Об авторе | Алла Анатольевна Терехова родилась в 1972 году в Тамбовской области, в 1978 году вместе с родителями переехала в Подмосковье. Окончила Московский Государст­венный институт культуры. Режиссер, драматург, писатель. Дипломант премии «Золотая маска». Живет в Москве.

Алла Терехова

Аэропорт

рассказ

Что может быть лучше сказок народов мира? Только сказки других народов, которые ты еще не читал. Сказки Андерсена, братьев Гримм и Астрид Линд­грен, греческие мифы, русские народные, сказки Бажова и Шергина, про Аладдина и Старика Хоттабыча, про Ходжу Насреддина и 1001 ночь. Многообразие жизни на планете Земля я, советский подросток, черпаю из книг, радио и телевизора. А мои любимые сказки — абхазские, взятые на время почитать у подружки Шурки, зачитанные до дыр, с замасленной обложкой и фактически украденные у нее.

Хтоническое чудовище, напоминающее циклопа с одним глазом, — Агулшап ворует прекрасную принцессу, забирает ее в виде жертвы. А герой, Сасрыква, борется за нее, отсекая нелюдю голову. Он посыпает золой пустое место, но голова отрастает вновь. О, ужас! Фантазия рисует чудище с огромными крыльями и когтями, которые цепляют жертву как крючком от крана. Чудовище улетает, неся на крючке жертву и гремя крыльями.

Я живу с родителями в тридцати километрах от аэропорта Внуково. Я дружу с рыжей, как Пеппи Длинныйчулок, девчонкой, Юлькой. Чего только она не придумывает! Ее отца все зовут Боцман, он рыжий, как и сама Юлька. Он ушел от Юльки и ее матери и пьет вино у магазина. Юлька делает вид, что не узнает отца. Авантюра нашей дружбы подогревается тем, что балансирует на грани запретного. Например, мы ездим в соседний город, одни, на электричках. И тратим там добытые ночью, по совету Юльки, из родительских карманов деньги. Едим компот с кексом. Главный смысл игры в том, что мы как будто взрослые. С нами играет и наша подружка Шурка, дочь уважаемого зоотехника Нелли Трофимовны, та самая, чьи сказки я читаю. Юлька книжек не читает. Но ее потрясающая природная фантазия превращает мою жизнь в сказку, в том числе страшную.

После очередного проступка я получаю тумаков от отца и жестокое вето мамы «не приближаться к Юле на пушечный выстрел». Каждый день у нас не похож на другой: то мы меряем лужи палками, то лазаем по стройке, то звоним всем подряд и интересуемся насчет ушей из трубки. Мамы Юльки, тети Тани, никогда нет дома. Она важный человек, заведующая овощным магазином, и все это время добывает дефицит. Наши мамы тоже дружат, хотя бы потому, что нельзя игнорировать знакомство с директором магазина в СССР. Мне всегда что-то достается от тети Тани, когда моя очередь доходит до прилавка. Хотя другим покупателям она кричит:

— Что вы там в картошке копаетесь? Берите всё! А кому я, по-вашему, землю продам?

У Юльки всё как в сказке: ваза с яблоками сорта старкинг, шоколадные конфеты в серванте, домашний телефон и доступная, как парижская путана, французская мамина косметика на тумбочке. Домой я возвращаюсь, благоухая, как парфюмерный магазин «Фрагонар» на place le Karrоusel.

Юлькина бабушка живет прямо у аэропорта в поселке Внуково. Каждый раз, возвращаясь от бабушки, Юлька нам рассказывает про аэропорт:

— Там самолеты, иностранцы, у них можно попросить жвачек. Там пепси-кола и фанта, а еще там есть аппарат, в который если бросить 15 копеек, то можно выиграть все, что хочешь — и жвачки, и зажигалку, и даже пачку сигарет «Мальборо», я всегда выигрываю, — Юлька не дура соврать.

— Зачем нам сигареты? — осторожно спрашиваю я, предвкушая порцию новых наказаний, мой отец на них не скупится.

— Ты башкой соображай: сменяем на что-нибудь хорошее, — Юлька всегда права.

Недоступное окно в мир манит меня со страшной силой. Но я боюсь говорить об этом матери. Мало того что с Юлькой, да еще в Москву! Но Юлька бы не была авторитетом, если бы не умела убеждать свое «малое стадо». И вот, наконец, мы втроем — я, Юлька и Шура — тайно отправляемся в заветное путешествие. Я вру матери, что иду учить уроки к отличнице Тане Пименовой. Разбиваю копилку. Неделю или две до события я тайно ворую пятнашки из кармана мамы, авось не заметит. Потом мы идем пешком до станции через лес, едем на электричке до Внуково. Нам спокойно продают билет в пригородной кассе, если мы вообще его покупали. На автобусе номер пятьсот четыре мы доезжаем до аэропорта. Спокойно проходим в здание, никаких рамок не было. И сразу отправляемся к огромным окнам. Красивые девушки в красных костюмах и шляпках, туфлях на каблучке идут нам навстречу! Катят свои маленькие чемоданчики.

— Стюардессы, — с завистью оглядываясь на них, знакомит нас Юлька.

— Какие красивые, — мы долго смотрим им вслед.

