Об авторе | Александр Семенович Кушнер (14.09.1936, Ленинград) — русский поэт. Автор более тридцати сборников стихотворений и ряда статей о классической и современной русской поэзии, собранных в семи книгах. Государственная премия Российской Федерации (1996), премия «Северная Пальмира» (1995), Пушкинская премия фонда А. Тёпфера (1998), Пушкинская премия Российской Федерации (2001), Царскосельская художественная премия (2004), премия «Поэт» (2005), а также ряд международных премий. Предыдущие публикации в «Знамени» — «И вино, и вода, и гора с облаками…» (№ 2, 2020); «Мне хватает и собственной грусти» (№ 11, 2020); «Прибавление света» (№ 6, 2021); «Из года в год цветут шиповник и жасмин» (№ 2, 2022); «Воздушный замок» (№ 8, 2023).

Александр Кушнер

Неизвестному другу

* * *

Этот мир создан был за одну неделю.

Как бы ты ни любил его, ни носился

С ним, листочку зелёному рад в апреле,

Согласись, что Всевышний поторопился.

А иначе бы разве землетрясенья,

Ураганы, чума и вулканы были?

Или слепорождённые, — их мученья

Неужели Всевышнего не смутили?

Ах, когда бы ещё два-три дня потратил

Всемогущий на труд свой, то куст колючий

Нас бы не оцарапал, а лишь погладил,

И насколько мы были бы тоже лучше!

* * *

По образу Божьему и подобию, —

Не понимаю я этой фразы.

Бог непостижим и не сделать копию

С него. Не двурукий он, не двуглазый,

Про всё остальное и думать нечего,

Назвать невозможно, представить стыдно.

Да, он человечен, но человечьего

В нём нет ничего, его жизнь безбытна.

Давай ватиканскую фреску чудную

Оставим на совести Микеланджело,

Такую размашисто-безрассудную,

Что даже и скептика завораживала.

Пусть веру молящийся исповедует,

Какая ему дорога и нравится.

О Боге ни с кем говорить не следует:

О душу чужую душа поранится.

* * *

В небе стая плывёт облаков,

Сколько блеска в них, неги и пыла!

А написанных мною стихов

И на трёх бы поэтов хватило.

И ничем облака не смутить:

Предстоит им большая дорога.

Аполлона ли благодарить

Или ветхозаветного бога?

Как поёт стиховая строка!

Я стихи не пишу — вспоминаю.

«А при чем тут, — спроси, — облака?»

И отвечу я честно: не знаю.

И стихи не решают проблем,

И не надо им умствовать, что ты!

Чем же кончу я их? А ничем!

Ощущением полной свободы.

* * *

Бывают дни, когда подвоха

Ждёшь от всего: от новостей,

Людей, вещей, стоящих плохо

На полке, собственных затей, —

Хотел развлечь и позабавить,

А вышло чёрт-те знает что.

А зонт, как можно зонт оставить,

Надев и шапку, и пальто?

Бывают дни, когда за спешкой

Как бы теряешь сам себя.

Бывают дни, когда с усмешкой

Взирают боги на тебя.

Тебя-себя, — тебе не стыдно?

Беднее рифмы не нашёл?

Бывают дни, когда обидно,

Что день так жалок и тяжёл.

* * *

Я помню, как Риму я был благодарен

За Марка Аврелия и Пантеон,

Но Тибр оказался на редкость бездарен

И сельской рекой показался мне он,

Да только без рощи, без леса, без луга,

Прикрытый какой-то поникшей листвой.

Мы шли очень долго, сердясь друг на друга:

Маршрут надо было нам выбрать другой.

А как знаменит он! Кто ж Тибра не знает,

Кто с детства увидеть его не мечтал?

Но как в этой жизни нередко бывает,

Увидев, бедней на иллюзию стал,

На прихоть, на радость, восторг и желанье.

Нет, Рим, безусловно, высок и велик,

Но Мойка, Фонтанка, Невы колыханье,

И блеск, и гранитный её воротник!..

* * *

Если было бы можно заказывать сон,

Заказал бы я венецианский балкон,

На канал Канареджо глядящий,

Я стоял бы на нём, сигарету курил

И, рукою касаясь железных перил,

Я о жизни б забыл настоящей.

Ты сидела бы в комнате, дверь приоткрыв

На балкон, был бы счастлив я или счастлив:

Наш язык позволяет удвоить

Радость, только не надо минут роковых!

(В той поездке Венецию нам на двоих

Повезло поделить и присвоить).

И казалось, что так и должно быть всегда,

А дела, разговоры, звонки — ерунда,

Новостей и событий не надо.

Вечность, то есть забвенье, блаженство, покой,

Может быть, и должна прихотливой такой

Быть, — проснулся, какая досада!

* * *

Меланхолия? — нет. Мизантропия? — нет.

Я сижу у окна, мне невесело.

Что же это такое? Любимый поэт,

Подскажи. Но молчит его строгий портрет.

Он не знал ещё слова «депрессия».

Это модное слово явилось при нас,

А до нас обходились метелями

Или ездили повоевать на Кавказ:

Не убьют, — так напишешь роман иль рассказ

С биллиардной игрой и дуэлями.

А ещё было русское слово «хандра»

И английское «сплин» — и поэзия

Их любила: не ищут добра от добра,

И тоска, слава богу, как солнце стара.

Что за дикое слово «депрессия»!

Неизвестному другу

Кто б ты ни был, читающий эти строки,

Ты мой друг, очень близкий, хотя далёкий,

Я не знаю тебя, очень жаль, но ты

Меня знаешь, и век (вcе века жестоки)

Дарит реки, любовь, облака, мосты.

Он старается быть на стихи похожим,

Мы изъяны его отменить не можем,

Но о книгах любимых заходит речь,

О фиалках лесных, что всех роз дороже,

Удовольствии бабочку подстеречь.

Тайна жизни и смысл её вещий скрыты,

Но стихи, слово нитью, лучом прошиты,

Облегчающим горечь, тоску, недуг,

И стихам благодарен, ища защиты,

Их читающий, мне неизвестный друг.