НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Странник для себя

Homo скриптor: Сборник статей и материалов в честь 70-летия Михаила Эпштейна / Под ред. М. Липовецкого. — М.: Новое литературное обозрение, 2020. — (Научное приложение. Вып. CCII).

В сборнике статей и материалов, изданном к семидесятилетнему юбилею Михаила Эпштейна, главный герой раскрывается во всей полноте своих ипостасей — классификатор и словотворец, культуролог и литературовед, проектировщик новой топологии гуманитарного знания, философ возможности и свободы, теоретик постмодернизма — и тут же его вдумчивый и аккуратный критик… Всего не перечесть.

То, что книга передает как атмосферу мыслительного космоса юбиляра, так и ошеломляющую многогранность этого космоса, и позволяет нам ответить на вопрос — удачна ли она, достигает ли своих целей? В высшей степени удачна и достигает.

Перейдем теперь к структуре и содержанию сборника — с неминуемыми заметками на полях.

«Homo скриптor» открывается предисловием Марка Липовецкого (он же — редактор всего издания). Далее следуют рубрики «О Михаиле Эпштейне», «Эссе», «Литературоведение», «Поэтика и лингвистика», «Теория культуры», «Интернет», «Беседы с Эпштейном». В сборник включены также избранная библиография Эпштейна и хронограф, знакомящий читателя с основными вехами биографии юбиляра.

«Эпштейну явно тесно в существующей номенклатуре гуманитарных дисциплин, и он изобретает новые, закладывая их основания своими пионерскими трудами: науковедение и науководство, скрипторика (антропология и персонология письма), техногуманистика, хоррология (наука о саморазрушительных механизмах цивилизации), текстоника (наука об электронном бытовании текста), неология и креа­торика (науки о творческом обновлении языка), транскультурная риторика, сверхпоэтика и сверхфилология…» — пишет в предисловии к сборнику Марк Липовецкий. Предисловие в целом — обзор «с птичьего полета» интеллектуальной галактики Эпштейна, сжато и выразительно касающийся ее основных составляющих.

В статье «Вулкан концепций» читатель познакомится с впечатлениями Александра Гениса от общения с главным героем сборника. «Эпштейн любит слова почти чувственной любовью и сочиняет так, что фонетика у него работает на семантику. Он слушает все, что пишет, выискивая тайные, сокрытые привычкой смыслы, и сопрягает их в философемы, которые напоминают ученое рассуждение и шаман­ское заклинание», — пишет автор заметок.

Материал Кэрол Эмерсон посвящен анализу книги Эпштейна «Трансформативная гуманистика. Манифест». «Эпштейн, — замечает Эмерсон, — начинает и заканчивает книгу по правилам истинного манифеста: в начале описано плачевное положение дел, в конце дается “инструкция” с практическими предложениями по его исправлению. Эти последние включают “восстановление реальностей, упущенных точными науками”, рождение новых гуманитарных дисциплин (в отличие от нашей практики робко сближать уже существующие науки), а также проект “Университетского центра гуманитарных инноваций”, в котором наша “информационная вселенная” могла бы вырабатывать стратегии для превращения в «трансформационную мультивселенную».

В широко задуманной, хотя и несколько размытой статье Григория Тульчинского «Модель построения мыслимых миров» речь идет о мыслепорождающем потенциале, сжатой философской пружине «Проективного словаря гуманитарных наук», над которым долгие годы работал Эпштейн. В материале Сергея Акопова, посвященном концепту «транскультурности» в мышлении Эпштейна, читатель, в частности, найдет весьма актуальную для наших дней критику мультикультурализма, которому в качестве альтернативы предлагается транскультурность «как состояние виртуальной принадлежности человека многим культурам». «Все мы “странники для себя”, — пишет Эп­штейн, — не только потому, что мы приезжаем в Америку из России или в Россию из Центральной Азии, но и потому, что мы приходим в данное общество из детства, из нашего одиночества, из тех внесоциальных, контркультурных ниш, которые объединяют (а не разделяют) большинство людей во всем мире».

