ПРИСТАЛЬНОЕ ПРОЧТЕНИЕ

Об авторе | Юрий Левинг (род. в 1975 году) — профессор русской литературы и кино Принстонского университета. Автор многочисленных статей и монографий на англий­ском и русском языках, включая «Поэзия в мертвой петле. Мандельштам и авиация» (2021), «Иосиф Бродский в Риме» в 3 т. (2020), «Революция зримого» (2018), «Воспитание оптикой» (2010), «Вокзал — Гараж — Ангар (Владимир Набоков и поэтика русского урбанизма)» (2004; шорт-лист Премии Андрея Белого), романа-сториборда «Марка с цеппелином» (2022) и других. Редактор антологии «Поэзия последнего времени» (2022). Стипендиат Фонда Джона Саймона Гуггенхайма (2023). В «Знамени» печатается впервые.

Юрий Левинг

Бродский и футбол

«Я всегда твердил, что судьба — игра…»

                                            Иосиф Бродский (1971)

Тема, заявленная в названии исследования, может показаться далекой от высокой поэзии¹. Тем не менее мы постараемся осветить одну малоизвестную сторону земных страстей нобелевского лауреата — а именно его увлечение футболом². Петр Вайль заметил, что Бродский «знал любовь, дружбу, семейное счастье. Знал множество житейских радостей: с удовольствием водил машину, ценил вино, разбирался в еде, не пропустил ни одного кафе в Гринвич-Виллидже, восхищался Мэрилин Монро и Хэмфри Богартом, слушал своих излюбленных Перселла и Гайдна, смотрел первенство мира по футболу, и летом 94-го мы подробно обсуждали каждый игровой день»³. О том же говорит переводчик Аллан Майерс: Бродский «обладал огромной сетью знаний (которые без устали пополнял) и мог молниеносно переключаться с футбола на Филби, с Филби на философию…»⁴. Как вспоминал Майерс, первое, что русский гость произносил, прилетая в Англию и входя к нему в дом, было: «Футбол показывают?»⁵. Английская приятельница Бродского Марго Пикен добавляет:

«Иосиф с ума сходил по футболу. Я хорошо запомнила лето 1982 года, когда шел чемпионат мира по футболу, потому что он совпал по времени с войной между Аргентиной и Великобританией за Фолклендские острова⁶. Иосифу так хотелось следить за соревнованиями, что мы отправились в магазин и взяли там напрокат телевизор, который притащили ко мне в дом, чтобы он мог смотреть все финальные матчи чемпионата. К счастью, в те дни не обязательно было покупать эту дорогую штуковину, а позволялось просто взять за небольшую плату на время»⁷.

Ниже мы вернемся к мемуарам современников, а пока обратимся к поэтической пружине, благодаря которой «выстрелил» футбольный сюжет Бродского.

В сборнике «Урания» было опубликовано стихотворение «Развивая Платона»⁸, включавшее строки:

               Я хотел бы жить, Фортунатус, в городе, где река

               высовывалась бы из-под моста, как из рукава — рука,

               и чтоб она впадала в залив, растопырив пальцы,

               как Шопен, никому не показывавший кулака.

               <…>

               В этом городе был бы яхт-клуб и футбольный клуб.

               По отсутствию дыма из кирпичных фабричных труб

               я узнавал бы о наступлении воскресенья

               и долго бы трясся в автобусе, мучая в жмене руб.

               Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой

               там, где нога продолжает начатое головой.

               Изо всех законов, изданных Хаммурапи,

               самые главные — пенальти и угловой⁹.

Давид Бетеа обратил внимание, что в «Развивая Платона» «каждое последовательное высказывание скомпрометировано едкой иронией, рассчитано на чтение “наоборот”, поскольку описывается не идеальная республика, а ее фотографический негатив, в наиболее чистом виде представленный тем самым Ленинградом, который преследовал и отверг поэта»¹⁰. Если продолжить эту мысль и попытаться разглядеть конкретные маркеры ленинградской действительно­сти периода жизни Бродского в СССР, то почти не останется сомнений в том, что прототипом для футбольного клуба в утопическом городе выступил не абстрактный «клуб», но архитектурное сооружение, известное всем ленинградцам того поколения, — стадион имени С.М. Кирова¹¹. На это обстоятельство указывают несколько примыкающих ключевых образов (яхт-клуб, «кирпичные фабричные трубы»), которые позволяют в совокупности точно идентифицировать это место.

