НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Хлысты снова в тренде¹

Анна Радлова. Повесть о Татариновой. Сектантские тексты / Сост., предисл. и примеч. Александра Эткинда. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2022.

Александр Эткинд публикует сборник «забытых текстов» писательницы, поэтессы, переводчицы Анны Радловой (1891–1949) во второй раз. Ранее этот сборник выходил в издательстве «ИЦ-Гарант» в 1996 году, и именно тогда «Повесть о Татариновой», самый крупный и, смею предположить, основной текст книги, увидела свет впервые. Теперь сборник переиздан Издательством Ивана Лимбаха с незначительными изменениями: иная очередность текстов, лучше структурировано предисловие, добавлены иллюстрации. Концептуально новейшее издание составлено лучше предыдущего — в нескольких отношениях.

В первом издании тексты расположены хронологически (в том числе и для того, чтобы примечания к «Повести о Татариновой» оказались в конце книги, как это принято), а во втором — по принципу сокращения объема: сначала повесть, затем небольшая пьеса и, наконец, стихи. Можно заметить, что в этом сборнике мы движемся по литературным родам от эпоса к лирике, и «Богородицын корабль», написанный стихами, становится переходным звеном. С точки зрения развития сектант­ской темы (речь идет все же о сборнике «сектантских текстов») движение происходит от наиболее историчной «Повести о Татариновой», снабженной множеством примечаний, указывающих на масштабность работы Радловой с архивными и литературными источниками, к наименее историчному «Крылатому гостю».

Эмоциональность же, наоборот, возрастает от начала к концу сборника, и в стихе высвобождается экстатичность радений и страстность образов, в «Повести о Татариновой» несколько скованная четкостью и детализированностью фабулы. В «Повести...» Радлова стремится к достоверности, в связи с чем многих наиболее мистических сцен она не может себе позволить, не выходя за рамки известной ей исторической основы. В «Богородицыном корабле» накал эмоций увеличивается, поскольку в основе лежит не реальная история, а скопческая легенда. В этой пьесе для Радловой важнее словесная достоверность радений и заговоров, чем историческое правдоподобие, которого и не предполагается. В «Богородицыном корабле» нет начисто придуманных автором заговоров, молитв и обрядов, на что указывает Александр Эткинд в предисловии.

Сверхзадача пьесы — попытаться воссоздать облик скопческой легенды, какой она воспринималась самими сектантами, а не была сухо законспектирована Мельниковым-Печерским. А с помощью модернистских поэтических приемов, освобождения языка и его внутренней чувственности Радлова вводит «Богородицын корабль» в контекст современной ей культуры. «Повесть о Татариновой» также «воскрешает» историю знаменитой петербургской дворянской секты, сообщая ей мистичность и чувственность, которой история в казенном ее изложении не обладала. Немало приобретает повесть за счет проработки образа Татариновой: Радлова совмещает в ней учтивость, властность светской львицы и темную, «народную» чувственность хлыстовской «богородицы». В других текстах о хлыстовстве эти два полюса зачастую представлены двумя разными героинями, как, к примеру, в «Серебряном голубе» Белого.

На фоне всеобщего интереса к хлыстовству и скопчеству тексты Радловой стоят обособленно, потому что не утрачивают связи с историческими корнями явления. Они — не «вариация на тему», а художественное воплощение реально бытовавших воззрений. Наиболее близким к другим опытам Серебряного века и после я бы назвала сборник «Крылатый гость». В нем задействованы хлыстовские образы: белый голубь, клюющий плоть, корабль, взывающий серафим. Однако гораздо более ярко выражен личный — уже современный — мистический опыт. Эта женская религиозная чувственность, диалог с Богом от лица «христовой невесты» характерны для средневековой европейской монашеской традиции (ярчайшие тексты, на мой взгляд, принадлежат Екатерине Сиенской и Хильдегарде Бингенской), с которой Радлова вполне могла быть знакома. Но и среди ее современниц были носительницы сходного опыта, например, упомянутые во вступительной статье Марина Цветаева и Мария Шкапская.

Мне выпала удача познакомиться со сборником Радловой за несколько месяцев до выхода переиздания, потому в новейшем издании книга видится мне переменившейся, — годы шлифовки самой концепции «сборника сектантских текстов» не прошли даром. На задней обложке книги значится, что историю Татариновой настало время перечитать. Так почему же сейчас? В 1990-е появление в печати текстов о хлыстах можно было бы объяснить десекуляризацией общества и исчезновением цензуры. В 2022-м мы снова в поисках новых или хорошо забытых старых духовных практик, снова переживаем расцвет мистической литературы. А может быть, наше время подобно времени Радловой. Может быть, оно — тоже конец привычной культуры, «серебряного века», который литературоведы будущего, конечно, назовут иначе, но сегодняшние издатели сумели почувствовать это в воздухе.

Анна Нуждина

1 Эта публикация входит в проект, осуществляемый журналом «Знамя» совместно с Ассоциацией союзов писателей и издателей.