НАБЛЮДАТЕЛЬ

выставка

Корыто, летающие рыбы, перевернутый город и цирк

Выставка-путешествие «В ожидании чуда. Посвящение Марку Шагалу». Еврейский музей и центр толерантности. 28.05.–06.09.2024.

Выставка, открывшаяся в конце мая в Еврейском музее и центре толерантности, была создана по книге Марка Шагала «Моя жизнь». Создатели экспозиции не пытались сообщить о Шагале-художнике нечто ранее неизвестное, но использовали новый способ говорить о живописце, картины которого стали здесь дополнением к тексту: «Наша выставка — премьера нового экспозиционного жанра, в котором творчество художников кажется более доступным для восприятия. Марк Шагал — автор, который позволяет реализовать такой подход. Я надеюсь, что формат будет принят как профессиональной средой, так и людьми, которые в искусстве оказались совсем недавно», — cказала на открытии Мария Гадас, главный куратор Еврейского музея и центра толерантности, куратор выставки.

Художник Марк Захарович (Моисей Хацкелевич) Шагал, один из самых известных представителей художественного авангарда XX века, помимо графики и живописи занимался сценографией, писал стихи на идише. Судьба его — история целой эпохи, в которой вмещаются все главные события мировой истории ХХ века. Все, что было пережито в прошлом столетии, отразилось в его богатом творчестве.

К счастью, самородку из Витебска удалось сохранить свою жизнь, избежав участи шести миллионов евреев, погибших в Холокосте: в 1941 году руководство Музея современного искусства в Нью-Йорке пригласило его переселиться из контролируемой нацистами Франции в США, и летом того же года он с женой переехал в Нью-Йорк.

Основной, направляющий элемент работ живописца — его национальное самоощущение, неразрывно связанное для него с призванием, то есть этническая тема в его творчестве тесно переплетается с личным: «Если бы я не был евреем, как я это понимаю, то не был бы художником или был бы совсем другим художником», — говорил он. Его профессиональные приемы были основаны на визуализации поговорок на идише и воплощении образов еврейского фольклора. Представление о национальном художнике Шагал перенял от своего первого учителя, Юделя Пэна.

На вернисаже отражены наиболее важные фрагменты биографии Шагала: от родительского дома в Витебске до переезда в столицу Франции, до парижской мастерской. Семь разделов, названных цитатами из Шагала, знакомят с героями художника и его любимыми самобытными сюжетами. В музее представлены не только потрясающие картины «певца еврейского местечка» из частных коллекций, но и разноцветные интерактивные инсталляции, которые можно трогать, играть с ними. Тут мысленно переносишься на крыши стареньких домиков родного для мастера Витебска, одновременно «грустного и веселого», ненадолго останавливаешься в аутентичной рыбной лавке отца художника, бродишь по старым дворам и улицам, встречаясь с многочисленными домашними животными, которых на полотнах маэстро — огромное разнообразие, слышишь из динамиков настоящее мычанье коров, играешь в театр теней. Упитанные коровы Шагала — идеальный символ жизни, ее торжества, силы и плодородия, они летают над Парижем и пасутся под Витебском.

«Корыто — первое, что увидели мои глаза», — пишет Шагал в романе «Моя жизнь». И вот под нежную колыбельную на идише раскачивается то самое корыто-люлька, из которого вылетает диковинный косяк рыб. Особое место в экспозиции отведено Белле — красавице с грустным взглядом, жене и музе творца. Известно, что ее уход потряс художника: он год не занимался живописью, а картины повернул к стене. В этой же части зала мы видим его мольберт.

Пролезая через волшебную дверь в старом шкафу, моментально попадаем в шумный, богемный, парижский мир с кафе, театром и цирком, в красивую, манящую страну хрустящих круассанов и Эйфелевой башни, в город, который «никогда не спит». Здесь — столик со стульями в винтажном стиле, а также немало реквизита, от костюмов до жонглерных мечей, масок, которые легко взять, примерить, приложить к себе, чем активно пользуются гости музея. Детям можно порисовать на стенах, ненадолго почувствовав себя маститыми художниками, повертеть в руках многочисленные фигурки «шагаловских» домашних животных. И это очень радует мальчиков и девочек, соревнующихся в своем мастерстве и стремящихся хоть немного быть похожими на великого мастера.

Графику и живописные изображения Марка Захаровича дополнили самобытные произведения Натана Альтмана и Григория Ингера, — эти художники тоже провели свое детство в еврейских местечках. В душу запал карандашный рисунок Альтмана «Сирота Шмулик», на котором выведен озорной, добрый, большеглазый мальчик с явно нелегкой судьбой. Эта работа 1948 года была сделана в качестве иллюстрации к рассказу Шолом-Алейхема «С ярмарки».

Многим посетителям выставки мир еврейского местечка кажется далеким, мифическим, сказочным, созданным из картин, песен, фигурок, чьих-то воспоминаний, фильмов и книг. А я, к счастью, еще успела застать последние осколки быта штетла, поэтому мне было совсем нетрудно мысленно представить обстановку, в которой вырос художник и его современники, без всяких искусственных художест­венных приемов и современных инсталляций.

Тульчин Винницкой области — солнечный, уютный, добрый и теплый городок моего детства, по которому сегодня невероятно скучаю, наполненный ароматами чайных роз и шиповника, роскошными цветами на клумбах, зелеными грецкими орехами, аппетитно зреющими на деревьях, образами родных и близких, их шутками, улыбками, аппетитной, сдобной выпечкой от бабушки — длинными дымящимися пирогами с вишней, орехами и яблоком, венцом кондитерского искусства ашкеназов под названием «штрудель».

Из памяти не уходит и старое еврейское кладбище на большой горе, на окраине Тульчина. Вот уж точно — прекрасно сохранившийся памятник местной еврейской культуры, повествующий о прежней насыщенной культурной жизни штетла, неповторимая достопримечательность, где покоятся и мои предки. С вершины этой горы, поняться на которую — уже подвиг, как с ладони открывался потрясающий вид на весь город. Еврейское кладбище Тульчина делится на старое, включающее древние полуразрушенные каменные надгробья со старинными надписями на идише, обильно разбросанные у подножия горы, среди которых местные обитатели мазанок, ничуть не смущаясь, выгуливают домашний скот, и на новое, расположенное на макушке холма. И как тут не вспомнить пронзительный отрывок из стихотворения ученого, барда, поэта Александра Городницкого «Идиш»:

Судьба моих предков, как пепел, черна и горька.

Не дай моим внукам, Всевышний, ее повторить.

Я с раннего детства родного не знал языка,

И нету надежды, что буду на нем говорить.

С чего начинался трагический этот исход,

С расстрельного рва или груды пылающих книг?

Язык умирает, когда умирает народ.

Народ умирает, когда умирает язык.

Однако вернемся на выставку, полную света, цвета, любви, нежности и чудес, элементов исчезнувшей культуры идишкайта и растворившегося в вечности мира штетлов. Финал проекта, подвешенный перевернутый город, — отсылка ко всем произведениям художника, искренне считавшего, что с пространством можно делать все, что вздумается.

Удобно, что с творчеством художника гостей активно знакомят регулярные сборные экскурсии для детей и взрослых, помогающие глубже окунуться в поэтику Шагала, в волшебный мир его витебского детства, узнать больше о его линии жизни и работах. А если у вас нет времени или желания присоединяться к таким группам, при покупке билета вам выдается путеводитель для самостоятельного ознакомления с экспозицией.

Суламифь Кримкер