Яхт-клуб вблизи стадиона, упомянутый Бродским как непременный атрибут его города-сада, предусматривался уже на ранней стадии планирования будущего объекта для массовых состязаний: «Среди зелени, искусственно насажденных полей и газонов, которые скуют зыбкий песок, появятся строения многочисленных секторов: физкультурного, зрелищно-массового, детского, осоавиа­химовского яхт-клуба, научно-технического и здания управления ЦПКиО»¹²; «Спортивный праздник окончился, но зрители долго не расходились со стадиона. Каждому хотелось еще раз осмотреть это величественное сооружение, полюбоваться замечательными видами, открывающимися с верха трибун на Финский залив, где в это время белели паруса яхт, участвовавших в соревнованиях»¹³. Для лауреата Сталинской премии архитектора В. Андреева важно было подчерк­нуть почти буколический ландшафт, окружавший крупнейший в Советском Союзе строительный комплекс для спортивных мероприятий: «Прекрасный вид открывается с вершины холма и его склонов. По зеркальной поверхности залива скользят белоснежные паруса яхт. В ясный солнечный день видны отсюда очертания Петродворца»¹⁴. Сюда Бродский приехал 22 мая 1972 года накануне своего отъезда из СССР, чтобы навсегда попрощаться с этим видом: вместе с М. Петровым они поехали на «уже умирающем “москвиче” на Крестовский остров и поднялись на холм Кировского стадиона. День стоял очень теплый и ясный, и с холма были хорошо видны залив и купол Кронштадтского собора. В некотором возбуждении от открывшегося вида Иосиф сказал что-то вроде того, что купит в Америке себе самолет и будет летать над морем. Он даже встал на парапет и произвел какие-то летательные движения руками»¹⁵.

Присутствие «водички» (как выразился бы Бродский) — также один из сюжетообразующих факторов в «Развивая Платона», «в городе, где река высовывалась бы из-под моста, как из рукава — рука, и чтоб она впадала в залив, растопырив пальцы». Достаточно взглянуть на карту Петербурга/Ленинграда, чтобы опознать в этом анатомико-гидрографическом атласе вид с высоты птичьего полета на Крестовский и Васильевский острова, омываемые реками Малая Невка и Малая Нева. Здесь встречаются реки Средняя и Большая Невка и Гребной канал, и все вместе водные артерии ведут в Финский залив. Для гигантской конструкции на берегу залива архитектор А.С. Никольский специально спроектировал сооружение искусственного насыпного острова. Практически ровесник Бродского Лев Лосев с ностальгией вспоминал: «Не было для меня большего удовольствия, чем покататься на речном трамвае, а потом, когда подрос, взять напрокат лодку, но Малую Неву я предпочитал Большой, Невки им обеим, а еще лучше были каналы, окраинные речки»¹⁶; и в другом фрагменте об увеселениях там же: «Мне было уже лет пятнадцать… Солнечным летним днем гулял по ЦПКО¹⁷ на Кировских островах. Крутились карусели, летали туда-сюда раскрашенные качели-лодочки, а из репродукторов диктор важным голосом читал новое сочинение т. Сталина “Экономические проблемы социализма”»¹⁸.

Фраза «долго трясся в автобусе» намекает на расположение стадиона на городских выселках — так путь от дома Бродских на Литейном проспекте до стадиона на общественном транспорте занимал около cорока пяти минут (через Петроградскую сторону по Каменноостровскому проспекту — чуть более десяти километров, потом нужно было идти от трамвайного или автобусного кольца, где стояли билетные кассы, через Приморский парк еще около двадцати минут). В дни важных футбольных матчей «Зенита», игравшего на первенство СССР в классе «А», в сторону Крестовского острова устремлялись десятки тысяч болельщиков на дополнительно выделяемых по этому маршруту из центра многочисленных автобусах и трамваях¹⁹. Был среди них и юноша Ося Бродский, обладатель членского билета общества ДОСААФ, выданного 1 августа 1955 года. Правда, судя по тому, что оплачены взносы были лишь за первые два полугодия — ровно на рубль — участвовать в развитии физической культуры и военно-прикладных видов спорта ему пришлось недолго²⁰. Имитирующее городскую разговорную речь «мучая в жмене руб» относится к цене за входной билет на матч: до реформы 1961 года билеты на футбол на стадионе Кирова делились на три класса: самые плохие («за воротами») — рубль, средние (сбоку, у углов поля) — 6 или 7, лучшие (в середине) — 10. После реформы (сократившей все цены в десять раз) лучший билет был рублевый, а самый дешевый —10 копеек. По-видимому, Бродский имеет в виду дореформенный билет «за воротами», где собирались мальчишки и все неимущие²¹.

