|
НАБЛЮДАТЕЛЬ
рецензии
Картография воображения
Ирина Скоропанова. Культурфилософские шифры Анатолия Королева: книга монографических статей. — М.: НИЦ «Академика», 2021.
Ирина Степановна Скоропанова, профессор Белорусского государственного университета, автор одной из первых монографий о русском постмодернизме, множества статей о нем и многократно переизданного учебника, изучает русский постмодернизм как строгий картограф. С настойчивостью систематизатора-естествоиспытателя она описывает постмодернизм в его внутренних закономерностях. В ее представлении он — нечто вроде периодической системы химических элементов Менделеева: структура (в данном случае — мировоззренческая), которую ученому надлежит достоверно выявить, установить в ней законное место для каждого писателя-элемента, а этот элемент систематически описать.
Анатолий Королев, известный читателям по книгам «Гений местности», «Голова Гоголя», «Эрон» и др., в этой системе занимает особенно важное место — в соответствии с высоким зарядом его «атомного ядра», писательской энергии. Новая книга Скоропановой «Культурфилософские шифры Анатолия Королева», как явствует из подзаголовка, — сборник монографических статей. Каждая из них сосредоточена на отдельной книге писателя: «Змея в зеркале», «Игры гения. Жизнь Леонардо», «Stop, коса!», «Хохот» и др. Удивительно: научная книга иллюстрирована рисунками самого Королева — разных лет. Рисовал он всегда, журнал «Знамя» даже организовал когда-то его выставку. Королев вообще многогранен или, если продолжить аналогию с химическим элементом, поливалентен: он еще и драматург, и сценарист, и филолог-исследователь, — его писательское пушкиноведение и лермонтоведение тоже стало в книге Скоропановой предметом внимания.
И книга, и ее герой-писатель непривычны для молодого читателя новой формации. Как научная монография о современном писателе выделяется на фоне нынешней скорострельной критики в интернет-журналах, так и объемные романы самого Королева — на фоне сегодняшних литературных текстов, рожденных из летучих фейсбучных записей-черновиков. Словно видишь вдруг жанровую живопись в зале с акварелью или минималистичной графикой.
Эта большая форма, как оказалось, содержит в свернутом виде целый мир, сад расходящихся тропок, ведущих к самым горячим точкам сегодняшнего интеллектуального пейзажа. Королев успел многое подумать, нафантазировать и напророчить. В его романах мы найдем, например, споры о трансгуманизме, к которому теснят нас новые технологии («Stop, коса!»), — о нем только что написал Виктор Пелевин. Или споры об актуальном искусстве — в «Хохоте» автор вышучивает Дэмиэна Херста и Олега Кулика. Найдем даже напряженную хронику ядерного противостояния держав («Эрон»). «Уже отсекновение голов возродил ИГИЛ», — замечает Ирина Скоропанова, принимаясь за анализ книги Королева «Голова Гоголя».
Вот в этих близких нам координатах исследовательница с научной невозмутимостью предлагает разгадывать культурфилософские шифры. Трудновато? Но Королев всегда твердил о том, что хочет утяжелить бытие читателя. Скоропанова это бытие облегчить не стремится: она — не дешифровщик, а скорее партнер в диалоге. И автор, и герой книги живут в мире идей. Рачительно извлекаемые исследовательницей из текстов Королева, они попадают в столь же густой и плотный контекст других, соседствующих: сталкиваются идеи Хайдеггера и Мальдеброта, сфирот каббалы и Евангелия, сменивших олимпийских богов (эти боги живут сегодня рядом с нами, как у Нила Геймана). Автор книги и ее герой говорят на одном языке — языке философских представлений и парадоксального философского мышления. Сюжет романа о Красной Шапочке Скоропанова трактует как «смену античной эпистемы христианской». Для всякого текста писателя у нее припасены философские ключи: «Если исходить из позиции монадологии…», «В книге использован герменевтический код», «Истоки эзотерического прочтения текстов — в оккультной литературе Александрии эпохи эллинизма»…
Королев действительно видит мир, историю через призму культурфилософских представлений и не очень стремится эти представления зашифровать. Его шифры существуют только потому, что привлекаемых культурных кодов очень много, и никаким смыслом азартный автор не хочет поступиться. Они переплетаются на глазах заблудившегося читателя, на помощь которому и спешит исследовательница, планомерно распутывая те узлы и сети, что художник плетет на воздушных путях творческого воображения. Впрочем, не так уж и беспечен этот художник: у Королева всегда были черновики, но непохожие на сегодняшние поденные сетевые записи. Он десятилетиями корпит над черновыми чертежами и планами, возводя изощренные архитектурные конструкции своих романов.
Исследовательницу, кажется, не меньше, чем идеи, интересует барочная поэтика ее героя — с кричащими контрастами, бурлеском, сатирой, гиньолем, роскошью энциклопедизма, любованием курьезами и диковинами. Дух и плоть у Королева изображены одинаково страстно, мрак и свет равно привлекательны, современность тщательно документирована, размещаясь при этом в вечности — вследствие, как он говорит, «титанического сжатия».
В книге о Королеве, однако, есть разделы, где можно честно сверить идеи исследователя с идеями художника. Скоропанова размещает здесь свои интервью с писателем. В них он деловит, спокоен, — видишь, как два профессионала решают общую задачу воссоздания культурфилософских идей: общего их достояния, пребывающего в ноосфере. Этот спокойно-академический аватар рефлексирующего Анатолия Королева заставляет задуматься о том, что выбранный им путь, подобно двоящимся финалам его романов, имеет свои развилки. Дороги культурфилософа-интеллектуала и художника могли бы разойтись. Королев мог бы писать не романы, а философские или культурологические эссе. Или биографическую очерковую прозу. Но судьба — состоялась. Книга вышла к 75-летию Анатолия Королева — и верится, что многое еще впереди. Ведь шифры культуры неисчерпаемы.
Марина Абашева
|
