Владимир Абашев. Графоман в “законе” (Из очерков литературной жизни Перми).— Уральская новь, 1999, № 1.

Владимир Абашев в своей очень интересной статье описывает ситуацию, типовую для большинства областных городов: “Буквально на глазах, за 3—4 года, в Перми сложилась новая и довольно неожиданная конфигурация культурного поля. А именно: заведомый литературный дилетант, графоман из фигуры сугубо маргинальной, периферийной превратился в центральную. Фаворит пермской печати, он обласкан местными властями, ему охотно помогают спонсоры, наконец даже эксперты, пермские филологи, не устояли, склонили-таки перед графоманом свои гордые научные головы. Словом, из фигуры почти фарсовой, на сомнительных правах при литературе состоящей, он превратился неожиданно чуть ли не в ее лидера, стал графоманом “в законе”.

Сам Абашев в своей статье как бы стоит перед выбором: рассматривать явление со стороны, взглядом благодарного филолога-культуролога (“Здесь возникают порой удивительные стилевые сплавы, рождаются новые парадигмы”) или попробовать вмешаться в ситуацию и указать на ее опасность для самих устоев культуры: “...в графомании как таковой ничего опасного нет, это вечная спутница литературы. Опасность для хрупкого баланса сил культурной жизни провинциального города кроется в другом. Опасно, когда теряется точка отсчета для оценочных суждений, когда в порочный круг культурной невменяемости втягиваются те, кто по роду своих занятий должен бы квалифицировать и оценивать события, — эксперты, критики, когда они вдруг перестают узнавать графомана. Систематические сбои оценок и квалификаций дезориентируют читателя, привыкшего доверять специалистам, окончательно заморочивают головы учителям, вносят хаос в систему образования, что совсем уж плохо. Чем дальше, тем больше деформируются ценностные представления, эксперты теряют ответственность и реноме, а властные инстанции сами начинают выступать в роли экспертов, полагаясь на свой, известно какой, вкус. В таком состоянии культурной среды все становится возможным. Разумеется, инвестиционный приоритет получает все подражательное и вторичное как более соответствующее уровню массовых вкусов. В самом невыгодном положении оказываются оригинальные художники. В Перми сегодня всё складывается именно так.”

Далее подробно разбирается “творчество” трех пермских графоманов, обласканных начальством и— не без его помощи— массовой публикой— Александра Гребенкина, Светланы Ашировой и Елены Звездиной. Это добротная филологическая штудия, смысла которой ни герои, ни их покровители, разумеется, не поймут. Циничным же “экспертам”, о которых идет в статье речь, думается, и без абашевской статьи всё понятно.

Словом, статья Владимира Абашева— жест практически почти бесполезный, но для поддержания престижа культуры необходимый.