На улице зима. Все втроем мы припадаем к холодным окнам. О, на это можно смотреть вечно. Самолеты приземляются и взлетают один за одним. Они будто материализовываются из снега. Я представляю, что фары — это огромные глаза Агулшапа. Он приближается! Сейчас подцепит самую симпатичную стюардессу в красной шляпке своим когтем. Но рыцари в шапках-ушанках и тулупах направляют свои огромные шланги на Агулшап-самолет (от обледенения — Юлька все знает). Сейчас, сейчас они его изведут, как Аполлон — Пифона. Внутрь чудовища забивается жертва: огромные чемоданы и сумки со всякой снедью, ковры-самолеты, лыжи с палками и даже клетки с животными и экзотическим попугаем какаду. Всё-всё летит в пасть чудовищу: на, жри! Только пощади нас. Взлетая, Агулшап гудит и гремит крыльями: уууууу. А в окнах плывут пальмы Майорки, Великая китайская стена, Лувр и Джоконда, старые стены Иерусалима и древние монастыри Египта. Пряничные домики Дании, где живут Кай и Герда, Русалочка и Карлсон, летящий над шпилями Стокгольма.

— Information for those waiting for Flight 1787 from London landed. The greeters are kindly requested to enter the arrivals area*.

— Пойдем скорее смотреть, кто прилетел, — Юлька знает, куда нужно идти, и мы с Шуркой плетемся за ней.

И вот мы стоим под табличкой Arrival — три русские матрешки. Самая высокая Шура, на ней черная шуба из «чебурашки» и Павлово-посадский платок с бахромой. Самая модная — Юлька, на ней болоньевая куртка, сапоги-дутики и хвост сбоку. Я в леопарде. Тоже с хвостом сбоку. Нам тринадцать лет. Весь мир у нас на ладони. Идут иностранцы. Господи! Какие они красивые. Инопланетяне! Вот бабушка, она в дубленке, с большим кофром-сумкой через плечо. У нее прическа! Вот — индийцы в чалмах, на женщинах длинное сари. Я знаю это слово. Я люблю индийское кино: Джимми, джимми, ача, ача. А вот идет арабская восточная семья: женщина в закрытой одежде, но по ее глазам видно, что она красавица, Шахерезада из тысячи и одной ночи. На ней настоящая шуба, а у мужа на шее золотая цепочка. Женщина катит плетеную коляску, и мне очень хочется заглянуть в нее. Они говорят на английском. У нас есть кассета с песнями Beatles, папа ею дорожит. Прилетевших встречают с табличками SMITH и JOHNSON, с гвоздиками разных цветов. Белого и красного. Зимой в Москве можно купить только гвоздики. Некоторые из пассажиров улыбаются, завидев нас! Я тоже начинаю улыбаться.

— Че лыбишься? — злится Юлька. — А вдруг это шпионы?

— Почему ты так думаешь? — улыбка исчезает с моего лица.

— Штирлица смотрела? Лучше пойдемте к аппаратам, — Юльке важно быть главной и держать нас в саспенсе**.

Задача Юльки — влюбить нас в аэропорт, показать все его нутро. Но это и не нужно. Я влюбляюсь, только переступив здание, forever and ever***. Как духи у тети Тани. Однако нас преследует опасность, которую не учла хитрая Юлька: за нами следит молодой белобрысый милиционер. Мы идем к аппаратам. Мама дорогая! А там чего только нет! И жвачки, и часы, и игрушки, и сувениры. Наши пятнашки летят как камни в пропасть, проклятый автомат жрет и не подавится.

— Ладно, айда, мороженого поедим, — говорит Юлька, когда у нас остается по последней пятнашке. Мы с Шурой послушно плетемся за Юлькой. Нам жалко сожранных роботом пятнашек. И вот, в момент, когда мы покупаем себе три вафельных стаканчика, сзади раздается громкий возглас:

— Лейтенант Петров. Ваши документы. Девочки, где ваши родители?

Мы в отделении, пишем объяснительные. Юля диктует милиционеру свой телефон и смело парирует:

— Не запрещено законом, мороженого пришли поесть. Не имеете права, товарищ лейтенант.

— А у вас что, в вашей деревне, мороженого нет? — смеется белобрысый.

Теперь допрашивают Шуру. Лейтенант интересуется, что побудило ее явиться вечером в аэропорт без родителей:

— У меня мать алкоголичка — зачем-то врет Шура и утирает слезу бахромой платка.

Милиционер что-то записывает. Моих тоже переписали. Валентина Степановна, агроном. Потом Петров торжественно провожает нас на электричку, пообещав сообщить в школу. Мы понуро сидим в электричке, отвернувшись друг от дружки. Поезд везет нас в неизвестность.

— Зачем ты мильтону сказала, что у тебя мать алкоголичка. Ты дура, что ли? Из-за тебя нас теперь в детской комнате милиции на учет поставят, — говорит Юлька.

— Я думала, он нас пожалеет и отпустит, — Шуре стыдно. Как будто это она всех заманила и поставила на учет.

Я смотрю в окно и вижу, как самолет набирает высоту. Дома меня ждут мама и папа. Тетя Таня почему-то у нас. Из кассетного магнитофона «Романтика» льется Yesterday. Я смотрю, как папа берет ремень. Я закрываю глаза. И думаю только об одном: зато я видела аэропорт.