Светлана Климова

Новые русские крестьяне

Слово “крестьянин” для русского уха привычнее иноземного “фермер”, удобнее казенно-длинного определения “хозяин личного подсобного хозяйства” и предпочтительнее “колхозника”, звучащего очень по-советски, уничижительно. Да и людей с таким статусом осталось немного. Первым открытием для нас было то, что наши собеседники, причем даже хозяева латифундий, охотно называли себя крестьянами.

Крестьянин, ведущий свое хозяйство, в отличие от работника совхоза или колхоза, включен в многочисленные социальные связи с наемными работниками, партнерами по бизнесу, чиновниками, банкирами. Все ориентируются на свои интересы в этом сотрудничестве-соперничестве, все мобилизуют свои ресурсы, чтобы остаться на плаву в совершенно новых для них рыночных условиях. У одних это получается, у других — нет.

Практически все “новые русские крестьяне” в переломный период рыночных реформ оказались один на один со своими земельными наделами: без орудий труда, без разнообразных производственных и экономических навыков, которые необходимы сельхозпроизводителю.

Разнообразие навыков особенно важно, потому что в колхозах и совхозах практически все работники выполняли частичные функции: либо только пахали, либо только доили, либо только считали трудодни или писали отчеты для начальства.

Важно и то, что освоение правил рыночной экономики в сфере сельскохозяйственного производства никому не гарантировало успеха, поскольку правила эти очень быстро менялись и продолжают меняться. А тот, кто не успевает отслеживать перемены, рискует все потерять.

Во время двух командировок в южные районы России нам довелось пообщаться почти с сорока фермерами. На конкретных человеческих историях мы попытались разобраться, как нужно и не нужно вести себя сельхозпроизводителю в условиях современной России. Для нашей “портретной галереи” мы выбрали тех, чьи жизненные траектории с начала 90-х годов наиболее показательны.

Сергей Анатольевич — успешный сельхозпроизводитель, которому открыты двери в любой банк, и он этим пользуется. Вместе с тем он последовательный сторонник кооперации, один из наиболее крупных пайщиков кредитного кооператива “Предгорный”.

В советском прошлом Сергей Анатольевич получил специальность технолога пищевого производства и работал заготовителем. Фактически он пришел в сельскохозяйственное производство, имея опыт посреднической деятельности. В 1991 году работал как хозяин индивидуального частного предприятия, в котором, кроме него, было три человека: бухгалтер, водитель и заготовитель.

Деловую стратегию этого фермера можно обозначить формулой “все, что может приносить доход, должно приносить доход”. И не важно, какой это доход — большой или поменьше, в денежной или товарной форме, от производства или непроизводственной деятельности. Особенность начального этапа его делового поведения — способность работать одновременно в двух—трех смежных производствах и присматриваться к четвертому, оценивая каждый с точки зрения текущей и будущей конъюнктуры. Схему получения начального капитала он сам обозначил формулой “купил — продал”: купил семечки, переработал их в подсолнечное масло и продал. Денег заработал столько, что смог купить мельницу. Муку поменял на трактор, обзавелся землей, стал ее обрабатывать. Отходы мукомольного производства тоже пошли и в свое дело, и на продажу: стал Сергей Анатольевич торговать кормами для свиней и птиц, завел свиноферму. Мало кто занимался свиньями десять лет назад — свиноводство тогда оказалось выгодным вложением сил и средств. Намечающийся кризис перепроизводства свинины он почувствовал, когда другие только начинали заводить свиней, — и свернул это направление.

Доминанта его хозяйственного мышления — постоянное соотнесение затрат и результатов, оперативное перепрофилирование производства. Но не только предпринимательское чутье помогло Сергею Анатольевичу на этапе первоначального накопления капитала. В рассказе о тех временах он часто упоминал неденежные способы расчета с должниками и партнерами. Все связи оказались вполне выгодными для него: и когда расчет производился деньгами, и когда товар менялся на товар. Особенно если товаром была земля. Сейчас такие расчеты называются поглощениями. Драматическая история должника-неудачника стала фоном для лаконичного рассказа о собственной предприимчивости: “Они все просят: дай нам денег… Денег ему одолжил — урожай он собрать не успел. Я взял у него телят. А куда их ставить? Пришлось купить ферму”.

