно найдет себе товарищей по интересам. Хорошо, если это сообщество не станет замкнутым и оторванным от реальности, не будет слишком сильно враждовать с другими. Такие группки мы можем наблюдать, например, в соцсетях, когда автор — как правило, очень средний, если не совершенно бездарный — окружает себя лояльной аудиторией, лояльными товарищами и становится в своих собственных глазах непоколебимой бронзовой величиной, любая критика в отношении которой — хейт и зависть. (Впрочем, это актуально не только для сетевых авторов.) Такая стратегия часто выглядит выигрышной. Автор может собрать огромную аудиторию, издавать книжки десятками тысяч экземпляров и разбогатеть. Но литературного роста и развития таланта не случится. Поэтому начинающему писателю важно не «найти своих и успокоиться», а постоянно общаться с «чужими». Общение с теми, кто будет не только хвалить, но и критиковать (справедливо и уместно), на мой взгляд, всегда более продуктивно. В конце концов, хороший писатель — человек любопытный, исследователь, который хочет знать все, готов учиться и ошибаться.
Павел Сидельников
Иерархия в литературе существовала всегда. Как и элитарность. Еще — литература всегда была «тихим» занятием, за исключением периода оттепели — но и тогда людей больше интересовал воздух свободы, нежели произведения официальных шестидесятников.
Вопрос в другом: какой сегодня успех можно обрести в литературе? Получать небольшие (в общем масштабе) денежные премии, публиковаться в толстых литературных журналах и на различных интернет-порталах, отхватить некоторую известность и посещать литературные мероприятия, иногда путешествуя, — на этом список и заканчивается.
Если в рамках литературной тусовки список настолько мал, то на что можно рассчитывать за ее пределами? Большинство молодых стихотворцев даже своих стихов наизусть не знают. Тогда почему кто-то вообще должен знать их? Я уверен, что незаинтересованному читателю наши произведения сегодня не нужны. Он обеспокоен совершенно другими делами. Рынок диктует свои условия, в которых нет широкого внимания литературе. Получается, что одни литераторы пишут для других и читают друг друга. То же самое и с институтом критики, который, словно рыбка в банке, продолжает плавать, но никак выбраться из своего водоема, к сожалению, не может.
Литература в сегодняшних реалиях свободна. Этим она и привлекательна, и прекрасна. Зачастую именно в такие времена рождаются самые настоящие произведения — выстраданные и вымоленные самой жизнью. Настоящий прозаик/поэт просто пишет — в творческом процессе его не волнует ничего, кроме самого текста: ни успех, ни слава, ни признание.
Конечно, жаль, что кроме исключительного ежедневного письма прозаику/поэту еще необходимо думать о своем физическом существовании: что-то есть, где-то жить, в чем-то ходить и т.п. О какой-то другой, не связанной напрямую с писательством, но приносящей реальный стабильный материальный доход работе. Хотя Батюшков завещал: «Поэзия требует всего человека». Как поэзия может получить всего человека, если этот человек думает еще о чем-то другом?.. Вопрос внутреннего содержания.
Например, в Воронеже живет поэт Сергей Рыбкин. Он пишет стихи, читает книжки, думает и живет поэзией, при этом работает в банке и никак не беспокоится о литературной тусовке. Для него сам процесс сочинения — главный и единственный.
Если посмотреть иначе, то литературная среда, конечно, необходима. Правда, ее можно воспринимать по-разному: с одной стороны — то, что происходит сегодня; c другой — то, что происходило вне времени и пространства. На самом деле эта литературная среда настолько широка и ничем не ограничена, что и за жизнь всего не разберешь, начиная с Энхедуанны и не заканчивая никем, ведь новые любопытные тексты появляются каждый день.
Есть очень показательная аллюзия на эту тему. Представим условную комнатку, где Пушкин разговаривает с Тарковским, Лермонтов играет в шахматы с Есениным, Ахматова пьет чай вместе с Толстым, Маяковский спорит с Тютчевым и т.п. Вот может ли сегодняшний прозаик/поэт войти в такую комнатку со своими текстами? Кто-то да может, но далеко не каждый.
Настоящий успех состоит только в том, чтобы написать что-то такое, чего прежде не было. Показать то, чего до твоего текста не знали, хотя каждый день видели, но проходили мимо. Никаких разработанных стандартов и установленных правил нет. Это очень трудная задача, которая в разы сложнее, чем получение премии или публикации в журнале. Об этом стоит думать и эту самую задачу постепенно решать, как мне кажется. Тогда и успех сам по себе придет.
Единственное: долгожданный (для многих писателей и поэтов) успех, скорее всего, придет после смерти, когда до славы и признания уже не будет никакого дела…
Татьяна Филатова
Конечно, в городе, в котором я всю жизнь живу, нет никаких «кланов» и литературных тусовок, если смотреть по-крупному. Если мне удается попасть на различные школы или мастерские, я с нетерпением жду этой поездки, атмосферы, этой возможности. Без них не было бы моих текстов, я даже мысленно веду разговоры с мастерами, когда сомневаюсь в том, что написала. И сама стараюсь выжать максимум из своих возможностей, когда веду семинары, чтобы помочь другим.
Этот постоянно всплывающий вопрос: может ли писатель быть и автором, и активным общественным деятелем в «сообществе», «клане», все-таки очень индивидуален. Нашей психике свойственна необходимость «найти своих и успокоиться», и это желание мне очень понятно. Но каким бы ни было сообщество, если оно должно подчиняться каким-то законам, непременно возникнет бюрократия. Перефразируя песню «Sweet dreams» — одни хотят построить систему, другие хотят быть встроенными в систему, но на создание и поддержание сообщества уходит много ресурсов. На развитие его участников тоже — это подвижничество, жертва. Вопрос, искренняя ли она или что-то за собой скрывает? Быть частью системы — это значит представлять, как и что должно быть, подчиняться чему-то, мне это представить сложно. Я придерживаюсь мнения, что творчество уникально, как и сам человек, и не знаю, как этот тонкий процесс можно проводить через такие фильтры.
Среда ярких, талантливых, ищущих и воплощающих людей заряжает и заряжается сама от себя. «Клан» ли это? Мне кажется, такие люди притягиваются друг к другу естественным путем, как подобное к подобному, и для этого не нужно работать под каким-то общим лозунгом, дружить против кого-то. Получается, я из тех, кто согласен с незабвенной цитатой Замятина про настоящую литературу. В конце концов, когда я открываю книгу, мне важен сам текст. Книгу я или захлопну, или прочитаю, и медийность автора на это не повлияет. Хороший текст всегда скажет за себя сам, я так думаю.
|