В разделе «Эссе» один-единственный материал — повествование Михаила Шишкина о написании Джеймсом Джойсом «Поминок по Финнегану» и его последних годах. Прекрасное грустное эссе (правда, какое оно имеет отношение к теме сборника, я так и не уразумел).

В большей части материалов рубрики «Литературоведение» демонстрируются методы и приемы, введенные Эпштейном в исследовательский оборот. Александр Жолковский на собственном примере рассказывает о механизмах творческого озарения в литературоведческой практике. Из статьи Олега Проскурина мы с высокой степенью вероятности узнаем, к какому биологическому виду относится «птичка божия» в «Цыганах» Пушкина, — та, которая «не знает ни заботы, ни труда». Вера Проскурина обстоятельно разбирает возможные визуальные и текстуальные «прототипы» образа Екатерины Великой в «Капитанской дочке». Илья Виницкий в статье «Рубанок и попугай» выясняет, действительно ли Виктор Шкловский так плохо относился к творчеству Владимира Короленко, как об этом принято было думать. Евгений Добренко выводит статичность позднесталинского искусства из факта практической неотличимости содержания понятий «социализм» и «коммунизм» в послевоенной идеологии, проявления сознания эпохи как «уже раз и навсегда наставшего будущего». Елена Глазова разбирает интереснейшие параллели между «Петербургом» Андрея Белого и «Доктором Живаго» Бориса Пастернака. Денис Иоффе вскрывает буддийские контексты поэтики Аркадия Драгомощенко. Анастасия Де Ля Фортель рассуждает о мнемотопике в современной русской литературе на примере романа «Предел забвения» Сергея Лебедева — правда, этот текст кажется немного невнятным и затянутым. В интереснейшей статье Марка Липовецкого обсуждается, как возможен романтизм в современной поэзии, вводится понятие пост-романтизма, упоминается концепция неоромантизма Кирилла Анкудинова.

В разделе «Поэтика и лингвистика» единственной темой (но не статьей!) является проблематика лингвокреативности — как в сравнении со словотворчеством Велимира Хлебникова (материал Владимира Фещенко), так и на примерах, взятых из современной русской поэзии (статья Натальи Фатеевой).

Раздел «Теория культуры» состоит из четырех небольших исследований. Дмитрий Леонтьев изящно и тонко раскрывает потенциал концепта «возможностного» в мышлении Эпштейна. Статья Дины Хапаевой крайне интересна демонстрацией различия трактовки творчества Достоевского у Бахтина и Эпштейна, который ставил под вопрос адекватность бахтинского диалогизма как «универсальной отмычки» к творчеству великого русского классика. Николай Копосов выявляет противоречия и напряжения современной методологии исторического знания. Наконец, Игорь Клюканов анализирует прочтение Эпштейном тематики любви как четвертого вида безумия по Платону.

В разделе «Интернет» нас встречают материал Алиссы ДеБласио о развитии философского сектора Рунета с 1994 по 2008 год и размышления Александра и Григория Асмоловых о гуманитарном потенциале Интернета, о его возможной трансформации от адаптивных технологий к генеративным сетям.

Наконец, в разделе «Беседы с Эпштейном» мы получаем возможность заново охватить взглядом все представленное сборником мыслительно-тематическое поле, но уже в прямом исполнении его творца. Здесь читатель найдет фрагменты переписки Эпштейна с Дмитрием Шалиным о русском постмодернизме, три беседы юбиляра с Ольгой Балла, тематический диапазон которых необычайно широк (от проблем методологии гуманитарного знания до вопроса возможности самосознания у машины), и разговор Эпштейна с Евгением Шкловским, посвященный проекту «Книга Книг» на базе созданного Эпштейном сайта ИнтелНет.

Сборник явно рассчитан на неоднократное прочтение, и вдумчивый читатель, не сомневаюсь, будет возвращаться к нему снова и снова. В наше пессимистическое и уставшее время Михаил Эпштейн показывает нам пример доверия к будущему — и собственной работы на то, чтобы это доверие оправдалось. А это дорогого стоит.

Богдан Агрис