С землей Сергею Анатольевичу повезло. На большей части земель сельхозназначения в районе слой чернозема невелик — примерно двадцать пять сантиметров, под ним начинается галька. А на землях Сергея Анатольевича толщина черноземного слоя — два метра. От ответа на вопрос, сколько у него земли, он уклонился, но сказал, что начал со ста гектаров. По некоторым косвенным признакам (количество сельхозтехники, объемы продаж зерновых культур) можно предположить, что он владеет примерно тысячей гектаров земли.

2007 год для Сергея Анатольевича оказался удачным. Он сделал ставку на зерновые и не прогадал, несмотря на засуху. Весной он говорил, что районные власти уговаривали его расширять животноводческое направление, но он не поддался на уговоры. Чутье его не обмануло: резко возросшие объемы производства мяса сделали это производство убыточным, разорили тех крестьян, что полностью вложились в этот бизнес. А пшеница, по его словам, дала хозяйству до трехсот процентов прибыли.

Осенью, когда мы приехали к Сергею Анатольевичу второй раз, он сказал, что решил сократить производство зерновых и увеличить поголовье свиней, поскольку в 2008 году “явно будет сговор перекупщиков по поводу зерновых”. Именно потому, что многие свернули свиноводство, следующий год обещает быть удачным на этом направлении.

С началом действия национального проекта “Развитие агропромышленного комплекса” Сергей Анатольевич купил полный комплект техники для работы на больших площадях — и тоже не прогадал. Теперь Сергея Анатольевича можно назвать крестьянином-капиталистом — так мы называем успешных сельхозпроизводителей, имеющих в собственности или аренде большой участок земли (от сотни до нескольких тысяч гектаров), позволяющий вести товарное производство, а также комплект современной высокопроизводительной техники и наемных работников.

Еще один важный фактор успеха крестьянина-капиталиста Сергея Анатольевича — готовность и умение постоянно работать с информацией. О банковских кредитах, о новой технике, как отечественной, так и зарубежной, о рынках сбыта, семенах, удобрениях, стоимости труда... Когда мы беседовали, он просматривал приходящие к нему по факсу проспекты, между делом показывая и рассказывая, что хотел бы купить.

Кроме того, Сергей Анатольевич — член районной Ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств и кредитного кооператива. Очевидно, что сотрудничество в кооперативе с крестьянином-капиталистом выгодно для мелких сельхозпроизводителей. Но какой ему резон сотрудничать с ними? Оказалось, что резон есть, Сергей Анатольевич — один из самых горячих сторонников кредитной и сбытовой кооперации в районе. Главные его аргументы — экономические: он считает, что сбытовая кооперация позволяет формировать большие объемы продукции и самостоятельно выходить на потребителя, минуя посредника.

Кредитный кооператив Сергею Анатольевичу тоже нужен. Весной он говорил, что ему не жалко отдать два процента от суммы кредита кооперативу за то, чтобы не тратить времени на оформление финансовых документов, оперативно получать всю нужную информацию и узнавать новости, находить рынки сбыта.

Кредитный кооператив оказался еще и площадкой для знакомств, установления деловых отношений. Сергей Анатольевич еще со времен своей заготовительной деятельности понял значение связей как важнейшего ресурса производственной эффективности, и эта функция кредитного кооператива для него не менее важна, чем финансовая и информационная. Однако к осени Сергей Анатольевич признал, что значимость кредитного кооператива как финансового учреждения для него сильно уменьшилась: банки выстраиваются в очередь, чтобы дать деньги под меньшие, чем у кооператива, проценты. Но остались важными информационная и коммуникативная роли кооператива.

Сергей Анатольевич умеет использовать к обоюдной выгоде ресурсы небогатых соседей. Дееспособные хозяева в соседях выгодны. Они могут брать в аренду друг у друга дорогостоящую технику. Ведь полный комплект ее — серьезная финансовая нагрузка даже для крупного хозяйства. Например, сосед выращивает свиней и перевозит их на мясокомбинат. Заодно может забрать и свинок Сергея Анатольевича — за плату, конечно. Но Сергею Анатольевичу тогда не нужно искать и нанимать работника специально для этого и держать фуру для перевозки скота. А кроме непосредственной выгоды, тут важна еще и “социальная экология”. Если этот “мелкий” разорится — у него не будет ни свиней, ни фуры, а в соседях у Сергея Анатольевича появится новый алкаш-горемыка и очередная бедствующая семья, которая будет смотреть на богатого соседа со злобой. Крестьянину-капиталисту комфортнее существовать среди благополучных людей, и простейшая производственная кооперация — обычное для соседей дело.

