НАБЛЮДАТЕЛЬ

выставка

Каждый — с самим собой

Точки зрения. 9 июня — 2 октября 2022 года. Музей русского импрессионизма

Музей русского импрессионизма впору уже называть музеем портретного искусства мастеров импрессионизма, и не только этого направления в живописи. Каждый очередной выставочный блокбастер последнего времени (среди особо запомнившихся — реконструкция знаменитой выставки русских художников в Америке, состоявшейся сто лет назад, а также феноменальная история об укрывшемся в глухих лесах Вятской губернии художественном авангарде — проект «На телеге в XXI век») не обходился без портретных шедевров, радовавших и удивлявших зрителя, как малоискушенного, так и профессионального.

Молодая команда МРИ (в первую очередь потому что она молодая) прекрасно ориентирована — где, в каких коллекциях: государственных музеев, частных собирателей — находятся труднодоступные работы русских художников — известных и забытых. Но для достижения успеха в любом начинании мало представлять себе предметно-экспозиционный «ассортимент» музейного значения, гораздо важнее — умело им распорядиться, сложить необходимую звездную карту из имен и изображений, с тем чтобы это событие — представление в определенной последовательности и драматургии художников и их произведений — осталось в памяти.

Особенно близко дыхание портретного искусства мы ощутили в недавнем проекте МРИ «Жены». В нем художник и его спутница, подруга дней суровых и беспечных, решают вечный вопрос бытия — с кем вы, мастера культуры, и кто ваши избранницы. Здесь переплетаются и художественная креативность, и простые, а для кого-то, может, и невероятные, человеческие истории, послужившие материалом для создания образов. Кураторам выставки удалось задачу портретного жанра соединить с целым рядом сопутствующих ему практик: литературных и исторических с вопросами психологии и семейных отношений.

Представленная в «Женах» галерея женских портретов, написанных мужчинами, в новом выставочном проекте МРИ «Точка зрения» оказалась дополнена свежим взглядом на искусство портретирования: оказалось, что женщины пишут мужчин столь же часто, и с не меньшей выразительностью. И мужчины-художники могут с обезоруживающей искренностью поведать нам о женщинах, с которыми их связывают всего лишь корпоративные, а не интимные отношения. Но главная мысль выставки все же заключена не только в этом.

Выставка «Точка зрения» посвящена феномену зрительского прочтения определенного образа, модели через перекрестие несовпадающих восприятий: репрезентации художником доступными ему средствами себя самого; взгляда на художника извне  — то есть его портрета, сделанного кем-либо; а также фотографической, почти репортажной фиксации художника как физического субъекта.

В первом случае художник, написавший автопортрет, дарит зрителю себя как книгу, которую каждый имеет возможность прочесть и сделать для себя вывод, сформировать мнение о нем как о человеке и творческой единице. Формы такого автотекста зависят от поставленных задач: от парадного до камерно-интимного портрета — дистанция огромного размера, между ними — ретроспективный, историче­ский и даже сатирико-иронический прием и метод. Адресная выборка потребителей автопортрета тоже диктует свои правила: портрет художника, написанный им самим для публичного обозрения, призван донести до этой публики желательный автору образ, с намерением увековечить его в анналах культуры. Найдется место и своему портрету для «внутреннего пользования», для авторефлексий; он связан больше с проблемами либо сугубо профессиональными, либо глубоко интимными, для узкого круга единомышленников. В каком случае автор открыт и честен — мы не знаем, чужая душа — потемки.

Второй уровень познания личности живописца — то, как его воспринимают коллеги-художники. Степень родства и искренность дружеских чувств в данном случае не имеют никакого значения. Но здесь трактовка портретируемого может быть самая неожиданная, и она приближается к объективным значениям в оценке личности в гораздо большей мере, нежели в случае автопортрета. Автор портрета здесь лишен сантиментов, он способен разглядеть в своей модели те качества, которых сама модель предпочла бы не замечать. Отсутствие комплиментарности  — важнейшее условие такого портрета, даже если оно действует в ущерб. Потому так часто автопортрет художника становится маской для себя, любимого, но найдется тот, кто эту маску безжалостным образом сорвет.

Третья позиция, определяемая кураторами выставки — это фотография как инструмент документальной верификации. Прочь все сопли и нюни, сопутствующие живописно-графическому строительству образа, они мешают, заводят в тупик и дают ложную картину человеческого облика, подменяя правду факта правом на воображение. Фотопортрет в какой-то мере тоже имитирует приемы «высокого» искусства, но в большинстве своем является банальной уликой, готовой к предъявлению, хотя бы и в суде, например. Однако именно фотография участвует в объективации образа, выявляет стремления двух художников, создающих портрет одного из них, чтобы в сравнении отдать кому-то из них свою пальму первенства.

Вот в таком скрещении задач — как утилитарных, так и исключительно художественных — точка зрения на субъект становится объемной и захватывающей. Примерно как у Акиры Куросавы в его бессмертном «Расёмоне»: рассказ разных людей об одном и том же событии вскрывает массу различных интерпретаций и субъективных ощущений.

Художники, временно поселившиеся в пространстве МРИ, встречаются не друг с другом, как мы привыкли видеть в экспозициях, а каждый — с самим собою: Штеренберг со Штеренбергом, Репин с Репиным, Кустодиев с Кустодиевым и так далее. Помимо известных всем по учебникам и монографиям портретов, там много неожиданного: кубистический Волошин, рембрандтеска Беляшина, загадочные Потехина и Платунова, утонченный Зевин. Супруги Фаворские представлены двойными портретами в версиях друг друга — «Автопортрет с мужем» и «Автопортрет с женой» — редкий прием, достойный внимательного анализа.

Портрет как жанр на выставке выступает вместилищем мнений и взглядов, сходящихся в единую точку зрения, из многоголосия оркестра рождается одна звенящая нота, обозначающая интерес музейной институции к художнику и к его художественному облику.

Ильдар Галеев