Вероятно, чтобы поощрить подростка в его увлечении, Александр Иванович Бродский, отец будущего нобелевского лауреата, посылает сыну открытку²² с репродукцией картины «Вратарь» (1949) кисти С.А. Григорьева. За этот спортивный сюжет — вместе с другой картиной «Прием в комсомол» того же года — художник был удостоен Сталинской премии II степени за 1950 год. В историю мировой литературы полотно вошло именно благодаря Иосифу Бродскому, отметившему его латентный эротический заряд в эссе «Меньше единицы» («…в пуританской атмосфере сталинской России можно было возбудиться от совершенно невинного соцреалистического полотна под названием “Прием в комсомол”, широко репродуцируемого и украшавшего чуть ли не каждую классную комнату. Среди персонажей на этой картине была молодая блондинка, которая сидела, закинув ногу на ногу так, что заголились пять-шесть сантиметров ляжки. И не столько сама эта ляжка, сколько контраст ее с темно-коричневым платьем сводил меня с ума и преследовал в сновидениях»). Отец Бродского слыл заядлым спортивным болельщиком. Однажды, проходя через родительскую комнату, иностранный гость услышал по телевизору сообщение о победе чешской команды над советской. Иосиф обернулся к посетителю «и с широкой улыбкой задрал два больших пальца вверх. После недавнего августовского вторжения советских войск в Чехословакию не надо было спрашивать, что он имеет в виду»²³.

Не только извлечение каламбура из фонетической близости слов «угловой» и «уголовный», но и обращение к спортивной теме как к благодатному полю для экспериментов, имело у Бродского прецеденты. Уже в цикле «Из Школьной антологии» (1969) заимствование профессиональной терминологии приобретало игровой, отчетливо сексуальный подтекст:

               Но, как это бывает в мире спорта,

               он из офсайда забивал свой гол.

               Офсайд был ночью.

Между прочим, далеко не все читатели с ходу считывали второй (неприличный) смысл метафоры. Рада Аллой «смутно помнила, что это какой-то футбольный термин, поэтому вдруг спросила (хорошо, что не Иосифа, а Эдика): отчего же это офсайд был ночью? Эд опешил, прежде чем показать мне всю бездну моей непорочности»²⁴.

Лосев-филолог прокомментировал строку «Изо всех законов, изданных Хаммурапи, самые главные — пенальти и угловой»:

«В школьные годы автора истории Древнего мира, в которую включены были сведения о вавилонском кодексе законов царя Хаммурапи (1760 г. до н.э.), изучали в двенадцать-тринадцать лет, т.е. в том возрасте, когда мальчики особенно увлекались игрой в футбол; “пенальти” и “угловой” — штрафные удары в футболе»²⁵.

Вычленяющий здесь биографическую составную Лосев, насколько нам известно, сам в футбол не играл. Как бы то ни было, в окружении Бродского, особенно в юности, были приятели, которые активно тренировались. Из близко знавших его в Ленинграде современников профессионально занимался футболом Генрих Штейнберг, который выступал за различные местные клубы в качестве вратаря²⁶. По свидетельству Штейнберга, в 1959 году Бродский несколько раз присутствовал на матчах, в которых он принимал участие. Во время игр его приятель болел за команду, сидя за воротами:

«В послевоенные годы футбол в Ленинграде, да и в Союзе был действительно спортом номер один. Футбольные матчи — как праздник. Я это хорошо помню, потому что играл в футбол с детства, сделал успешную, даже стремительную карьеру. <…> у меня был замечательный тренер, Николай Михайлович Буднев, к которому попал я в тринадцать лет, в детскую команду “Труда”. Он уже на втором году тренировок расписал всю мою футбольную карьеру: “в тринадцать-четырнадцать лет играешь в детской команде, в пятнадцать — в юношеской, в семнадцать лет — в воротах сборной юношеской Ленинграда, в восемнадцать — за мужской коллектив в первенстве города, а в девятнадцать — возьмут в мастера”. Все так и было. В 1952 году — сборная юношеская Ленинграда, в 1953-м — первая мужская “Труда”; в 1954-м взяли в мастера, а в 1955-м — в дублирующий состав “Зенита”, одним из двух дублеров голкипера. А вратарем “Зенита” был Леонид Иванов, великий вратарь, защищавший ворота сборной страны в 1952 году в Хельсинки, на первых для СССР Олимпийских играх; это после Иванова, в 1955-м или 1956-м в воротах сборной Союза появился Яшин. А в 1956-м Иванов уходил из футбола и мне пришлось принимать решение: или футбол, или институт. И ушел я из большого футбола, продолжая играть за институт, за “Труд”. Любовь к футболу осталась; я и на Камчатке играл за “Водник”, за сборную области, да и сейчас иногда случается. А Иосиф любил футбол. И году в 1959-м пару раз ездил со мной на игры, сидел у меня за воротами. В общем, он к футболу относился серьезно»²⁷.