Такой же, как и к соседям, “рационально-гуманный” подход у Сергея Анатольевича к наемным работникам, которых у него двадцать пять человек: механизаторы, ремонтники, скотники… В отличие от менее состоятельных фермеров, он не экономит на зарплате и потому не жалуется на нерадивость или пьянство подчиненных. За хорошую работу он помогает им купить машину, и потому у них нет проблем с явкой на место работы. Обед в поле — за счет хозяина, который придерживается убеждения, что голодный работник не может хорошо трудиться.

Повезло Сергею Анатольевичу также в том, что его хозяйственную стратегию разделяет жена — главный бухгалтер и главный “человеческий капитал” в хозяйстве. Жена-бухгалтер при муже, который занимается преимущественно производством, — типичное распределение функций в успешном фермерском хозяйстве. Почему так сложилось? Причин, по-видимому, две. Во-первых, жене можно абсолютно доверять. Во-вторых, теоретически возможно, наверное, найти квалифицированного бухгалтера, который будет заботиться об экономическом успехе чужого хозяйства, как своего. Но такой специалист стоит слишком дорого, и все равно не факт, что он будет полностью надежен.

Итак, вот основные правила, формирующие хозяйственную стратегию Сергея Анатольевича, как и других крупных успешных хозяев. Гибкая хозяйственная политика, стремление “играть на нескольких досках”, сохраняя вместе с тем главную специализацию своего хозяйства и постоянно совершенствуясь в ней. Экономиче-ский расчет, позволяющий, с одной стороны, рисковать, а с другой — осознавать масштаб рисков и соотносить затраты с результатами. Стремление к новому знанию, установка на непрерывное получение информации, открытость мировому опыту. Стремление к “поглощению” менее успешных хозяйств. Установка на создание и сохранение социальных связей.

Связи и контакты, расширяющиеся по мере роста хозяйства, стали для Сергея Анатольевича важнейшим ресурсом.

Средства производства — мельница, техника, ферма — не стали для него обузой, как для менее предприимчивых фермеров, потому что он без сожаления расставался с ними, как только менялась конъюнктура.

О том же, чтобы отказываться когда-либо от части земельных угодий, он не упоминал. Похоже, Сергей Анатольевич считает землю ресурсом на все времена.

В Приреченском районе черноземы не только богаче, чем в Предгорном, но и ближе к воде. Это позволяет эффективно заниматься овощеводством, что и делает Анатолий Иванович. Его хозяйство, одно из самых рентабельных в районе, можно назвать специализированным. Он выращивает лук и картофель, зерновые — по севообороту, и не только использует ресурсы, которые даны природой и новыми условиями хозяйствования, но и создает себе их сам. Он — Заслуженный работник сельского хозяйства и депутат районного Совета. Статус работает на него, позволяя без специальных разысканий получать приглашения на выставки новой техники, информацию о новых семенах и удобрениях и т.п.

Анатолий Иванович — мелкий собственник. Своей земли у него — всего пять гектаров, в аренде — девяносто. Богатый чернозем, по словам хозяина, используется максимально эффективно благодаря своевременной обработке нужной глубины и качества, своевременному поливу, другим агротехническим работам, проводимым по четкому графику.

На полевом стане Анатолия Ивановича возникает ощущение, что пунктуальное соблюдение технологий — краеугольный камень его хозяйствования во всем: начиная от агротехники и кончая условиями хранения выращенного. Кажется, что картошка, аккуратно упакованная в сетки и уложенная в хранилище, не выкопана только что прямо из земли, а привезена из супермаркета. Трактора стоят, будто на выставке, — а они только что вернулись с поля. У всех чистая одежда, на костюме механика нет и следов машинного масла.

Однако соблюсти технологию так, чтобы не пропало ни капли масла и ни одна картофелина, можно только если хозяйство будет обозримым для хозяйского глаза. Опасение за снижение рентабельности хозяйства заставляет Анатолия Ивановича отказываться от расширения владений. Он считает, что лучше вести эффективно небольшое хозяйство, чем расширять его, рискуя эффективностью. Впрочем, когда мы приехали к Анатолию Ивановичу второй раз, осенью, он, хоть и подтверждал свою приверженность этому правилу, а все же посетовал, что земли у него маловато: “Хотелось бы прибавки, потому что техники набрали хорошей”.

