Я так долго ходил со стадами. Стихи. Сергей Яковлев
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
№ 12, 2024

№ 11, 2024

№ 10, 2024
№ 9, 2024

№ 8, 2024

№ 7, 2024
№ 6, 2024

№ 5, 2024

№ 4, 2024
№ 3, 2024

№ 2, 2024

№ 1, 2024

литературно-художественный и общественно-политический журнал
 


Об авторе | Сергей Маратович Яковлев (06.10.1964, Москва). МГПИ им. Ленина и аспирантуру Института психологии АН СССР, кандидат психологических наук. В 1997 году пришел в издательский дом «Коммерсантъ» литературным, а затем выпускающим редактором. С 1999 года — главный редактор экономического еженедельника «Коммерсантъ-Деньги», с 2014-го — главный редактор газеты «Коммерсантъ». В июле 2018 года оставил свой пост. В 2016-м выпустил книгу стихов «Август кончен». В 2020 году вышел альбом «Мои легионы» музыкального проекта «Яковлев и Шумилов» (стихи и чтение Яковлева, музыка Дмитрия Шумилова). Предыдущая  публикация в «Знамени» — «Ещё не темнота» (№ 9, 2016). Живет в Москве. В эту публикацию вошли стихи 2016–2020 годов.




Сергей Яковлев

Я так долго ходил со стадами


* * *

В какой-нибудь последней редакции,

Дополненной и исправленной столько раз,

Уже понимаешь, все песни с танцами

Закончились, как в битве — боеприпасы.

Когда желание просто лечь и валяться

Оправдано тем, что здесь и сейчас

Происходит со мной, и не нужно лясы

Часами точить, чтоб сказать: я пас...

Сказать, я так долго ходил со стадами,

Что успел побывать и пастухом, и ведомым,

Безмолвной скотиной, ставшей частью дани,

Человеком, лишённым любимого дома.

Можно путаться в этих избыточных данных,

Затыкать себе рот и ломать кости рук,

Но есть одна беспричинно верная дама

И один предательски близкий друг.

Вот ведь, господи, как ты линии разные

Свёл, и землю придумал, и даже твердь

Приоткрыл, словно окна и двери лабазные,

Чтоб потом уже накрепко всё запереть.



* * *

Год, другой, шестой, десятый...

А потом перестаёшь

Счёт вести — так много всякого,

Что уже, пожалуй, хватит,

Что уже лежать бы в лёжку,

Закатившись в щель кровати,

Потерявшись, как серёжка,

И гадать: отыщут, нет?

Вдруг найдут, а нету мочи

Вновь болтаться в чьей-то мочке

Год за годом тыщу лет.



* * *

Как в лесах всё меньше дичи

С каждым днём, так из меня

Жизнь уходит, словно тушит

За собою свет, и глуше,

Но как будто мелодичней,

Лишь тестикулы звенят.



* * *

Вот мы уже стоим на краю села,

Собаки смертельно устали от долгого бега,

Да они не скрывают — видно, как пёсьи тела

Пластаются и как хвосты касаются снега.

Видно, как утопают ноги людей

В плотном и белом, как трудно шаги даются...

Вот мы стоим, и нет никаких идей,

Что делать дальше на этой лежащей блюдцем

Земле, о которой известно почти что всё:

Где начинается, где переходит в нечто

Иное совсем, и там не то чтобы сёл

Нет, но даже путей и точек конечных.



* * *

В сентябре, в начале второй декады

Провода провисают под тяжестью птиц,

Собираются птицы сделать то, что надо —

Пересечь несколько госграниц.

Проверяют оперение, лапы, клювы,

Смотрят искоса — чего ещё ждать от пернатых,

Сбиваются в группы, чтоб отправиться к югу,

Говорят, там крылатые есть пенаты.

Говорят, там какие-то боги бывшие

До сих пор пребывают в полном сознании,

Надо только лететь дольше и выше,

Чем привыкли глупые эти создания,

Что сидят, вцепившись в провода стальные,

В провода холодные... Но лишь солнце встанет —

Оторвётся какая-то, и все остальные

Превратятся в части исчезающей стаи.



* * *

Ещё одна, и я пойду, пожалуй...

Так надымили, что уже не очень ясно,

То ли расчёт к нам следует пожарный,

То ль это солнце предрассветным красным

Сигнализирует, что ночи наши кратки,

А дни длинны и все — в распоряженьи,

И мы сидим в привычном нам порядке,

И даже в мыслях ни одно движение

Не завершаем, будто время мчится мимо,

Как дым летит, и мы за дымом этим

Почти невидимы, почти неуязвимы,

И так бессмертны, как играющие дети.



* * *

Вот бы мне такой уже свободы,

От которой только пуст и весел,

Чтобы встал на воздух или воды

И почти что ничего не весил.