Характерно, что сразу после автобиографического пассажа Штейнберг цитирует по памяти «футбольную строфу» из «Развивая Платона». Не играя профессионально сам, индивидуалист Бродский из всех проявлений массовой солидарности толерантно относился очевидно лишь к восторгам болельщиков («Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой»). За полтора десятка лет до того, как стадион был, наконец, построен (процесс вынужденно прервали в 1941 году с началом войны и блокадой Ленинграда), автор-визионер в детском ленинградском журнале отмечал именно эту по-античному зрелищную составную спортивного спектакля: «Сто тысяч человек будут смотреть одновременно на состязания футболистов, слушать пение многотысячного хора...»²⁸. В среде Бродского игра в футбол считалась не профессией, а призванием: «Слава готова покрыть иногда поэта, но никогда банкира, прийти к футболисту, но не к президенту футбольного клуба»²⁹.

Бывший футболист «Зенита» Геннадий Орлов³⁰ рассказывает, что в Ленин­граде он сначала познакомился с поэтом Анатолием Найманом³¹, который, в свою очередь, свел его с Бродским, недавно вернувшимся из ссылки: «Бродский любил футбол. Это же он написал: “Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой / Там, где нога продолжает начатое головой. / Изо всех законов, изданных Хаммурапи, / Самые главные — пенальти и угловой”. Бродский обожал [футболи­ста сборной СССР Эдуарда] Стрельцова. Я играл за ленинградское “Динамо” — они с Найманом ходили за меня болеть. Потом с ними пошли на стрелку Васильевского острова. Наутро ко мне явился человек в сером костюме с вопросом: “Это правда был Бродский?” — “Да…”. Иосиф же находился под наблюдением после лагеря»³². Более того, Бродский приютил на две ночи Орлова и его молодую жену Наталью, позднее актрису театра им. В.Ф. Комиссаржевской, в своих «полутора комнатах»:

«Я вернулся из Харькова, начал играть за “Динамо”. А жить негде. Иосиф предложил: “Генка, давай пока ко мне!” Очень хорошо помню эту комнату. Шкаф без задней стенки, облеплен коробками из-под яиц [домашнее средство для шумоподавления — Ю.Л.] Перегородка. Две ночи провели с женой там.

— Что еще помнится из обстановки?

— Дерматиновый диван — такие в судах стояли. Вдвоем можно было спать, хоть и узковат. Но мы молодые люди — в обнимку укладывались… Черный телефон. Фотографии с подписями.

Мама Иосифа готовила нам завтрак. Наташа моя все время вспоминает историю: чувствует — за дверью кто-то сопит, слушает у замочной скважины… Резко открывает дверь.

— Кто был?

— Соседка, которая “стучала” на Иосифа. Так Наташа ей лоб расшибла! Дверью засадила!

— Поделом.

— У Иосифа вещей не было — а казался щеголем! Эрудированный, мог с ходу кусками читать Батюшкова, например. Сколько знал стихов — фантастика. Необыкновенной доброты парень. Если уж диван мне свой уступил! <…> Однажды заглядываю к Бродскому, встречает в коридоре: “Генка, явился бы чуть раньше — мог бы познакомиться с Мэрилин Монро”. Я отстранился: «Ка-а-к? Приезжала, что ли?» Да нет, отвечает. Приезжала новая жена Артура Миллера. А предыдущей была как раз Монро!»³³.