Такие ресурсы, как членство в кредитном кооперативе, возможность покупать в кредит лучшую сельхозтехнику и получать субсидии, Анатолий Иванович активно использует, но хозяйствует осторожно. Первоначально схема отношений с другими хозяевами была у него примерно такой же, как у латифундиста Сергея Анатольевича с соседями-фермерами: часть техники у них использовалась сообща, по очереди или за отработку. Здесь важно то, что кооперация для Анатолия Ивановича была вынужденным шагом в условиях дефицита ресурсов. Как только он немного разбогател, он тут же отказался от сотрудничества с соседом. Но семена и удобрения удобнее брать через кооператив, всем сразу. “Когда берется оптом, идет хорошая скидка. Я через кооператив сетки покупаю, мешки, солярку, удобрения…”

Крупные кредиты он начал брать только тогда, когда смог обеспечить стабильность сбыта и понял, какая нужна технология, чтобы выращивать большие урожаи, и какая требуется техника под эту технологию. Как и Сергей Анатольевич, Анатолий Иванович не упустил шанса, который ему дал национальный проект “Развитие агропромышленного комплекса”. Он не жалеет денег на современную технику и уже не боится брать миллионные кредиты.

Я назвала Анатолия Ивановича “патриархальным капиталистом”, потому что хозяйская рачительность обеспечивается, главным образом, членами семьи. В его хозяйстве работают восемь человек, половина из них — домочадцы: жена и три сына. Сыновья приезжают на полевой стан на своих иномарках, и никто из них не планирует переезжать в город, все выбрали сельскохозяйственные специальности. Получилось, что хозяйственный успех обеспечил фермеру не только материальное благополучие, но и долгосрочную перспективу: земля, налаженная технология и рынки сбыта со временем перейдут к сыновьям. Далеко не все фермеры из тех, с кем мы познакомились, смогли сделать работу в своем хозяйстве привлекательной для детей. А отказ детей наследовать дело родителей лишает многих фермеров смысла работы, выходящего за границы сегодняшнего материального успеха.

Отношения Анатолия Ивановича с наемными работниками также укладываются в логику “патриархального капитализма”: у него работают друзья детей, знакомые или соседи. Они обедают на полевом стане за счет хозяина и могут пользоваться плодами подсобного хозяйства — сада и огорода. “Клубники в этом году собрали — тонны три, каждый взял по четыре ведра домой. Это ж для удовольствия…”

В свой осенний приезд к нему мы узнали, что год для него был удачным. Он рассказал, что “поднял” сто центнеров кукурузы с гектара, в то время как у соседей — максимум тридцать пять. Приобрел через кооператив импортную технику, теперь у него “плуги все немецкие, опрыскиватели все немецкие, поливные установки все немецкие, двигатели поливных все немецкие…”. Смог заплатить приличную зар-плату работникам, что стало для него предметом особой гордости: “Отработали, все довольны, все отремонтировали квартиры, у кого есть, все купили машины”. Ревниво он прислушивался к нашему разговору с одним из работников, который сказал, что у него еще нет своей машины; затем подошел и напомнил: хозяйский автомобиль работник может использовать и для своих личных нужд…

Хозяйственная стратегия Анатолия Ивановича в целом похожа на ту, которую реализует Сергей Анатольевич. Сходство — в жесткой ориентации на максимальную эффективность хозяйства, расчете соотношения затрат и результатов, ставке на культуру производства. Но мы потому и назвали его “патриархальным” хозяином, что он, во-первых, не склонен оперативно менять направление своей деятельности вслед за изменением конъюнктуры — возможно, потому, что она к нему пока благоволит. Он похож на Сергея Анатольевича и в том, что сохраняет главную специализацию своего хозяйства, постоянно ее совершенствуя. Но его ресурсы — трудолюбие, современная агротехника, экономический расчет — могут и не сработать, если конкуренты, в том числе и зарубежные, окажутся сильнее. Его хозяйство невелико, и он менее экономически агрессивен, чем Сергей Анатольевич, поскольку понимает: расширение хозяйства повлечет снижение контроля. К тому же свободной земли в районе и нет... Развитие возможно в сфере интенсификации хозяйства, но и здесь есть предел. Анатолий Иванович не рассказывал о своих трудностях, но его сосед, партнер по кредитному кооперативу, сказал, что он уже уперся в потолок в своем экономическом развитии: захотел купить новый трактор “Джон Дир”, но ни свободных денег, ни имущества для залога у него не нашлось. Председатель кооператива предложил купить трактор на кооператив и отдать в аренду Анатолию Ивановичу. Пять лет он будет выплачивать кооперативу проценты по кредиту, стоимость аренды и часть стоимости трактора. Через пять лет выкупит трактор за остаточную стоимость — если, конечно, к тому времени не разорится…

