НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Поэты и матросы

Виктор Есипов. Перед мраком. М. — СПб.: Нестор-история, 2023.

Стихам, конечно, мрака не развеять, но не потонуть в нем поэзия помогает. Лучше всего, пожалуй, помогают те стихи Виктора Есипова, что попали в раздел «Зима» — последний в его сборнике (уже пятом):

А дни все холоднее, холоднее,

не различить, где тополь и где клен,

когда впотьмах шагаешь по аллее,

на голову накинув капюшон.

Листву уже в мешки упаковали,

свезут куда-то на грузовиках…

Луна висит подобием медали,

когда просвет находит в облаках.

А ветерок — почти уже до дрожи,

огнями тускло светит магазин,

и никого — ни встречных, ни прохожих,

как будто в целом мире я один.

Магазин, скорее всего, закрыт, светит лишь дежурными огнями. Как это может поддержать? Но поддерживает: идет человек, «рефлектируя в рифму», и знает, что он не один в целом мире…

У Есипова немало удачных языковых сдвигов. Есть такой и в приведенной дюжине строк: «ни встречных, ни прохожих». Ценитель точности пожурит: разве встречные не суть прохожие? Конечно. Но вот, например, строчки из «Безумного волка»:

Мы будем царствовать, как боги,

Среди животных и зверей.

«Ха! — скажет ценитель. — У Заболоцкого это произносит Медведь, то есть персонаж, а не автор». У Есипова же думает и чувствует не автор, а лирический герой. Лишь одно слово в стихотворении кажется неловким: свезут «куда-то». Если автор хочет подчеркнуть, что ему неизвестно и неинтересно, куда свезут листву, тогда провисания нет. Если же «куда-то» потребовалось, чтобы соблюсти размер, тогда уместно вспомнить Александра Вертинского: «Потом опустели террасы, / И с пляжа кабинки свезли...» Вот выход. Не «куда», а «откуда»: свезут с газонов на грузовиках. Будем читать стихотворение с такой строкой и даже надеяться, что третье «з» добавляет музыкальности.

Чего не требуется добавлять стихам Есипова, так это живописности или графичности.

В любой поре особый склад:

вороны вьются у вокзала,

решительно похолодало,

и завершился листопад.

В любом сезоне свой манер:

прозрачны кроны, небо хмуро,

как сквозь старинную гравюру,

иду через пустынный сквер.

Представляется Киевский вокзал. Должно быть, правильно думать о Белорусском, но над Киевским — прозрачная крыша конструкции Шухова. Воспоминание о ней тоже работает лучом света в нынешнем мраке.

Есипов — мастер короткого стихотворения и удачной концовки. В восьмистишии про вокзал и сквер звуки двух завершающих строк помогают представить не только гравюру, но и сам процесс гравирования.

Ворона есть и в другом зимнем стихотворении.

Сойди на станции Раздоры

в обыкновенный серый день,

пусть электричка или скорый

отбросят на откосы тень.

Окинь с пустынного перрона

пристанционный реквизит —

унылый вид. Вспорхнув, ворона

накаркать что-то норовит.

Под сумрачно-пастельным небом

острее грусть, черней печаль —

возврат зимы, и мокрым снегом

занесены поля и даль.

Традиционно живописная концовка и восхитительное замечание, что ворона «норовит», не примиряют с речью о «порхании» увесистой птицы. Хотя… Может быть, речь о совсем молодой вороне, еще способной порхать (а не взгромождаться, как ее мама или бабушка)?

Некоторое недоумение вызывают и две завершающие строфы интересного по размеру (и, конечно, по содержанию) стихотворения из первого раздела с тем же, что и у книги, названием: «Перед мраком»:

Поливает кто-то цветы из лейки,

кто-то мячик бросает щенку-гриффону,

здесь и я сижу порой на скамейке,

говоря с тобою по телефону.

Я в делах житейских опять в пролете

и опять не смыслю в них ни бельмеса...

Чья-то кошка греется на капоте

неостывшего мерседеса...

