НАБЛЮДАТЕЛЬ

спектакль

Интимный театр

Турдейская Манон Леско: История одной любви. Пастораль в картинках. Читакль по одноименной повести Всеволода Петрова. Режиссер Денис Сорокотягин. Театр музыки и поэзии п/р Елены Камбуровой (Москва).

Всеволод Петров (1912–1978) был петербургским дворянином, интеллектуалом и интеллигентом. Долгие годы он работал в Русском музее, был профессиональным и плодовитым искусствоведом. В молодости вхож был в круг позднего Кузмина и одновременно дружил с обэриутами, писал стихи (под влиянием первого) и прозу (рассказы не без влияния вторых). В годы Второй мировой войны служил офицером сопровождения санитарных поездов и полевых госпиталей, вел дневники, в одном из которых прослеживается история прифронтового романа с медсестрой Верой Мушниковой, погибшей во время бомбежки. Эти дневниковые записи Петров тогда же превратил в беллетристику — в повесть «Турдейская Манон Леско» (Турдей — населенный пункт в Тульской области), которая дождалась лишь посмертной публикации в наше время¹.

Литературным наследием Петрова много и успешно занимается Ильдар Галеев, недавно они вместе с Издательством Ивана Лимбаха издали под одной обложкой обе версии любовного романа — дневниковую и беллетризованную².

Спектакль на сцене Театра Елены Камбуровой поставил молодой режиссер, актер и музыкант Денис Сорокотягин. Свою повесть Петров посвятил памяти Михаила Кузмина, вероятно, старался ее писать согласно взглядам призрачного наставника, во всяком случае, так, как он их понимал: «Представление об искусстве как об истинной и бессмертной реальности, более достоверной, чем окружающая действительность; непоколебимое равнодушие к социальной проблематике». Сопоставим это с одним разговором героя с конфиденткой в «Турдейской Манон»: «Существуют законы жизни, очень похожие на законы искусства. То есть это, в сущности, должны быть одни и те же законы. Искусство отличается от жизни только степенью напряжения. А любовь — это такое напряжение, в котором сама жизнь становится искусством». Незримое присутствие Михаила Кузмина весьма ощутимо и в постановке Сорокотягина. Кузмин получал композиторское образование, сочинял зингшпили и оперетты, музыку к драматическим спектаклям по своим и чужим пьесам (например, к знаменитому «Балаганчику»). И в спектакле почти непрерывно звучит живая музыка, написанная постановщиком; сам Сорокотягин — за фортепиано, а мальчик (Степан Аникеев-Кондрашин) играет на виолончели. Звучат и несколько специально сочиненных песен на стихи самого Петрова, Александра Введенского, Даниила Хармса, Николая Олейникова и Евгения Шварца, преимущественно для женского вокала, исполняют их две актрисы — Любовь Логачева и Юлия Зыбцева (соответственно, заглавная героиня Вера и докторша Нина Алексеевна — конфидентка влюбленных, быть может, теневая сторона любовного треугольника).

Михаил Кузмин написал немало камерных пьес, увлекался театром. Прежде всего он грезил театром интимным, театром интермедий, сценическим воплощением изящных стилизаций — действие которых нередко разворачивалось в XVIII веке. Такова и камерная постановка «Турдейской Манон Леско»: пять исполнителей и несколько условная сценография — кабинет интеллектуала с непременным роялем и библиотекой (художник Е. Архангельская). Пожалуй, это счастливое решение, приближающее спектакль и его зрителей в первую очередь к духу повести, а не только к букве ее. Ведь реальное действие идет, разумеется, в теплушках санитарного поезда или крестьянских домах, откуда душа поэта Петрова стремилась унестись прочь не только сама, но и вместе с юной романтической возлюбленной.

Не забыли постановщики и о профессии автора: спектакль сопровождает показ на заднике сцены репродукций шедевров изобразительного искусства (видеограф Е. Кириллова). Большинство их очень уместно — Антуан Ватто, Арнольд Беклин, голландцы; демонстрация некоторых других, например, испанской классической живописи, требует более внятной мотивировки. Авторы спектакля вслед за Петровым размышляют о взаимоотношениях между жизнью и искусством, между Верой-Манон и ее оригиналом. Кажется, что Веру ждет судьба сделанной ею однажды для выставки фигурки балерины из масла: девушка исчезнет в огне войны, словно кусочек масла на горячей сковороде. Но есть решающее отличие: масло растает бесследно, Верочку обессмертил поэт, влюбившийся в нее и одухотворивший ее. Подруга героя открыто говорит: «Вы придумали Верину жизнь и заставили ее пережить эту жизнь, из простой девочки сделали героиню. Вы вскружили ей голову своим поклонением. Теперь у этой девочки есть неотвратимая судьба».

Внешние образы актеров, исполнивших главные роли, довольно далеки от иконографии прототипов персонажей, но Роману Калькаеву и Любови Логачевой не откажешь ни в музыкальности, ни в старательной заинтересованности сочинением. Вокальные способности Любови Логачевой позволяют считать спектакль в равной степени как музыкальным, так и драматическим произведением. Повесть Вс. Петрова — текст, выстраданный и написанный русским интеллигентом, и Роман Калькаев точно и бережно воссоздает на сцене этот культурный типаж.

Константин Львов

1 Вс. Петров. Турдейская Манон Леско: История одной любви / Публ. М.В. Петровой; подгот. текста Вл. Эрля; послесл. Н. Николаева, Вл. Эрля // Новый Мир. 2006. № 11.

2 Всеволод Петров. Турдейская Манон Леско. Дневник 1942–1945. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2022.