НАБЛЮДАТЕЛЬ

конференция

Вымышленные пространства

4–6 марта 2025 года в Институте мировой литературы им. А.М. Горького (ИМЛИ) состоялась Международная научная конференция «Фантастическое в литературе и культуре: теория вымышленных пространств». С приветственным словом выступила заведующая научной лабораторией «Rossica: Русская литература в мировом культурном контексте» ИМЛИ РАН Е.Д. Гальцова.

В первый день прозвучало много докладов, посвященных теории фантастического. Среди прочих можно выделить выступления М.А. Ариас-Вихиль (ИМЛИ) «Почему фантастическое? Французская новая критика о роли фантастиче­ского в литературе» и И.Л. Поповой (ИМЛИ) «Время — агрегатор фантастических пространств». И.Л. Попова, используя термин «агрегатор» (от латинского aggregatio — накопление), говорит о категориях времени и пространства в произведениях, имеющих в себе элементы фантастического. Время собирает, группирует пространства и таким образом переводит их на более высокий уровень, создавая тем самым иную реальность.

Большой интерес вызвала презентация книги Е.Н. Ковтун (ИС РАН, РГГУ) «Интертекст Мира Посмертия в фантастике ХХ–ХХI веков» (М., 2024). В своем выступлении автор затронула тему пространства посмертия, охарактеризовала локусы загробного царства, рассказала о принципах художественного конструирования (основные варианты сюжетно-композиционных схем, мотивная структура историй).

В следующие два дня в двух секциях заслушивались доклады, посвященные русской и зарубежной литературе.

Е.А. Папкова (ИМЛИ), внучка Всеволода Иванова, проанализировала один из рассказов, написанных в 1944 году («Пространство между мирами в рассказе Вс. Иванова “Сизиф, сын Эола”»). В отличие от фантастики 1920–1930-х годов, имеющей, скорее, сатирический характер, фантастика в 1940-е годы становится философской. В эти годы писателя интересуют свобода, счастье, долг; его занимает вопрос, как найти равновесие между делом, часто приводящим к катастрофам, и бездействием или бессмысленным действием. На примере образа Сизифа Вс. Иванов показывает, как иногда тот, кому власть имущими предложена свобода (Зевс прощает Сизифа), предпочитает заниматься своим бессмысленным делом (ворочать камень). Сизиф выбирает промежуточное место, где он не извлекает выгоды из своей свободы. И на первый взгляд «бессмысленное действие» — работа «в стол» — было спасением в 1940-е годы для самого Вс. Иванова.

Несколько интересных докладов было посвящено русской литературе 1920-х годов. Я.Д. Чечнев (ИМЛИ) обратился к рассказам Андрея Соболя («Поэтика пространства нэповской Москвы: ирреальность бытовых деталей»). На примере ряда произведений: «Китайские тени», «Книга маленьких рассказов», «Обломки: третья книга рассказов» Я.Д. Чечнев показывает, как писатель разрабатывает московский хронотоп: «В крючковатых, извилистых, кривоколенных, особняковых арбатских переулках нелегко в дождь… А в башмаках пруды патриаршие… И сумочка ветхая, еще мартовская, первореволюционного времени…». Соболь монтирует фрагменты: вот современная Москва, где «люди ловят человека, и мчится из переулка в переулок человек, отстреливаясь от человека», а вот «стрельба под обоями — древесные червячки»… Древесные червячки в старом московском доме — это нечто не зависящее от тревожных событий. Вот современное «уплотненное» жилище (3 х 2), которое героиня воспринимает как «каменный гроб», но в нем можно сунуть ноги «в мамин театральный капор». Андрей Соболь, прекрасный стилист, в описании городского пространства ему удается сочетать фантастическое с реалистическим.

Е.А. Апалькова (ИМЛИ) сделала доклад «Поэтика художественного пространства в рассказе А.С. Грина “Крысолов”». Банк, в который попадает герой рассказа, рассмотрен как «государство в государстве». Е.А. Апалькова перекидывает мостик к таким произведениям, как «Шиньонский узник», «Дон Кихот». Герой воспринимает заброшенные комнаты банка как пространство реальное (много обычных предметов: столы, документы) и ирреальное (вдруг заработал телефон, а крысы заговорили по-человечески). Интересный факт, что реальный банк находился рядом с Домом искусств, где в то время жил А.С. Грин. Петроград, голодный и холодный, описан в фирменной манере писателя, точные бытовые детали даны в странной смещенной перспективе.

Не менее увлекательным было выступление П.О. Новинской (НИУ ВШЭ), посвященное интертекстуальному анализу рассказа С.Д. Кржижановского «Квадратурин». Рассказ написан в 1926 году. В комнатку размером со спичечный коробок (реально — 8 метров) к Сутулину является некто с предложением приобрести «средство для ращения комнат». Тема доклада — «Изображение фантастического пространства». Следуя за Юлией Кристевой, которая ввела термин «интертекстуальный», П.О. Новинская прослеживает связь магического предмета «квадратурин» и с «шагреневой кожей» О. Бальзака, и с «эликсиром» Э.Т.А. Гофмана. Кржижановский использует контраст как художественный прием: после «разращивания» комната, «растянутая и уродливо развороченная», пугает, мучает, «теперь это гробовидный жильевой гроб», а раньше — «своя, обжитая и теплая крохотуша». Но Сутулин, подписав контракт (приобретая средство, расписался в тетради) с неведомой силой, не может остановить процесс разращивания: стены отъезжают с каждым днем все дальше и дальше, уже не добраться до крючков с одеждой, уже и не сбежать из этого ставшего таким опасным места. Сутулин от ужаса издает нечеловеческий крик, который пугает ничего не подозревающих соседей.