Оборотная сторона интенсивного ведения небольшого хозяйства — отсутствие свободных средств даже на короткий срок, “подушек безопасности” нет. Конкуренты сильнее, и ссориться с ними — не след. Возможно, его депутатский статус и стремление к известности — это не только понятное честолюбие успешного человека, но и надежда на то, что символические ресурсы помогут выстоять, если отношения с конкурентами вдруг осложнятся.

Салима-Мирзу Хакимовича станичники окрестили Славиком. Он и его брат приехали из Таджикистана в конце 80-х, когда еще не было проблемы с гражданством. Вот как он рассказывает, почему выбрал себе на жительство село в Приреченском районе: “Чудом я попал сюда. Увидел эти голубые елки… Всю страну объездил — елок таких, голубых, не встречал. Красивое село. Кругом — асфальт. Школа — рядом, садик — рядом, магазин есть и спортивный комплекс — это просто рай…”

“Славику” чуть больше пятидесяти лет, но ровесники зовут его “батей” — он выглядит на все семьдесят. В Таджикистане он работал на ткацкой фабрике — обслуживал станки. Здесь пошел работать в колхоз, завел подсобное хозяйство, которому завидовали даже трудолюбивые соседи: держал шесть быков, поросят “целую кучу”, а “гусей, утей — вообще счета не было”.

При разделе колхозных земель Салим-Мирза Хакимович получил свой пай — около четырнадцати гектаров на себя и брата, стал выращивать овощи, но неудачно. За пятнадцать лет самостоятельного хозяйствования он пережил два жестоких разорения.

В первый раз у него забрали за долги практически все — даже домашнюю утварь. Не взяли лишь грузовичок, потому что на него не оказалось документов. Этот грузовичок, после того как Салиму-Мирзе Хакимовичу удалось с немалыми усилиями выправить на него документы, стал для него “базовым капиталом” для второй попытки поднять свое хозяйство.

Нежелание быть наемным работником было сильнее очевидных для него самого экономических аргументов: быть хозяином не получается. И он сделал вторую попытку поднять свое хозяйство. Купил в кредит оборудование для капельного орошения. Начал выращивать помидоры и сам на собственном грузовичке стал возить их в Москву на продажу, потому что счел невыгодным отдавать перекупщикам. Пока возил продавать двести тонн, остальной урожай — в десять раз больше проданного — сгнил на поле. Шло время, с ростом стоимости купленной техники росли долги, а достаточной прибыли не получалось. Горестно он рассказывает о страхе, с которым ждал конца года: “Так быстро он подходит, надо отдавать кредит. А карман дырявый. Идешь, на колени становишься, просишь пролонгацию…”

После двух разорений, опытным путем, Салим-Мирза Хакимович понял то, что не смог понять вовремя, — сказались недостаток экономических и агротехнических знаний и отсутствие навыков логистики. Во-первых, у него нет возможности приобрести полный комплект техники для товарного производства, нет оборудования и складских помещений для хранения выращенной продукции, некому заниматься ее реализацией, а продавать самому — себе дороже. Во-вторых, он не умел просчитывать прибыли и убытки. Надежда была только на хороший урожай — но он становился еще большей проблемой, чем плохой.

Просчеты самого фермера очевидны. Очевидно и то, что в районе полностью отсутствует сбытовая инфраструктура — организованная система закупки продукции у фермера в поле. Есть лишь мелкие частные перекупщики, которые хотят платить за урожай ниже его себестоимости. Вместе с тем почему-то находятся оптовые покупатели на турецкие помидоры…

Так провалились две попытки Салима-Мирзы Хакимовича стать самостоятельным хозяином-фермером, и он пришел “сдаваться” соседу — успешному совладельцу крупного хозяйства. Тот взял в аренду его технику и землю, выдал долгосрочный заем на погашение долгов и принял Салима-Мирзу Хакимовича на работу — его вполне устроили пятнадцать тысяч в месяц. Богатый сосед спас хорошего работника и его семью, подвергнув экономической санации его хозяйство. Акция с его стороны небескорыстная, но Салим-Мирза Хакимович доволен. О своем нынешнем положении он говорил со смирением восточного человека, но видно было, как он сожалеет о неудаче. Он очень не хотел быть работником, но пришлось, потому что хозяином стать не сумел.

