НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Взмывают в небо советские небоскребы…

Кэтрин Зубович. Москва монументальная / Перевод c английского Татьяны Азаркович. — М.: Corpus, 2023.

После Октябрьского переворота и прихода к власти большевиков столицей новоутвержденной советской России вновь стала Москва. В новом статусе городу требовалось серьезное переформатирование, и вот уже вовсю по кривым, тесным улочкам центра покатилась архитектурная перестройка. Шумит тут и там в двадцатые годы прошлого века строительная техника — расширяются улицы, возникают новые конструктивистские здания, открывают перед рабочими ворота новые фабрики. Но главные, символические для молодой республики и связанные уже с именем Сталина преобразования впереди.

Этим преобразованиям посвящена книга «Москва монументальная» Кэтрин Зубович, доцента кафедры истории университета Буффало, давно и с пристрастием изучающей историю городов и городского планирования, а также историю архитектуры и визуальной культуры в целом. Это масштабный нон-фикшн, основанный на множестве документов и фотографий из запасников Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ) и Центрального государственного архива города Москвы (ЦГА Москвы), в котором автор отслеживает путь превращения столичного архитектурно-авангардного модернизма в роскошный по формам сталинский ампир с закономерным закатом в хрущевские времена «борьбы с излишествами».

Зубович, вдумчивый исследователь, к работе подходит основательно. Своей задачей она видит не просто документирование отдельных архитектурных процессов, но, скорее, создание объемного фотографического полотна в прозе, демонстрирующего жизнь москвичей, так или иначе причастных к большим столичным стройкам.

А стройки с начала 1930-х годов намечались грандиозные. Едва окрепнувший в идеологической и партийно-номенклатурной спаянности сталинский режим требовал новых визуальных, символических воплощений в том числе через архитектуру. Свежие веяния, основной чертой которых была размашистая монументальность, наглядно проявили себя в принятом в 1935 году генплане. Согласно ему Москва официальная пухла и ширилась за счет территориального расширения границ аж вдвое, с включением окрестных сел:

«Генеральный план, предусматривающий рост численности населения до пяти миллионов жителей, был призван обеспечить москвичей всеми необходимыми услугами и городскими благами, одновременно снизить плотность населения в центре и создать новые жилые районы на окраинах. Жилищное строительство планировалось по всему городу, и, в частности, юго-западная часть должна была получить миллион квадратных метров жилья».

Несмотря на эти наполеоновские по тем временам планы, центр Москвы властям представлялся обособленной, в чем-то сакральной зоной. Своего рода атеистическую святость жизни в центральных районах должно было подчеркнуть и возведение огромнейшего коммунистического храма — Дворца Советов, который предполагалось построить на месте снесенного взрывом в 1931 году храма Христа Спасителя (символизм, сплошной символизм).

Вопросам планировки и подготовки к строительству Дворца Советов Зубович в книге отводит значительное место, что понятно: в центре Москвы должно было появиться грандиозное архитектурное чудо. В первоначальном замысле дворец выглядел так:

«На земном шаре нет здания, которое было бы выше и больше Дворца Советов. Храм Христа Спасителя мог бы целиком поместиться в главном зале дворца <…>. Посетители приближаются к монументальному зданию по расширенному бульвару внизу, поднимаются по гигантской парадной лестнице и, войдя внутрь, оказываются в колоссальном помещении, вмещающем до 30 тысяч человек. Дворец, в котором 148 лифтов и 62 эскалатора, библиотека, насчитывающая около полумиллиона книг, амфитеатр под куполом, увенчанным стометровой статуей Ленина вместо шпиля, был настоящим чудом».

История так и неслучившегося строительства дворца довольно масштабна, в первую очередь с точки зрения созданной советской бюрократической машины в виде Управления строительством Дворца Советов (УСДС), численность которого к 1946 году составляла 5500 человек. По сути, УСДС стало этаким отдельным столичным министерством строительства, сотрудники которого привлекались для работы над всеми крупными стройками в Москве — к послевоенному восстановлению Кремля, Большого театра и Театра имени Е.Б. Вахтангова, к строительству здания Библиотеки имени В.И. Ленина. Привлечены были члены УСДС и к проектированию известнейших семи высотных зданий сталинского периода.

Рассказу о возведении этих высоток Зубович также уделяет значительное место, поскольку и они олицетворяют стиль большого, тоталитарного классицизма, призванного показать мощь и величие молодого советского государства. Их строительство влияло на жизнь москвичей, о чем Зубович тоже не забывает поведать. Очень любопытна, к примеру, судьба части дореволюционного Зарядья, небольшого района около Красной площади, где планировалось возведение одной из высоток для Народного комиссариата строительства и тяжелой промышленности.

«…начальники УСДС долго решали, как им сносить Зарядье. В марте 1950 года они составили карту района. На ней было видно все, что к тому моменту оставалось от него: кривые улочки, тесные переулки, уводящие в лабиринт связанных между собой дворов, хаотично стоящие дома — все это было обозначено на карте красным, синим, желтым и зеленым цветами. Разные цвета указывали на очередность сноса. <…> Такой порядок представлялся “целесообразным”, как написали в начале 1950 года руководители стройки, так как позволял перенести на более поздние сроки переселение 3445 человек, продолжавших жить в Зарядье».

Рассказывая о постепенном строительстве семи из девяти задуманных москов­ских небоскребов, Зубович уделяет внимание как негативным сторонам (выселение людей из центральных кварталов в коммуналки на окраинах, связанная с этими процессами бюрократическая борьба за жилищные условия и т.д.), так и позитивным — этому посвящена, например, целая глава о героических строителях-высотниках.

Не проходит автор и мимо трагичной темы, сопровождающей любой рассказ о грандиозных сталинских стройках, — репрессиях и чистках. Зубович, впрочем, ничего особо в книге не нагнетает: мрачная атмосфера 1930-х, послевоенная «ждановщина», привлечение к столичным стройкам гулаговских заключенных — это в «Москве монументальной» больше фон, трагический, но не отделимый от жизни тоталитарного государства вообще.

Концептуальная подоплека труда Зубович — мысль о том, что грандиозные стройки 1930-х годов по сути ничем не отличались от строительных процессов на Западе. И не только в сходных по общественному устройству диктатурах Германии и Италии, но и в свободных, демократических США, где в 1930-е годы разные города тоже парадно росли ввысь. Вместе с тем автору как архитектурно-историческому и социальному исследователю интересны прежде всего национальные особенности происходивших тогда процессов.

Поэтому книга, основанная на богатом архивно-документальном материале, любопытна именно как обширный путеводитель, рассматривающий не столько сугубо архитектурную составляющую, сколько связанную с большой московской стройкой жизнь горожан в целом. Этим она и способна привлечь внимание широкого читателя.

Филипп Хорват