— Александр Иличевский. Узкое небо, широкая река. Наталья Стеркина
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
№ 9, 2024

№ 8, 2024

№ 7, 2024
№ 6, 2024

№ 5, 2024

№ 4, 2024
№ 3, 2024

№ 2, 2024

№ 1, 2024
№ 12, 2023

№ 11, 2023

№ 10, 2023

литературно-художественный и общественно-политический журнал
 


НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии



Пятьдесят оттенков холодной реки

Александр Иличевский. Узкое небо, широкая река. — Тель-Авив: Издательство книжного магазина «Бабель», 2023.


Жанр новой художественной прозы Александра Иличевского, пожалуй, можно определить как мини-роман. На ста сорока страницах поместились пятьдесят глав и эпилог. Роман, да. Но какой? Философский? — герои постоянно обращаются к «вечным» вопросам: что есть душа, что такое смерть, вселенная и т.п. Травелог? — герои сплавляются на плоту по реке (следуют описания природы, населенных пунктов). Роман воспитания? — герои знакомы чуть ли не с детства, вместе учились жизни: путешествиям, любви, авантюрам и прочему, вместе проходили испытания на пути к взрослению.

Героев четверо: Анестезиолог (Сергей), Инженер (Игорь), Физик (от его лица ведется повествование) и Борода. Напрашивается сравнение с романом Александра Дюма «Три мушкетера». Борода, во всяком случае, ассоциируется с Портосом: комплекция, любовь к выпивке, добродушие.

А может быть, это роман-катастрофа? Сгущение атмосферы, тяжелые предчувствия, даже хоррор сопровождают все путешествие героев и разрешаются эпилогом: «На рассвете следующего дня герои видят вместо рассвета чудовищное зарево, отраженное на облаках. За этим следует светопреставление, обусловленное ионизирующим потоком, доносящимся от места атомного взрыва».

В эпилоге-то и спрятан ключ к роману!

Фабула проста: герои примерно раз в два года собираются вместе, чтобы до­плыть до небольшого острова на Оке, его еще в студенческие годы открыл Инженер и притащил туда друзей. К моменту начала истории трое из четверых уже давно живут вне России — в Москве только Анестезиолог. Вот, сговорились плыть и отправились в путь…

Фабула проста, а композиция сложная. Иличевский легко перескакивает из детства рассказчика в хипповскую юность четверки, затем — в настоящее (кратко рассказывает о роде деятельности каждого, о личной жизни), то есть в обыденность, которая прерывается путешествием. Оно — тоже «настоящее», длящееся на наших глазах, но это настоящее — уже прошлое, так как Физик рассказывает о случившемся спустя год, то есть после катастрофы.

Что же длилось до момента Х? «Симпозиумы» — беседы на волнующие собеседников темы, смерть любимой собаки Анестезиолога, вышедшая на свет любовная драма Анестезиолога (косвенным виновником которой оказался Физик), дуэль (за­плыв на время в ледяной воде). Сорок девять главок отведены такого рода историям. Пятидесятая, предшествующая эпилогу, полностью пейзажная. Это затишье перед бурей — успокоившиеся после эмоциональных взрывов (истерик, дуэли) друзья пребывают в гармонии с природой.

В романе можно найти отголоски исповедальной прозы шестидесятых годов XX века (например, повести Анатолия Гладилина «Хроника времен Виктора Подгурского», повестей Василия Аксенова «Апельсины из Марокко» и «Пора, мой друг, пора»).

Иличевский мастерски передает разговорную речь персонажей. У каждого из четверых свой ритм, своя интонация, свои фирменные словечки. Удаются ему и пейзажи: «Ночью на снежной призрачной реке под взошедшей луной тонут звезды, и где-то над косогором печной дым подпирает морозные созвездья мраморными столбами». Вспоминается Юрий Казаков…

Так для чего же с самого начала нагнетается обстановка? Все явственнее чувствуется нервозность как будто начиненного порохом Анестезиолога, витальный Борода предлагает на «симпозиуме» поговорить о загробной жизни, Физик рассуждает о темной материи… Для того, чтобы в эпилоге написать в стиле пародии на синопсис фильма-катастрофы: «Герои приходят к выводу, что они стали свидетелями атомного взрыва… Поразмыслив, друзья решают не возвращаться в Москву…». Куда же направиться? К Каспию, предлагает Физик (это следует из его рассказа о произошедшем). Но цели достигают не все: «некоторые не справляются с препятствиями, а другие пытаются обрести обратный путь — в надежде вырваться из неведения и беспомощности».

А и Б сидели на трубе… Так кто же «не справился», а кому удалось «вырваться»? Это загадка, свидетельствует Физик. Но о чем? Об Анестезиологе, держащем на кончике иглы человеческую жизнь, отправляющем человека в пограничный сон. Об Инженере, придумавшем капсулу для лекарственного средства, адресно отправляющегося к больному органу. О себе, изучающем нейтрино и размышляющем о тайнах воды, о Бороде, вроде бы легкомысленном фрилансере, задумывающемся о бессмертии. Эта четверка представлена во всей своей сложности. Иличевский рисует своих героев вглядывающимися в глубину, горечь и радость земной жизни, где так много вопросов и нет конкретных ясных ответов. Так вот и эпилог… Ну нельзя же было такой роман закончить хеппи-эндом или наградить открытым финалом — тогда безжалостный ластик просто стер бы филигранно выстроенный текст. Да, только такой — неожиданный — эпилог можно считать способным закапсулировать текст, позволить сохранить ему вкус, запах, цвет… «И» остается на трубе… Послевкусие от умного художественного текста остается. Желание размышлять над неразрешимым остается…


Наталья Стеркина




Пользовательское соглашение  |   Политика конфиденциальности персональных данных

Условия покупки электронных версий журнала

info@znamlit.ru