24 мая 1972 года, на свой день рождения, по-видимому, не только для того, чтобы отвлечься от шума гостей, но и от тревожных мыслей о предстоявшем скором отъезде из СССР, Бродский ненадолго буквально отключается от происходящего вокруг, погружаясь в перипетии трансляции футбольной игры в разгар празднования собственного дня рождения. По свидетельству присутствовавшего мемуариста, Иосиф «сразу присел к телевизору и стал смотреть какой-то матч»³⁴. Хотя Томас Венцлова не придал значения деталям, «какой-то матч», состоявшийся по случайному совпадению как раз в последний день рождения Бродского в СССР, был финальным поединком турнира для обладателей национальных Кубков Европы УЕФА (сезон 1971/72). Матч проводился в Барселоне на стадионе «Камп Ноу» и рассматривался как знаковый для советских спортс­менов и их болельщиков. Причина состояла в том, что московское «Динамо» стало первой командой Советского Союза, достигшей престижного финала Кубка обладателей кубков европейских стран по футболу.

Судя по телевизионной программе (как правило, анонсы сетки вещания печатались в советских газетах вперед на неделю), трансляция матча началась в половине одиннадцатого вечера по ленинградскому времени и длилась полтора часа. В той схватке с шотландским клубом «Рейнджерс» футболисты СССР проиграли со счетом 2:3, причем самый конец игры был омрачен тем, что тысячи сторонников команды противника выскочили на поле, не дожидаясь финального свистка. Возможно, Бродскому даже удалось досмотреть урывками матч до его хаотической развязки, поскольку в ту белую ночь расходились из «полутора комнат» поздно: «А после шума и тостов, около двух ночи, несколько из нас вышло погулять по Ленинграду» (в компании именинника сопровождали М. Эткинд, Р. Катилюс, Э. Коробова, Т. Венцлова)³⁵.

Когда Бродский покинул Ленинград, друзья, помня о его увлечении, сообщали ему не только о локальных поэтических новостях и светских сплетнях, но и старались держать в курсе событий советского спорта: «“Арарат” выиграл первенство и кубок (и едва ли не точит шампуры на персонажей твоей послед­ней открытки). Я купил новый TV — боюсь, что это сообщение лишит твоих студенток любимого профи, ведь мюнхенский чемпионат на носу!»³⁶. Действительно, вскоре должен был состояться чемпионат мира по футболу (ФРГ, 1974), за которым Бродский вполне мог следить из США (отметим лосевскую шутку: профи — «профессор» и «профессиональный болельщик»), однако за трансляциями победного шествия армянского клуба «Арарат» в ходе внутренних соревнований в 1973 году — Чемпионата СССР и Кубка СССР — до изобретения кабельного и спутникового телевидения эмигрант технически следить не мог.

В архиве Университета Мичигана сохранились две цветные фотографии начала 1980-х годов, на которых Бродский с Василием Аксеновым разминаются в дружественном дриблинге — играют баскетбольным мячом около дома Карла и Эллендеи Профферов (кто-то из супругов-издателей и сделал этот снимок). Бродский и Аксенов впоследствии рассорились, но фотографии как будто сумели схватить зачатки будущей ревности — бледный Бродский и загорелый Аксенов состязаются, кто ловчее закинет мяч в корзину. Аксенов играет босиком, ноги Бродского — в сандалиях. На первом снимке Аксенов владеет мячом, у наблюдающего за ним Бродского напряженное выражение лица и выжидательная поза. Второй снимок запечатлел момент, когда мяч перешел к Бродскому: Аксенов по-прежнему выглядит уверенным в себе и улыбается, смотря прямо в объектив фотоаппарата.

Мысленно продолжая составление спортивного раздела семейного фотоальбома поэта, необходимо назвать еще один редкий кадр, относящийся к тому же периоду, сделанный Вероникой Шильц, французской подругой Бродского. На ее снимке Бродский стоит за сеткой футбольных ворот, одетый в рубашку и свитер, то есть не застигнут играющим. Бродский сознательно позирует, объектив поймал его глаза в просвет крупной сетки; задумчивый взгляд поэта направлен немного в сторону. Ныне этот замечательный цветной портрет находится в архиве Шильц в Институте славистики в Париже.

То, что Бродский сохранил в себе запал спортивного фаната на всю жизнь, хорошо видно по мемуарам англичанина-переводчика:

«Обычно в то время, когда он приезжал в Англию, отборочный сезон уже заканчивался, но чемпионаты Европы или кубки мира проходили, как правило, в летнее время, поэтому [Иосиф] с жадностью смотрел трансляции матчей по телевизору. Он страшно обрадовался памятному голу, забитому Марко ван Бастеном³⁷ в ворота советской сборной, и не раз вспоминал о нем годы спустя. Мы устраивали на газоне возле нашего дома в Уэлвин Гарден Сити всякие подвижные, шумные игры, пока наконец не выходил сосед и не прогонял нас, потому что мы не давали спать его ребенку»³⁸.

