НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Несправедливость в новом ракурсе

Роман Сенчин. Остановка. — М.: Редакция Елены Шубиной (АСТ), 2023.

В новом сборнике Романа Сенчина — повесть «Золотые долины» и более двадцати рассказов, разделенных условно на две части — «На будущее» и «Мужчина с пустыми ведрами» (по названиям входящих в них рассказов). Такое деление обусловлено возрастом героев: в первой части — молодые и средних лет, во второй — преимущественно лет преклонных, пенсионных.

Сенчин верен давно избранному им реалистичному методу и сюжетному изображению действительности, но этот сборник как будто мягче предыдущих («Петербургские повести», «Квартирантка с двумя детьми», «Петля», «Нулевые»), не так сильно эмоционально заострен и, соответственно, меньше царапает читателя трагизмом судеб и ситуаций. Причина этого, возможно, отчасти в появлении в качестве главных героев совсем еще молодых, двадцатилетних (Илья из «Золотых долин», Оля из «На будущее»), еще не ожесточившихся на жизнь, а лишь впервые сталкивающихся с ее порой жесткими правилами. И наконец-то в прозе Сенчина обнаруживается герой счастливый и почти безмятежный, в котором, кстати, легко угадывается писатель Илья Кочергин. На фоне прочих сенчинских персонажей (растерянных, грустных, недовольных, обманутых) он явно выделяется и выглядит несколько странно, соответственно, и рассказ называется «Странные» — во множественном числе, потому что речь не только об Илье, но и о его жене и сыне. Атмосферой счастья проникнут и рассказ «Поход» — радостный субботний день из жизни мальчика-дошкольника Артемки, когда родители организуют для него поход-прогулку со всей туристической атрибутикой, пусть всего лишь по территории московского Коломенского (беда в этой истории присутствует, но герои ее превозмогают).

Однако главной темой прозы Сенчина по-прежнему остается несправедливость. Так в повести «Золотые долины» Илья Погудин, герой думающий и рефлексирующий, чувствует вину перед родителями, которые уже немолоды и стараются для него из последних сил, чтобы он мог платить за учебу (немалую сумму). Детали всегда значимы в прозе Сенчина, и заметной деталью, подчеркивающей это «из последних сил», становится старый автомобиль «Жигули» — он часто глохнет и не хочет заводиться, поэтому каждая следующая поездка — в лес за ягодами или на рынок — под вопросом. В родном селе для молодежи перспектив никаких: «Не нужны мы. Нет вакансий», — резюмирует школьный друг Ильи Колька Завьялов и выбирает в качестве своего будущего контракт в армии (для Ильи, который учится с интересом и удовольствием, такой вариант не подходит). Сенчин заводит своего героя в ситуацию «безнадяги, вяжущей душу» и заставляет его переосмыслять ее, взрослеть.

Многие герои сборника «Остановка» оказываются в несправедливых условиях и остро чувствуют и переживают эту несправедливость. А вот в двух композиционно сходных рассказах — «Остановка» и «Не понимаю» — персонажи становятся свидетелями несправедливости по отношению к другим, причем оба раза следование инструкции становится важнее жизненной ситуации конкретного человека. Поначалу герои удивляются и возмущаются действиями «обидчиков», но не решаются на вмешательство и нарушение установленных правил и инструкций, быстро смиряются с увиденной несправедливостью и принимают ее: «Что ж, это жизнь». В новом сборнике Сенчин как будто акцентирует, подчеркивает эту всенародную привычку проглатывать несправедливость, даже возмущаясь ее горечью (нередко встречается глагол «стерпеть»).

Несправедливость возможна, только когда утрачено уважение. Поэтому сохранение уважения к другим, по сути, — критерий «положительности» персонажа. Особенно значимо уважение к старшему поколению. Родители Ильи Погудина не решаются уехать из совершенно бесперспективного Кобальтогорска из уважения к бабушке Оле и ее поколению строителей города и комбината: «Мама бы наверняка уехала. Да и папа тоже. Но баба Оля не даст. Ничего даже говорить не будет, а молча, одним своим видом не пустит. Папа очень уважает ее, память об отце, о тех, кто строил Кобальтогорск, работал на комбинате. И это уважение, а точнее — страх показать неуважение, стать для матери дезертиром держит его здесь. А заодно и всю их семью». Кульминационный эпизод повести изображен именно как вопрос уважения/неуважения и конфликт поколений.

В заключительном (пожалуй, самом сильном в сборнике) рассказе — «Срочная госпитализация» — в деликатном и заботливом отношении уже взрослого сына (ему под пятьдесят) к его заболевшим стареньким родителям проявляется не просто любовь, но и искреннее, глубокое уважение. Героя возмущает, например, что сотрудники «скорой» обращаются к его родителям не по имени и отчеству, а «бабушка» и «дедушка».

В большинстве рассказов Сенчин показывает повседневность сельскую или небольших российских провинциальных городков, причем часто избегает конкретных названий — нередко фигурирует некий «их город», а село Захолмово присутствует сразу в нескольких рассказах. Порой и персонажи кочуют из одного рассказа в другой, например, Валентина Петровна и Анатолий Михайлович — «Мужчина с пустыми ведрами» и «Дай сигаретку». Хотя Сенчин не скупится и на описания природы (летняя гроза, описание окрестностей с вертолета — в повести), главное в его прозе всегда — характер человека, причем не индивидуальные характеры, а типы. Его интересуют типажи деревенские/сельские, порой откровенно дистанцированные от городских, даже им противопоставленные. Так, в рассказе «Знак» городские литераторы (сплошь узнаваемые, дан и автопортрет), приехавшие на фестиваль, проходящий в провинции, забредают ночью в ближайшую деревню и слышат разговор местных жителей, о котором автор (полагаю, не без иронии) замечает: «Витька со Славкой заговорили на своем языке и со своей интонацией, так что понять их было литераторам невозможно». Когда читаешь прозу Сенчина, само собой вспоминается понятие «народность».

Противопоставление, даже энергетическое столкновение характеров городских и провинциальных показано и в ключевом рассказе «На будущее». Молоденькая девушка Оля — мягкая, добрая, неспешная — приезжает из села в Москву к родной тете (помочь ей с дочкой-школьницей) и оказывается в ситуации жесткого столичного тайминга: «Это ведь не жизнь, а беготня одна…». Автор явно на стороне Оли, а не постоянно спешащей тети Иры и ее хронически уставшего, «с замотанным выражением лица» мужа Андрея; точнее, вместе с Олей он испытывает к ним жалость, особенно к их дочке Варе, которая живет по строгому расписанию, никогда не смеется и у нее «недетские глаза».

Нельзя не отметить мастерски, достоверно, с точными интонациями написанные диалоги. В целом проза Сенчина впечатляет предельной достоверностью, обилием узнаваемых типажей и ситуаций и даже конкретных людей. По словам автора на первой презентации сборника «Остановка», в основе его рассказов — главным образом реальные случаи. Тем удивительнее подзаголовок этой книги — «Неслучившиеся истории».

Татьяна Веретёнова