Я ходил бы по небу, как туча,

И шуршал вдоль берега, как пена,

Я глаза таращил бы и пучил,

И смеялся над собою бренным:

Вот над этим телом неказистым,

Где всего лишь локти да колени,

И над долгим рассужденьем складным,

Где тире — как впаянный резистор

В микросхеме — пусть и очень слабым,

Но является сопротивленьем.



* * *

Череду приключений,

Всё, что с нами случалось смешного

Или страшного в юности, в детстве, снова и снова

Повторяем, в привычный чертёж добавляя детали,

Чтобы помнить, какими могли быть, но так и не стали

По причинам таким и сяким, и по поводам разным,

То дела отвлекали, то снова на белых и красных

Всё делились, считались, сбивались в отряды, ватаги,

И потратили времени больше, чем писчей бумаги.

Вот лежат наших дней пожелтевшие ровные стопки —

Если б жили при печке, имели б запас для растопки,

Если б жили у речки, могли без конца эти воды

Укрывать кораблями, армадой своих пароходов.



* * *

Любви как она есть —

Без всяких ходов и придумок,

Не нужен ни ум, ни лесть,

А только чтоб ты, как придурок

Стоял и во все глаза

Смотрел, чтоб глаза таращил,

Как будто весь опыт за

Спиной —  не настоящий,

Будто вся жизнь до,

Как после дождя — лужа

Исчезла, и дом — не дом,

А просто кровать и ужин.



* * *

В доме твоём я бы был сквозняком,

Позволяя себе трогать разве что шторы,

Был бы сад у тебя, на листе слизняком

Я застыл бы и ждал, что вот-вот, уже скоро

Ты придёшь посмотреть, как за ночь кусты

И смородины красной, и смородины чёрной

Опустились под тяжестью ягод, и ты

Вдруг увидишь меня —  не такой уж никчёмный.



* * *

Отнесём в сарай байдарки и каноэ,

Вёсла сложим и на гвоздь повесим крылья —

Осень, кажется, согласна стать зимою,

И на это время снег нам будет пылью.

Будет всем, что мы вдыхаем и едим,

И скрипим, когда идём куда-то,

Что ни делай с ним, он всё един,

Хоть метлой мети, хоть загребай лопатой.

Он покроет тело и сравняет сушу

С тем, что мы водой недавно звали,

И внутри дрожим мы, и снаружи

От предчувствия, что в этот раз едва ли

Мы его переживём и укатаем

До таких фигур, что даже ангел некий,

Наблюдающий за нами сквозь пургу,

Скажет Господу: я больше не могу

Видеть это —  пусть уже растает,

Пусть опять текут хотя бы реки.



* * *

Ох, кузнечики кривоколенные,

Ох, сверчки мои чёрно-зелёные —

Всё трещите телами нетленными,

Не по чину совсем окрылёнными.

Ни за что вам даны эти лопасти,

Просто так — эта лёгкость искомая

Всякой тварью, что виснет над пропастью

И завидует насекомому.



* * *

Вечно сверху какой-то орнамент:

То созвездия, то облака

Неотрывно висят над нами,

Как приклеенный к небу плакат.

На рисунки глядишь, на знаки —

Всё какие-то письмена,

Или просто светлая накипь

Вроде той, что несёт волна.

Смотришь, тучи уже набухли,

Рвётся с треском лиловый бок...

Вроде — линии, вроде — буквы.

Или, страшно подумать, Бог

Сам выводит свои узоры,

Будто гонит овец стада,

И стоишь, и считаешь их взором,

И сбиваешься иногда.



* * *

Иногда я работал страшным —

Подчищал, так сказать, убитых.

Уносил их с полей, с пашен

Под какой-нибудь куст ракитовый.

Бог проснётся, посмотрит — счастье:

Ни единого мёртвого тела...

Он не станет шарить по чащам —

Не божие это дело.

Столько всяких занятий прочих

Неотложных и повседневных —

И скользит над землёю отче,

Как речная вода сквозь невод.



* * *

Дни случились такие ясные,

Как же вымерз я, как замёрз,

Вот и мыкаем горе, и лясы мы

Точим сутками, лишь бы морс,

Что струится отсель досель,

От макушки до самых стоп,

Тёк всё так же, плескался чтоб,

Не сбиваясь в густой кисель.



* * *

Я всё время что-то считаю:

Этажи, машины, прохожих...

Будто есть какое-то тайное

Число, которое может

Одним своим начертанием

Объяснить, из чего собран

Этот мир, чему он равен,

Какая такая особая

Притягательность в нём, что днём

Он влечёт даже бледной тенью,

А когда в темноте уснём,

Так нам локти слагает с коленями,

Как я сам никогда б не сложил

Машины, людей, этажи...



