НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

На злой шум времени

Вера Сорока. Питерские монстры. — М.: Альпина нон-фикшн, 2024.

Петербургу выпала завидная судьба: познавать самого себя из нескольких источников. Главный из них, на мой взгляд, — все более и более разрастающаяся художественная литература. О стыке реального и ирреального, который якобы так явно ощущается в Петербурге, о нечисти и привидениях, разгуливающих по Невской набережной, написано предостаточно: Пушкин, Гоголь, Достоевский, Ремизов, Андрей Белый. Сложно не заметить, что «петербургский миф» в первую очередь создавали писатели не из Петербурга. Удачным примером современной прозы, подтверждающим это наблюдение, смело можно назвать книгу «Питерские монстры» Веры Сороки.

Это роман в рассказах о способности быть одновременно в реальной жизни и в системе мифов. Здесь действуют монстры, фрики и немножко люди. На страницах книги между дореволюционным Петербургом и нашими днями сто лет и один портал. «Только монстры могут ходить сквозь порталы. Стань монстром. Ну же!» По воле автора читатель переживает превращение и переступает порог портала с интересом и даже легко, если не сказать артистично, а «потом отдает все деньги бармену и идет узнавать себя, Петербург и его львов. С петухом под мышкой».

Один герой держит магазин неизданных и недописанных книг. Второй бродит по городу, знакомится с русалками и ждет, что вот-вот его книгу примет издательство. Третья героиня — древний монстр, которому на роду написано защищать город от дождя и противостоять тем, кому не по душе ее дар.

Все начинается с рассказа «Среда. Львы», герой которого «нечаянно умер в среду». Предложенные здесь разговоры с мертвыми напоминают сюжет фантастического рассказа «Бобок» Достоевского. Но если почти спившийся литератор Достоевского в предложенных условиях размышляет о бессмертии души, то герой Сороки вымаливает для себя право еще чуть-чуть пожить, а потом стать львом, охраняющим кладбище и город. В этом рассказе зарождается гротескно-сатирическая интонация и четкий ритм, которые будут присущи всей книге, но нюансы владения ими автор будет осваивать буквально на глазах читателя. То есть как писатель становиться более крепким вместе с текстом. Неслучайное признание: «Некоторые слова получаются весомыми, а некоторые — не важнее тополиного пуха. С рассказами так же». Сначала «Питерские монстры» напомнят стимпанк, затем городские страшилки, пока автор осознанно не дорастет до той идеи, которая возникла, быть может, по особым, таинственным законам и воплощение которой потребовало несколько лет работы. В итоге получится создать убедительный мир: страшно-притягательный и пугающий одновременно.

В книге Сороки город не декорация, он действующее лицо. У него есть свой миф об основании и покровитель, порожденный этим мифом и впитавший его. Борис Эйхенбаум считал, что в Петербурге нельзя жить, что здесь «нужно иметь программу, убеждения, врагов, нелегальную литературу, нужно произносить речи, слушать резолюции по пунктам, голосовать и т.д. Нужно, одним словом, иметь другое зрение, другой мозг». Собственно, многие перечисленные пункты отразились в «Питерских монстрах».

Герои встречаются, влюбляются, дружат, произносят речи, познают город, а город познает их. И далеко не всегда их отношения можно описать как дружеские или любовные. Иногда сил любить не остается, особенно не остается сил любить этот город, где «за тобой постоянно следят», ведь «так он устроен». У них у всех особое зрение и голова работает по-особенному. Что объединит город и его жителей? Темная сила, с которой на определенном этапе им всем придется столкнуться, чтобы попытаться ее одолеть.

«— Как думаешь, зачем городу львы? — спросил он.

— Для охраны.

— А монстры?

— Чтобы город был.

— А ведьмы?

— Чтобы у города была личность.

— А люди?

<…>

— А этого я не знаю».

Признаюсь, за монстрами Сороки интереснее следить, чем за людьми. Их взаимоотношения многообразны и противоречивы, они явно не вписываются в одноплановую картину жанровой литературы. К счастью, они не выступают полной альтернативой людям. Главным героем нашего времени и книги «Питерские монстры» остается человек: познающий свой предел и подавленный своим несовершенством, своей незащищенностью перед временем. И все же. Какой бы глубины ни достигло разочарование человека в себе самом и окружающем мире, он все еще способен отстаивать свои принципы и взгляды в момент, когда жизнь преподносит сложнейшие испытания, а ложь торжествует над истиной.

Финал «Питерских монстров» не дает никакой успокоенности и примиренно­сти. В нем звучит злой шум времени. И речь уже идет не об отдельных персонажах или об отдельном городе. Речь заходит о каждом читателе. Сорока убедительно рисует, к чему приводит история, если монстра не остановить. Такой финал не только предупреждает об опасности. По-моему, у него есть и другая цель. Его злые вибрации пропитывают тебя, но все же оставляют надежду вслед за героями книги сделать верный ход, принять по-настоящему смелое решение, чтобы опознать намек на некий спасительный горизонт не где-то там, а в непосредственной близости от себя.

Шевкет Кешфидинов