|
Об авторе | Татьяна Риздвенко окончила худграф Московского педагогического университета. Была художником по росписи фарфора, преподавателем живописи, журналистом, копирайтером, руководила литературной студией для подростков. Сейчас работает в сфере рекламы. В «Знамени» публиковались стихи, проза, рецензии. Лауреат премии журнала «Знамя» за 2022 год.
Татьяна Риздвенко
Крапива и Бородино
* * *
По-деревенски доллары
завёрнуты в газетку и
резиночками схвачены.
Но даже старый дедушка
с ребристой грудью в вырезе
смартфон читает в «Иволге»,
где я с бумажной книжкою,
да-да, с бумажной книгой
зрачками тихо двигаю,
мозгами шевелю.
Бумажные страницы —
про личные границы
с реальными примерами —
я так это люблю!
А книга, кстати, с подписью
рисунком и автографом
(попробуй электронную
так книгу подпиши).
Для драгоценной Танечки
советы и заданьечки
от автора, от автора,
от всей его души.
….
А доллары летят через границы
туда, где им важнее пригодиться,
бумажные, как книги и газеты,
передавать объятья и приветы.
* * *
Зачем настройщик фортепьяно
стоит у Выхино опять.
Ну, очевидно же, что странно
у этой станции стоять.
Была бы рядом музыкалка...
Она и есть, но там ремонт.
Настройщика ужасно жалко
с его профессией кривой.
Зачем он здесь забросил невод.
Ему невольно ставлю неуд.
И видно, человек отличный,
ещё не старый, симпатичный,
Стоит с картонкой среди бабок.
Зачем? Загадка из загадок…
Переучись, пойди в айти!
Мне не встречайся на пути.
В зубах стишок,
в руках картонка.
Как всё мучительно и тонко.
* * *
На посещение музыкального колледжа им. Гнесиных
То ли Божия коровка…
Нет, личинка баяниста.
Ух, наяривает громко
и притом довольно чисто.
На баяне у окошка,
за окошком Поварская.
Всё играет и играет,
ничего не упуская.
В тренировочном костюме
целый час уже играет.
Он в мечтах своих, наверно,
стадионы собирает...
Ох, ты, думаю, болезный,
глядя на него с печалью
и ещё на двух домристок,
одного с виолончелью.
Героические дети,
поступившие сюда вы,
страстью к музыке гонимы
в глотку самую удава...
От художников, поэтов
не останется портретов…
В топку брошенных талантов
от почтенных музыкантов…
Нет, вы, дети, как хотите,
только всё же не ходите
не ходите, не ходите
в эту музыку гулять…
Умиляясь и горюя,
ничего не говорю я.
И совсем так не считаю,
и, по правде, таю, млею.
И ужасно уважаю,
и не верю в Бармалея…
* * *
Мы на художника Попкова
идём в законный выходной.
Что в этом Викторе такого,
что мы теряем свой покой?
Картин и графики десятки
висят по стенам там и тут.
Учитесь чувствовать, ребятки,
умейте видеть красоту-т.
Шинель отца,
старухи в красном…
Идём в волнении ужасном,
снимаем всё на телефон
хотя уже садится он.
Несёт творца его идея
не хуже кисти и резца,
как бы собою не владея,
вперёд, до самого конца.
Вот Пушкин мокнет на пороге
и речка Чёрная вот-вот.
А пуля чёрная в итоге
сама художника найдёт.
* * *
Чем тот хорош поэт, а этот вот
чуть менее хорош?
Засада полная… Поэтому
не начинай, не трожь.
Но ты, желая объяснения,
заводишь снова и опять.
Ну, невзлюбила я Есенина,
несимпатичен, blyat.
А эти двое, ну, красавцы же.
Высокие, как на подбор.
Но только первый по касательной,
а этот выстрелом в упор.
Ах, чёрт! Ну как оно устроено?
Пускай филологи корпят,
теории слагают стройные,
но справятся навряд.
* * *
С гитарой, калиной и козьей ногой
иду, размышляю, они мне на кой.
Щедры и прелестны данайцев дары,
но надо куда-то их деть до поры.
Калина так пахнет (вы знаете, как),
что каждый в вагоне считает, я враг.
Гитара не пахнет, но бьёт по бедру,
а козья нога затевает игру
в героев Булгакова, в Бабу Ягу.
…Из козьей ноги приготовлю рагу.
Стоп, нет. С черносливом её запеку!
Полдня псу под хвост.
Дети, мама ку-ку.
А мама гитару настроит
и вечер весёлый устроит
с калиновкою ледяною...
Позвольте, зачем же я ною?
Калина, гитара и козья нога:
настолько мне ноша моя дорога
и радостен вид скомороший,
что стану под этою ношей
я сразу простой и хорошей.
И блог кулинарный, о боги,
резвясь, заведу по дороге.
* * *
Пока крапива молода
и хороша собой,
её наловим в невода
и увезём с собой.
В перчатках вымоем букет,
нарежем тоже в них.
И в суп добавим на обед,
а что осталось — в стих.
…На запах супа к нам пришёл
гурман Жан-Клод Проглот.
Съел полтарелки, исколол
французский нежный рот.
Крапива и Бородино
ему не по зубам.
А бородинский тёплый хлеб
подходит к супу нам.
* * *
Объявление: собирают на фронт солдатикам
чай в пакетиках, печенье в квадратиках,
тёплую одежду, вязаные носки.
А я загибаюсь от бессилия и тоски.
Мне жаль соседей громкоголосых,
добрых бессмысленной добротой,
уже пожилых, но ещё не взрослых,
с головой, телевиденьем налитой,
Мне жаль солдатиков, сложенных штабелями,
множащихся крестиками и нулями,
пока соседи мои им собирают дары,
и нету дна у этой дыры,
где все мы связаны сейчас и когда-то
как носки, не дошедшие до адресата.
* * *
Вечер.
Встреча четырёх подруг.
У Асечки дочки, три.
У меня — двое,
у Эли один,
а Маша у нас чайлд фри.
Элечка пьёт яблочный эль,
Асечка апероль.
Я взяла себе
зинфандель.
Маша не пьёт
алкоголь.
У нас достаточно
общих черт,
из них подчеркну
одну.
Удачно сложилось, что вчетвером
мы ненавидим войну.
А так-то семьи разные, да.
Вкусы, возможности, но
всё это полная ерунда
а важно всего одно.
И Маше бездетной
не всё равно,
что за будущее нам дано —
яркий свет или мглистая муть
или чёрное дно
| 