Речь идет еще об одном важном для истории спорта событии на излете идео­логического противостояния стран-участниц. На чемпионате Европы по футболу в 1988 году сборная Нидерландов впервые победила в финале команду СССР. Поединок между представителями государств из недружественных идеологических лагерей состоялся 25 июня на Олимпийском стадионе в Мюнхене. Первые полчаса расстановка сил была равной, затем голландская сборная вырвалась вперед со счетом 1:0, благодаря голу Рууда Гуллита. Советские болельщики надеялись на реванш, однако на 54-й минуте произошел решающий перелом: после перехвата в центре поля «оранжевые» разыграли стремительную атаку, в результате которой игрок с левого фланга навесил мяч практически к лицевой линии — казалось, атака себя исчерпала, но ван Бастен решился на удар по воротам почти с нулевого угла да еще и с лету — и по невероятной траектории отправил мяч в сетку Рината Дасаева. Этот гол до сих пор считается одним из самых красивых за всю историю проведения чемпионатов Европы и лучшим в карьере Марко ван Бастена, поэтому неудивительно, что он врезался в память нобелевскому лауреату.

Исходя из просвечивающего в эпитете «угловой» прилагательного «уголовный», можно предположить, что под Хаммурапи поэт имел в виду не только египетского фараона, но и его многочисленных тоталитарных последователей-законодателей. Вышедший из плена советского рабства Бродский должен был испытывать чувство особого удовлетворения от символичной победы маленького, но дружественного государства Нидерланды («Непойманные рыбы, / беседуя друг с дружкой по-голландски, / убеждены, что их свобода — смесь / гравюры с кружевом»; «Голландия есть плоская страна…», 1993). К тому же мимо внимательного Бродского — прежде всего поэта и только потом спортивного энтузиаста — вряд ли ускользнула дополнительная ироническая деталь библейского порядка: забивший летящим ударом гол в ворота советского Голиафа являлся представителем легендарного амстердамского клуба «Аякс» (1981–1987), чье неофициальное названиe было и остается «Евреи» (Joden)³⁹.

Вернемся, однако, к игре, точнее, к той точке, из которой Бродский-болельщик вел наблюдение за развертывавшимися на поле баталиями. В архиве Йельского университета⁴⁰ в коллекции рукописей и документов поэта сохранились две черно-белые фотографии игры в дворовый футбол мальчишек в Венеции, предположительно 1980-х годов⁴¹. Отпечатки находятся в папке вместе с другими венецианскими снимками, и несмотря на то, что у нас нет точных данных о том, что фотографии были сделаны именно Бродским (а не кем-то другим, и попали в собрание неизвестным путем), с высокой долей вероятности можно допустить именно его авторство. В излюбленном поэтом месте⁴² трое мальчишек играют на площади Санти Джованни э Паоло по соседству с одноименным собором (схожий ракурс был по праву оценен другим русским писателем, которого судьба занесла в Италию несколькими декадами раньше — только в Рим⁴³); слева — фасад Скуолы Сан-Марко (итал. Scuola Grande di San Marco). Сравнивая два архивных снимка, становится понятно, чем Бродского привлекла непримечательная, на первый взгляд, бытовая коллизия: венецианские дети пасуют друг другу мяч после школы. Когда сын фотографа дважды опускает затвор фотоаппарата, чтобы запечатлеть момент наивысшего динамизма в игре, для него это еще и поиск подходящей композиции. Венецианское архитектурное окружение служит приземленной забаве эстетически возвышенной рамкой — более того, по замыслу смакующего сюжет в рамке автора, оно срабатывает как контрапункт.

1 Сомневающихся, впрочем, поспешим отослать к остроумной антологии русских поэтических текстов о футболе под ред. А. Акмальдиновой, О. Лекманова* и М. Свердлова: «Ликует форвард на бегу…». Футбол в русской и советской поэзии 1910–1950 годов. — М.: Издательство Высшей школы экономики, 2016.

* Признан Минюстом РФ иностранным агентом.