Спаситель Салима-Мирзы Хакимовича в беседе с нами предлагал рецепт поддержания на плаву мелких хозяйств: “разумное ограничение их суверенитета”. Он полагает, что мелкие фермеры не должны быть универсалами — многим для этого не хватает рабочих рук и квалификации. Поэтому часть важных экономических функций могли бы взять на себя кооперативы. Кредитный оформлял бы им кредиты, снабженческий снабжал бы семенами и удобрениями по оптовым ценам, сбытовой кооператив мог бы взять на себя реализацию продукции, а консультационный центр — вести бухгалтерию хозяйства, агротехническое и юридическое обслуживание. Нужна и кооперативная МТС, способная обслуживать современную сельскохозяйственную технику, умеющую “делать картирование урожая, выдать картинку, каких удобрений недоложено”.

Фермер не в состоянии держать полный штат высококвалифицированных работников: инженеров, техников, агрономов, экономистов, юристов. Но мог бы пользоваться их услугами на кооперативных началах. В некоторых районах часть этих функций выполняют местные организации Ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств. Кое-где — информационные центры при сельских кредитных кооперативах. Иногда местные администрации помогают крестьянам разбираться в экономических и юридических премудростях. Но систематически эта работа не ведется.

Речь идет не о том, чтобы создать хозяйственно-экономическую надстройку для мелких полусвободных хозяйств, а о том, как их мотивировать на решение добровольно ограничить суверенитет над своей землей. С одной стороны, это не повлечет за собой утрату экономической свободы, а с другой — избавит от многих забот и рисков. Сейчас разорившиеся фермеры тех районов, где мы побывали, предпочитают идти в наемные работники, а свою землю сдавать в аренду. Или даже работать по найму, одновременно продолжая ее обрабатывать себе в убыток. Но не продавать! Крестьянину остаться без земли немыслимо. И никому не нравится идея стать батраком на собственной земле. Кажется, причин здесь две. Первая — отказаться от статуса хозяина крестьянину очень трудно. Разориться, но быть свободным, надеясь, что следующий год будет более удачным, ему кажется достойнее, чем быть несвободным, даже имея стабильный заработок. Многие фермеры, боясь потери автономии, не хотят и кооперации, часто вопреки экономическим соображениям.

Вторая причина — надежда на то, что конъюнктура на рынке сельхозпродукции изменится, правительство начнет вести разумную аграрную политику, отказавшись от импорта в пользу отечественной продукции; появится производственная инфраструктура переработки и сбыта сельхозпродукции. Власти начнут поддерживать малый бизнес на селе.

Но у “Славика” вряд ли появится шанс опять стать хозяином. У самого уже нет сил, а дети давно в городе и брать хозяйство отца в свои руки не хотят. Ему еще повезло: удалось найти работу с приличным для села заработком и сдать в аренду, а не продать за долги свою землю.

А вот его сосед Павел Иванович, похоже, из своего экономического кризиса так благополучно не выйдет.

Павлу Ивановичу около пятидесяти лет, выглядит старше. Агрономического образования у него нет. В советском прошлом он работал в совхозе, благодаря этому получил в собственность девять гектаров паевых земель. Позже он взял в аренду еще около шестидесяти гектаров и сейчас вместе с сыном обрабатывает примерно семьдесят. Выращивает овощи, кукурузу и подсолнечник. Продает тут же, с поля, перекупщикам. Из-за жары в прошлом году картошка у Павла Ивановича не удалась: он получил всего по десять центнеров с гектара. Напомним, что “патриархальный капиталист” Анатолий Иванович, который живет неподалеку от Павла Ивановича, получил в этом году 50 центнеров картошки с гектара и собирается в будущем году, “обмыслив свои недостатки”, получить еще больше.

Павел Иванович понимает, почему вышла такая незадача: он посадил картошку почти на месяц позже, потому что не было денег на семена. А денег не было, все они ушли на покупку техники, и теперь кредиты ему никто не дает — нет залога. Все, что можно было заложить, — заложено.