И еще один доклад, о текстах, где тоже возможен интертекстуальный анализ. А.А. Крокошева (НИУ ВШЭ) предложила к обсуждению тему «Организация и структура фантастического пространства в ранней прозе В.А. Каверина (на примере “Пятого странника” и “Бочки”)». Эти произведения одного из «Серапионовых братьев» 1921 и 1923 годов и не могли по определению не быть фантастическими. Здесь и магический предмет: навоз осла, украшенный бриллиантами, и все никак не вырастающий гомунколус, и схоласт, которого путают с Фаустом (а Фауста — со схоластом). Игровой, насыщенный аллюзиями текст Вениамина Каверина отсылает читателя и к Гёте, и к Гофману, и… к Юрию Тынянову , которому посвящена «Бочка» (тоже не чуждому фантастическому, сплетенному с реальным, вспомним его «Поручика Киже»).

Одним из первых научных фантастов считают Вивиана Итина. Его «Страну Гонгури», написанную в 1922 году (вторая редакция — в 1927-м), знают, вероятно, меньше, чем «Аэлиту» Алексея Толстого. А.Ю. Овчаренко и Е.А. Шапринская (ИРЯ РУДН) сделали доклад «Тайна “Страны Гонгури”: реальность фантастического пространства в повести Вивиана Итина». В этом произведении несколько уровней: камера, в которой находится красный партизан Гелий, приговоренный к расстрелу, затем пространства гипнотического сна (в сон его погружает сокамерник — доктор), их несколько: некое государство, правда, поделенное на две равноценные структуры, но справедливое и просвещенное (он там Риэль), дикая планета, с жестокостью и мраком, электрон, к котором отражается еще одна вселенная, где в это время идет Мировая война, и вновь камера… Гелий рассуждает об энтропии, стремится вновь в страну, где он был счастлив, где он встретил прекрасную Гонгури.

Несколько докладов было посвящено творчеству Аркадия и Бориса Стругацких, Кира Булычёва.

Неожиданно прозвучал доклад О.Н. Косовской (РГГУ) «Концепция циклично­сти и всеединства в стихотворении Ивана Жданова “Зима”». Стихотворение современного автора (написано в 1990-е годы) было тщательно и подробно проанализировано.

Что касается зарубежной литературы, хочется выделить доклад Т.А. Бешенковой (ИМЛИ) «Хронотоп границы в романе Джона Барта “Последнее путешествие Некоего Морехода”». В романе присутствует условная Америка 1930-х годов и фантастический сказочный Восток. Все происходящее дано через призму спутанного сознания умирающего героя. В романе две рамки. Рассказ о Симбаде дан в изложении Шахерезады. Главный герой не имеет имени, он — Некто. Здесь, конечно, тоже присутствует магический предмет. Купив часы в современном магазине, герой, случайно повернув колесико, попадает в восточное Средневековье… И на первый раз получает возможность вернуться к себе. Но его уже влечет нечто по ту сторону границы. Сложно построенное произведение включает в себя переходы от журналиста с именем к Некто, затем к Симбаду-мореходу, к Симбаду-бедняку. Т.А. Бешенкова говорила о трансгрессии и металепсисе как способе организации текста.

Л.С. Айрапетян (РУДН) рассказала о мексиканском писателе К. Фуентесе. Самый первый его сборник назывался «Замаскированные дни» (так в древнеацтек­ском календаре именуются пять последних дней года — время неопределенности), писателя волновало все еще не «прощупанное», неназванное, непознанное. Доклад «Образ герметичного пространства в рассказе “Хозяин дома”» посвящен топосу дома. Герой, оказавшись на последнем этаже дома, в незнакомой комнате, не находит выхода. Пути наружу нет. Фуентес филигранно описывает состояние неопределенности, подвешенности. Герой изучает, познает доставшееся ему пространство.

Были, конечно, и еще интересные доклады, посвященные творчеству Жана-Мари Гюстава Леклезио, Ричарда Хьюза, Харуки Мураками.

И в этой секции был доклад, посвященный поэзии. И.А. Алексеев (Пекинский педагогический университет) рассказал о научно-фантастической поэзии Ся Хуна и прочитал стихотворения в своем переводе. Тема доклада звучала так: «Проблема жанрового определения научно-фантастической поэзии на примере пространственной организации стихотворений Ся Хуна». Анализируя стихи современного поэта, И.А. Алексеев выявил интересные формальные приемы организации теста, показал, как научные открытия и гипотезы сочетаются с реалиями современного столичного города.

Конференция не состоялась бы без самоотверженной работы научных сотрудников ИМЛИ А.Л. Гумеровой и В.С. Сергеевой, уже много лет ведущих семинары по фантастике и организующих конференции, посвященные фантастическому в литературе и культуре.

Наталья Стеркина