2 Нам уже доводилось писать о Бродском-волейболисте: «Blowup: Brodsky in action. История одной фотографии в филологическом увеличении» // Левинг, Юрий. Иосиф Бродский в Риме: в 3 т. Т. 3: Труды и дни. — Санкт-Петербург: перлov Design Center, 2020. С. 153–165. См. также заметку в профильном издании, в которой, насколько мы можем судить, впервые обращалось специальное внимание на пристрастие поэта к футбольной игре: Самойлов Алексей. Мяч, выскальзывающий из рук. Об И. Бродском, путешественнике, летчике, блуждающем форварде, поэте // Спортивная газета. № 14–15 (272–273). 12–18 апреля 1996.

3  Вайль, П. Рифма Бродского // Иосиф Бродский: Труды и дни. — М.: Независимая газета, 1998. С. 9.

4 Аллан Майерс (1933–2010) — английский филолог и переводчик русской поэзии и прозы. Бродский дружил с ним и его женой, Дианой Абаевой-Майерс (1937–2012), которым посвятил цикл стихотворений «В Англии» (1977). Интервью А. Майерса В. Полухиной (2003–2004) // Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Книга вторая (1996–2005). — Санкт-Петербург: Звезда, 2006. С. 457.

5 Там же, с. 455.

6 Война закончилась 14 июня 1982 года, тогда как финальная часть чемпионата состоялась в Испании между 13 июня и 11 июля.

7 Интервью автора с Марго Пикен (Лондон, 23 июля 2021).

8 Первая публикация: Континент. 1977. № 14.

9 Бродский И. Стихотворения и поэмы: В 2 т. Т. 2 / Вступ. статья, сост., подг. текста, примеч. Л. Лосева. — Санкт-Петербург: Издательская группа «Лениздат», Книжная лаборатория, 2017. С. 9–10.

10 David M. Bethea. Joseph Brodsky and the Creation of Exile. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1994. P. 91.

11 См. наброски к теме в нашей заметке «Бродский и футбол» // Про стадион им. С.М. Кирова в Ленинграде Санкт-Петербурге. 1932–2006 / Ред. Михаил Сапего. — СПб.: Красный матрос, 2021. С. 192–194.

12 Остров веселья и здоровья // Вечерняя Красная газета. 8 июня 1934.

13 Торжество в Ленинграде. Открытие нового стадиона // Советский спорт. 1 августа 1950.

14 Андреев В. Стадион имени C.М. Кирова в Ленинграде // Архитектура и строительство. № 9, сентябрь 1950.

15 Петров Михаил. Встречи с Бродским // Звезда. № 5. 2013 https://zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=2057

16 Лосев Лев. Меандр: Мемуарная проза. — М.: Новое издательство, 2010. С. 168.

17 Центральный парк культуры и отдыха имени С.М. Кирова, открытый в 1932 году и занимавший практически всю территорию Елагина острова.

18 Там же. С. 212.

19 В Ленинграде в 1950–1960-е годы было несколько футбольных команд класса «А», но самой популярной была (и остается) команда «Зенит», у которой тогда была репутация народной, рабочей, со слабым оппозиционным (или, вернее, антимосковским) оттенком; в «Зените» играли в основном ленинградцы, и болельщикам это нравилось. На самые интересные матчи «Зенита» в выходные и праздничные дни собиралось до 100 тыс. человек.

20 В ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту России) нужно было вступать при устройстве на работу, платя государству замаскированный налог; таким образом большинство трудящихся СССР оказывались членами этой организации, но позже многие, подобно Бродскому, судя по его членскому билету, просто переставали платить взносы. Открытка ныне в собрании Музея А.А. Ахматовой (СПб.).

21 Историческим экскурсом я обязан А.А. Долинину, который щедро поделился со мной воспоминаниями юного футбольного болельщика в Ленинграде 1960-х.

22 Автограф. Письмо И.А. Бродскому от 17 августа 1953 года (по почтовому штемпелю). Оригинал открытки 1952 года (Ленинград, Советский художник) в собрании Музея Анны Ахматовой, СПб. (МА КП-16516) ф. 13, оп. 3, д. 21.

23 Гостем Бродского в тот вечер был Сэм Реймер, а игра — хоккейной. См.: Реймер, Сэмюэл. Вспоминая Иосифа Бродского. Пер. с англ. Н. Рахманова // Звезда. 2014. № 1. С. 128–149.