У Павла Ивановича — два трактора МТЗ, и в 2007 году он взял в кредит дорогостоящий трактор New Holland, чизель (культиватор для глубокого рыхления почвы) и дискатор (приспособление для предпосевного рыхления почвы). За этот трактор и оборудование он еще не расплатился, но проценты по кредиту ему пока удается платить. Купил и поливальную машину на кредитные деньги и отдал ее в залог в тот же кредитный кооператив. Но оказалось, что импортный трактор очень дорог в обслуживании. Денег на оборотные средства — семена, горючее, запчасти — нет, они все уходят на сервис и выплаты процентов по кредиту. Нет денег и на рекультивацию земель, севооборот. А на навесное оборудование для импортного трактора кредитов уже не дают. Закладывать уже нечего, поэтому придется, как он говорит, “занимать у дяди” под шесть процентов в месяц. “Дядя” — это теневые ростовщики, как правило, с криминальным капиталом.

Даже крупные зернопроизводители подчас покупают дорогую импортную технику в складчину. Овощеводы еще более осторожны. “Патриархальный капиталист” Анатолий Иванович сначала купил прицепные агрегаты для дешевых белорусских тракторов и только в этом году решился на покупку импортного трактора. А Павел Иванович поступил наоборот и теперь пребывает в глубоком недоумении. Субсидии по кредитам ему тоже не удалось получить, но, похоже, он даже толком не знает, каковы условия их получения, как правильно оформить и куда направить заявки. В Приреченском районе работают консультационные центры при кредитном кооперативе и при сельхозотделе администрации, но Павел Иванович, как нам показалось, небольшой охотник туда ходить.

Павел Иванович — не бездельник и не пьяница. Но, кажется, ему, так же, как и Салиму-Мирзе Хакимовичу, вскорости придется отказаться от самостоятельного хозяйствования и пойти в наемные работники. Однако он может и не найти работу: возраст не тот. Для самостоятельного хозяйствования ему не хватает ни экономических, ни агротехнических знаний, а кроме того, у него нет поддержки семьи. Но он все еще надеется, что ему в конце концов повезет, хотя оснований для таких надежд крайне мало.

Для всех, с кем мы общались во время нашей поездки, базовым ресурсом стали земля и средства производства, полученные благодаря либеральным экономическим реформам начала 90-х и проекту “Развитие АПК”, который начал действовать в 2006 году. Однако вместе с возможностями новые русские крестьяне получили и проблемы: правила пользования льготными государственными кредитами настолько сложны и так часто меняются, что людям, не имеющим навыков работы с информацией вообще, а с экономической тем более, трудно за этим следить. О возможностях они узнают от знакомых, родственников, односельчан, чиновников местной администрации, которые информируют их о новациях через местные газеты и собрания фермеров, а то и посредством цепочки непосредственных контактов, “снежным комом”.

Двое проигравших в нашей “портретной галерее” имели те же самые возможности, что и двое выигравших. Это в первую очередь возможность пользоваться льготными кредитами и субсидиями, предоставляемыми государством для поддержки мелких и средних сельхозпроизводителей. Но они не имели таких же актуальных связей, например, в виде членства в кооперативах, в Ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств, да, наконец, в виде простой кооперации с соседями. Очевидна и неподготовленность проигравших к ведению хозяйства. В отличие от колхозника, самостоятельный крестьянин сегодняшней России должен быть компетентным не только в сфере аграрного производства, он должен иметь и экономические, и правовые, и социальные, и даже политические знания.

Во многом успех или неудачу мелких и средних сельхозпроизводителей определяет и политика местных администраций, которые улавливают “сигналы сверху” и в соответствии со своим пониманием политики Центра, а также руководствуясь собственными интересами, либо поддерживают фермеров и держателей личного подсобного хозяйства, либо благоволят хозяевам крупных агрохолдингов. Это уж — как сложится.

У чиновников на местах — большие возможности поддерживать малый бизнес на селе. Они могут информировать фермеров о том, где и какие семена (или молодняк скота) лучше покупать. Могут организовывать обучение современным зоотехническим и агрономическим методам. Могут оказывать помощь в оформлении многочисленных документов на кредиты и субсидии.

Но и подвергнуть фермеров прямому или косвенному прессингу им так же легко. Тот же метод “проверок”, испробованный в городах на малых предприятиях, провинившихся перед чиновниками, в селах работает еще более эффективно — на уничтожение.

Если же местные власти не будут никак участвовать в судьбе новых русских крестьян, в лучшем случае те останутся предоставленными самим себе, а в худшем — подвергнутся агрессии со стороны конкурентов на рынке.