Здесь «кто-то» и «чья-то» уместны, создают настроение. И мерседес тоже чей-то, это подразумевается и добавляет чувства потерянности — в собственном дворе. Во двор лирический герой выходит «каждый день». Внимательно всмотревшись, можно заметить: стихотворение «делится на два» без остатка. Не потому, что в нем четыре строфы, а потому, что две начальные — об определенности и уверенности. «Это двор, в котором коньки отброшу» — таково начало. Неважно, что судьба автора резко переменилась, и он теперь живет не то что в другом дворе, а даже в другой стране: лирический герой остался в этом дворе. И герой этот с первой строки выказывает уверенность. Без вариантов: все там будем. И до конца второй строфы описание уверенное:

Двор обычный, без турников и корта,

без ваяний гипсовых двор московский,

этажа с седьмого два-три аккорда

донесутся: прислушаешься — Чайковский.

Автор аж с высоты седьмого этажа определил композитора. И тут же «сломался»: кто-то, чья-то... На 115 стихотворений — три «куда-то» и по одному: откуда-то, чья-то, чей-то, чье-то. Последние две неопределенности почти соседствуют в одном стихотворении (тоже из «Зимы»):

Друг с ушами стоячими,

проходные дворы.

Мы шагаем с ним парою

по остывшей земле,

ослепляет нас фарами

чей-то вдруг шевроле.

<…>

Ни созвездий, ни месяца,

все затихло давно,

лишь в ночи чье-то светится

угловое окно...

Свободолюбивый читатель всегда найдет в стихах Есипова «взлетную полосу» для ассоциаций. Меня, к примеру, не оставляет воспоминание о Вертинском, который не только сообщил об опустевших террасах и увезенных кабинках, но продолжил: «И даже рыбачьи баркасы / В далекое море ушли». Вот эффектное, как почти все концовки у Есипова, окончание автобиографического стихотворения из раздела «Перед мраком»:

Вот жизнь прошла, куда девались

те мачты, сходни, якоря?

Швартовы где и ваер¹ трала?

Я позабыл о той поре,

и не баркасы у причала,

а в ряд машины во дворе.

Стихотворение «Я не учился на филфаке...» — одно из сравнительно длинных в сборнике. Автор —литературовед, историк литературы, замечательный специалист по творчеству А.С. Пушкина и русской литературе XIX–XX веков, — на филологиче­ском факультете действительно не учился: он окончил Калининградский техниче­ский институт рыбной промышленности и хозяйства (и работал инженером до пятидесяти с лишним лет). Его поэтическое повествование о своем пути, можно сказать, напрашивается на то, чтобы быть противопоставленным заявлению из песни Вертинского о матросах. Есипов:

Мне лазить не пришлось по вантам,

но поболтало в двух морях —

ходил студентом-практикантом

на траулерах, сейнерах.

А жизнь вела меня упрямо

от брызг морских куда-то вкось —

нет, я не написал романа,

но биться с рифмами пришлось.

Сидишь порою над строкою,

качает ритм, как на волне,

а рифма рыбкой золотою

увенчивает строчку мне.

Следует ли придираться к наречию «куда-то»? Может, оно здесь на месте? Лучше перейти к Вертинскому с его кокетливым заявлением:

Так трудно на свете этом

Одной только песнею жить —

Я больше не буду поэтом,

Я в море хочу уплыть!..

Не уплыл, конечно... И это радует.

Виктор Есипов пишет короткие стихи совсем не потому, что длинного не осилит. Наоборот. Длиннопишущим есть чему учиться: мы имеем дело со знаменитым «коротко и ясно». Самуил Маршак в свое время сказал: «В редакции меня просят написать маленькое стихотворение, очевидно, чтобы отнять у меня меньше времени. Как будто часовщику легче сделать маленькие часики, чем большие». Начав со сравнения поэтов с терапевтами, продолжив сопоставлением с матросами, естественно завершить этот разговор сравнением с часовщиками. Спасибо Виктору — искусному терапевту и умелому часовщику. Хороший получился сборник часов. Ой, то есть стихов.

Елена Гордеева

1 Ваер — стальной трос, используемый для буксировки трала.