* * *

Когда б правитель слишком часто не был пьяным,

Он мог бы стать вторым Октавианом,

Не оттого что сжал в горсти низовья Нила,

И царств других бесхозные осколки,

А просто потому, что прожил столько,

Что всех ровесников смог проводить к могилам:

Врагов, друзей, далёких, близких, прочих —

Кому-то место подлинней, кому короче.

И если землю брал, то в рамках ритуала:

Всего комок, как требует обычай...

Казалось, что и сердце было бычьим,

И жил он долго. Но по нашим меркам мало.



* * *

И ни в землю никакую не пошёл,

Как родился, так и умер нагишом,

В том же городе и в том же околотке,

Словно взял билет в кино, а фильм короткий.

И понятно, как расписаны роли,

И так много табака с алкоголем,

Все о чём-то говорят, будто тексты

Заменяют всё подряд вплоть до секса.

Только, кажется, втянулся, тут и титры,

Посидеть бы, посмотреть, а поди ты...

Свет зажёгся, и пора восвояси —

И сюжет простой, а смысл неясен.



* * *

Когда-то в детстве, я уже не вспомню точно,

Каких был лет, но Новый год пришёл без снега,

Земля черна была, и в трубах водосточных

Текла вода, и я не знал, что надо сделать,

Чтоб всё исправить, чтоб уже покрылся белым

Весь переулок наш и дом напротив

В три этажа, и  дом правее —  с мезонином,

И тот, что слева, и стоящие за ними

Дома сверкали, убранные снегом

От этажей полуподвальных и до кровли,

Чтоб ближней крыши жестяной и крыши дальней

Искрился скат... И бабушка сказала

Без раздраженья, буднично и ровно:

В приличном обществе не принято так долго

Чего-то ждать за исключеньем манны с неба

Да писем с фронта... Лишь на этих двух явленьях,

По мненью бабушки, печать стояла бога,

Иным задержкам нет достойных оправданий,

Они лишь требуют холодного терпения.



* * *

В детстве хотелось так много — то кота завести, то собаку,

Брата иметь, сестру, и, конечно, чтоб велик был новый...

Столько мыслей роилось, а помнится лишь, что Трёхгорку, Немчиновку,

                                                                                                                          Баковку

Поезд, что с ним ни делай, проследует без остановок.

В детстве не осень пугает, не зима её утренним мраком,

Мётлы машут, лопаты снег соскребают до самой основы,

До остывших корней, занесённые лишь Трёхгорка, Немчиновка, Баковка

Промелькнут за окном запотевшим: поезд следует без остановок.



* * *

Когда история насытится фактурой:

Делами, днями, мясом, наконец,

Когда крылатые со страшной верхотуры

Своей — бестрепетно, как из гнезда птенец, —

Падут на город мой и пригород невзрачный,

И на совсем неблизкие места,

Не отделяя тучные от злачных,

Чтоб стала вновь безвидна и пуста

Земля, полого уходящая к востоку,

И к западу лежащая земля,

Чтоб реки потекли к своим истокам,

Послушно плавниками шевеля.

Чтоб небо навзничь опрокинулось, и звери

С ума сошли от падающих звёзд,

И ночь впивалась в день подобно змею,

Глотающему свой дрожащий хвост.

Чтоб твёрдый камень и бетон, как пух и перья,

Осыпались, беззвучны и легки,

И в этом безоконьи и бездверьи

Во тьме носились только мотыльки.



* * *

Господи, если я всё же усну,

Храни мою душу ночь напролёт.

Господи, если во сне я умру,

Возьми мою душу —  и так идёт

Она в твои руки, спешит как может...

Не торопи её, Господи Боже.



* * *

Может, первый, второй или третий

Ангел нас обошёл,

Облетел, обнёс, не заметил,

И теперь мы не те, и не эти,

А какой-то неровный шов

Между разных совсем материй —

Каждый стежок вкривь да вкось.

То ли навык шитья утерян,

То ль без этих узлов-петелек

Всё разъехалось бы, порвалось.



* * *

Солнце сегодня в шестнадцать сорок

Зайдёт, но свет не сразу погаснет,

Наклон земли здесь такой, что нескоро

Причина со следствием приходят к согласию,

И поэтому глаз продолжает часами

Удивляться тому, как по зрительным нервам

То какими-то пятнами, то полосами

Всё бежит и бежит разноцветное небо.

И так долго смеркается после заката,

И светлеет не то чтобы точно с восходом,

Но пойди придерись, ведь работает как-то

Механизм этот старый — шуршит природа.

И поэтому всё так неспешно, небыстро

Происходит, и даже сигналы свыше,

Что звучат где-то там словно стартовый выстрел,

Здесь становятся чем-то почти неслышимым.





Пользовательское соглашение  |   Политика конфиденциальности персональных данных

Условия покупки электронных версий журнала

info@znamlit.ru