24 Аллой Р. Веселый спутник. СПб.: Звезда, 2008. С. 29. Цитата из стихотворения «Олег Поддобрый»; отец однокашника, как следует из текста, был тренером по фехтованию.

25 Бродский И. Стихотворения и поэмы, 2017. Т. 2. С. 412.

26 Генрих Семенович Штейнберг (род. 1935) — геолог, геофизик, вулканолог, академик РАЕН (1993), лауреат международных премий, в 1968–1971 годах прошел подготовку как космонавт-исследователь.

27 Интервью Г. Штейнберга В. Полухиной (2004) // Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Книга вторая (1996–2005). — СПб.: Звезда, 2006. С. 93.

28 Михайлов Д. Стадион на 100 000 зрителей // Еж, № 4, 1934. См. в наст. изд.

29 Найман А. Славный конец бесславных поколений. М.: Вагриус, 1998. С. 16.

30 Г.С. Орлов (р. 1945) — советский футболист; в позиции нападающего выступал 1966 году за дублирующий состав ленинградского клуба «Зенит», но вскоре получил травму и переквалифицировался в успешного спортивного журналиста.

31 «У меня начались передряги с «Зенитом», а Толя так тепло отнесся, к каждой житейской проблеме. Я уезжал играть в Харьков, надо было куда-то пристроить свою румынскую мебель. Найман узнал: “Давай так. На Карла Маркса живут мои родители, последний этаж. Рядом дверь на чердак. Ставим там!”. Все организовал». См.: Голышак Юрий, Кружков Александр. [Интервью с Геннадием Орловым] Две ночи на диване Бродского // Спорт-экспресс, 8 апреля 2016.

32 Голышак, Кружков. Указ. соч.

33 Там же. История абсолютно правдивая: речь идет о фотографе Инге Морат (1923–2002), приехавшей с редакционным заданием в СССР в сопровождении своего мужа, А. Миллера. Ее фотография И. Бродского в Ленинграде была опубликована в книге: In Russia (New York: Viking Press, 1969), к которой Миллер написал пространное преди­словие. Поздние снимки поэта американского периода также отложились в ее архиве.

34 Венцлова Т. О последних трех месяцах Бродского в Советском Союзе // Иосиф Брод­ский и Литва. СПб.: Звезда, 2015. С. 342.

35 Там же.

36 Л. Лосев — И. Бродскому (18 декабря 1973). Цит. по: Лосев Лев. Письма к Иосифу Бродскому / Публикация и примечания Якова Клоца // Звезда. 2010. № 5. С. 134–154.

37 М. ван Бастен (Marcel van Basten; р. 1964) — нидерландский футболист и футбольный тренер, призер «Золотой бутсы» (как лучший бомбардир Европы) и трижды почетного трофея «Золотой мяч».

38 Интервью А. Майерса В. Полухиной (2003–2004) // Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Книга вторая (1996–2005). — СПб.: Звезда, 2006. С. 455.

39 О происхождении и смысле названия см., напр.: Craig S. Smith. «A Dutch Soccer Riddle: Jewish Regalia Without Jews» // The New York Times. March 28, 2005 https://www.nytimes.com/2005/03/28/world/europe/a-dutch-soccer-riddle-jewish-regalia-without-jews.html; Hendrik Buchheister. «Football Teams’ ‘Jewish’ Identities Questioned» // Spiegel International. October 4, 2013. https://www.spiegel.de/international/europe/football-why-tottenham-and-ajax-fans-have-a-jewish-identity-a-926095.html

40 Признан в РФ нежелательной организацией.

41 Beinecke Rare Book and Manuскрипт Library, Yale University Library. Joseph Brodsky Papers (GEN MSS 613). Box 157, folder 3560.

42 Подробнее о его топографических предпочтениях в этом городе см. в книге: Венеция Иосифа Бродского / Авт.-сост. М.И. Мильчик. — СПб.: перлov Design Center, 2010. Там же — ре­продукция портрета Бродского на кампо Санти-Джованни э Паоло, сделанного Вероникой Шильц (С. 114).

43 Ср.: «Фонтаны. Они шумят по всему Риму. Пьяцца Навона. Три фонтана. Мальчики играют в футбол. [Остерия.] Фраскати. Хозяин. Посетители играют в карты на специально постланных суконках» (Запись от 3 ноября 1933 года // Ильф Илья. Записные книжки. 1925–1937 / Сост. и комм. А.И. Ильф. — М.: Текст, 2000. С. 375).