Об авторе | Сергей Евгеньевич Рыбкин родился 6 октября 1995 года в городе Воронеже. Окончил экономический факультет Воронежского государственного университета. Публиковался в журналах «Сибирские огни», «Юность», «Эмигрантская лира» и «Дактиль» (Казахстан). Участник Воронежских областных совещаний молодых литераторов (2016, 2018), Всероссийского совещания молодых литераторов (Ульяновск, 2018). Участник всех последних Форумов молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья при Фонде Филатова, несколько раз работал в семинаре поэзии журнала «Знамя». Финалист Международной молодежной премии «Восхождение» (2021, 2023). Дебют в «Знамени». Живет в Воронеже.

Сергей Рыбкин

страшная жизнь зеркал

* * *

                  Om dat de werelt is soe ongetru

                   Daer om gha ic in den ru*

                              Надпись на картине П. Брейгеля «Мизантроп»

вот ты в чёрном уходишь

от мира, где сёстры и братья,

предугадывать новую жизнь,

не следя за обходами солнца,

и любой из людей, как

озлобленный карлик у платья

твоего, словно вся твоя тень,

обернись и умри от испуга

не возьмешь ты с собой

ни сестры, ни любовницы светлой,

по тосканским пейзажам

искать своей хижины томной,

прежней жизни несут за тобой голоса

золотистые ветры,

их навечно запомни

вот вороний наряд на тебе

словно свой — органичен

с утомлённым умом и глазами,

лишёнными краски,

и свисает колпак над твоей головой,

чтобы был ограничен

и упрям этот взгляд,

не нашедший ни правды ни ласки

кто-то пишет тобой и живёт,

помышляя о смерти,

о любви, до которой теперь не найти расстоянье,

кто-то рифму к тебе подберёт,

—  только слышьте и верьте —

отреченье твоё и моё перед ним покаянье.

*  «Так как мир столь коварен, я иду в траурных одеждах» (перевод с фламандского).

* * *

I

всё земное

нет в нём величия

крестьяне умирают постепенно

образуя ступени в небо

по которым размеренно идёт она

расскажи мне правду про войну

II

я устал говорить и оглядываться

думать и вздрагивать

мама

на мне чёрные пятна

и лишь глаза мои светятся

вопреки темноте

я жив ещё

всё может быть

кто поймёт как нормальная жизнь

ненормальному мне не даётся

здесь и пепел Клааса стучит в моё сердце

я с улицы только

щекою холодной

к губам твоим тёплым

III

умирают легко по Бибихину

сильное сердце уходит в галоп

вновь пропавшие без вести

горько

в нецелованном рту парусится язык

Смерть ведёт за собой

и ступени растут и растут

успокой

опровергни всё это

* * *

Фонарные крестики света —

молчаливые спички в перспективе

заканчиваются

сторожи темноты

агрессия прячется занырнув

как страшна неизвестность

любой попытки перейти

за пунктирную линию

навалиться

на дрожащую пружину

тревоги

* * *

двадцать дней с последних строчек,

заплетаемых в венок

многоточий, просто точек,

обрывающихся строк.

вздрогнули виски, как сеты

рюмок с крепкой немотой,

как приятно сигареты

пахнут в блюдце с окаёмкой

старой, детской, золотой.

книги сдавливают вдохи,

окна выставлены для

полноты пейзажа: охи,

выкляхи, лохи, пройдохи

успокаивают, бля

* * *

в лужу всмотрелся,

как раз по мне,

думал, там рыба, и тело сковало

Нечто, как будто уснул во сне,

лужа стоит в ледяной чешуе —

автопортрет мой,

каких не бывало

* * *

люблю

насколько ещё меня хватит

свет включён в соседней комнате

как будто не одинок

малышка уснула

шуршит одеялом

ворочается во сне

пахнет молоком

случайное счастье — я не могу в тебя поверить

* * *

I

ты сказала, что луна по цвету похожа на слона,

а я умру, но буду долго светиться, как звёздочка,

что я жадно пью,

а ты слушаешь мои громкие глотки,

когда мы врозь, я пишу тебе письмыши, как Набоков

ты идёшь домой и пишешь мне:

выезжай, а то у нас не хватит сил для дома,

сейчас на работе сгорим

II

я слышал скрипки смеха

а потом мне приснились сосны

на Полыновском кладбище

и бабушка там

под соснами

между сосен

над ними

III

так ясно

так яростно

Истина выходит из колодца

они смотрят на неё глазами цирка

быстроглазые, не имеющие отношения к Пушкину

IV

страшная жизнь зеркала

что я такое

слышен только стук сердца

предвкушение апломба

владения высотой

V

я вхожу в дом, где она жила

как будто в скелет разрушенного дома

и её фотография на стенке

— In medias res*

продолжаемой мной жизни

*   Фраза in medias res является цитатой из «Ars poetica» Горация, где он хвалит Гомера за то, что тот повествование своё не начинает ab ovo, а прямо приступает к делу (вводит читателя in medias res, — в самую суть дела).

VI

если бы она была жива

мы бы вместе спасались от войны

и в нас не умирала бы надежда

небо такое прозрачное, словно из стекла

что можно обрезаться

и хочется жить

чтобы не расставаться с воздухом

VII

вот мы живём по правилам незримого

вопреки толкотне

лёгкостью внутри напряжения

я не хочу быть ветром в паруса

Невольничьему кораблю

и не буду