|
НАБЛЮДАТЕЛЬ
рецензии
Несколько выходов Анатолия Наймана
Анатолий Найман. Выход. — М.: ОГИ, 2020.
«В новую книгу современного поэта вошли стихотворения, написанные в 2018–2020 гг.» — эта аннотация к сборнику Анатолия Наймана «Выход», увидевшему свет в 2020 году, скромна, лаконична и совсем не по масштабу события. Предыдущий поэтический сборник, «Незваные и избранные», был издан в далеком 2012-м, а такой промежуток между книгами — серьезный период продуктивного молчания для поэта уровня и бэкграунда Анатолия Наймана, чтобы обратить на него пристальное внимание. Особенно в свете того, что «Выход» собрал исключительно новые тексты.
Первый вопрос, который необходимо задать долгожданной книжке, определяется ее названием: «Выход» — куда, к кому или откуда? «Ваш выход, маэстро», — эти слова прозвучали на презентации книги в рамках «Некрасовских пятниц» (цитируем по «НГ Ex libris»), они как нельзя лучше обозначают и место поэта в современном литературном пантеоне, и специфику помещенного Найманом под одну обложку. Перед читателем действительно выход мастера, действие в трех частях, которые в книге названы «Событийная», «Отраженная», «Непосредственная» и уложены в замысловатые пучки неожиданных метафор, сбитых в звукопись аллитераций, метко подмеченных деталей. Пучки сплетаются в крепкий канат знакомых по другим стихам Анатолия Наймана смыслов: ощутимой вещественности, схожести и связи всего однажды созданного в мире. Один конец этого каната уходит в начало времен, а второй держит в руках открывающий книгу:
Не по-детски заныло в гортани, и петь захотелось.
И воздух толкнулся под выдох,
всхрипнул голос чуть слышно, сглотнулось у гланд.
Отчужденно на ветке раскинулась пава —
лава стекшая виолончелью, смола
на зазубринах лезвий агавы, текила
на мелодии странников в горькой ночи,
очи черные, фигаро, хава нагила.
А потом серебро: птиц перо, рыб ребро,
царских музыка струн — плюновенье и бренье.
То — добро, есть на чем подпись неба «добро»,
Божий росчерк на акте недели творенья.
Гул вселенной неслышен, но музыка сфер —
звоны звездных серебр, свет скорее чем пенье.
Раструб уха — для волн, но не ловль их, а мер.
То реально — на чем есть игра светотени.
Прислушиваясь сквозь эту музыку к одной из главных для Наймана тем, творения мира и человека на его фоне, понимаешь, что название «Выход» может относиться еще и к необходимому сбросу того накопленного поэтического электричества, которое является острой реакцией на существование вообще и без которого немыслима творческая деятельность как таковая — «нервный / острого карандаша / выпад милосердный».
В этом плане «Выход» вполне читается в контексте всего творчества Анатолия Наймана, которое глубоко укоренено в поэтической традиции даже с учетом всех его характерных новаторских завитушек. Полное языковой игры, смен регистров и созвучий, высказывание Наймана так или иначе оборачивается размышлением о Божием величестве:
Закину голову, и звезд не даль, не даль,
а пазлы, бесконечность, винограды
сглотнут модисткой скроенный Версаль,
цветами вытканные гряды.
Ломоносовская «бездна звезд полна» становится точкой пристального входа поэта в ту вселенную, в которой «время не-органично, навязано как бы извне», «звезды с звездами шу-шу» и «и алкоголец с небесного донца» и вглядываться в которую продуктивно можно лишь правильно настроив оптику и обнаружив заодно, что единственно возможная оптика — это поэзия:
Алмазов зернь на космос, глаз, накинь,
цена карат — четырехстопник
Вооружаясь ею, Найман-наблюдатель видит в обычных и даже обыденных вещах (окна домов за ветвями деревьев из «Ламп» или «Чашка в буфете, в чаще шалаш, часовни купол» из «Жилья с 1970 по 2020») намеки и закономерности и все пытается разъять жизнь на составляющие, чтобы понять, как она устроена. И явные отсылки к поэтическому, иногда даже по-игровому явные, как стихотворение «Ночь улица фонарь аптека Блок», и чуть более скрытые, спрятанные от беглых глаз, становятся средством обратиться к излюбленному русской литературой предмету поиска — человеку:
…С чего это вдруг, а, снег
вес теряя летит? Через что пропущен?
Пар он, мы поняли, — понял ли, кто человек, он-то?
А должен был — минимум сам двусущен.
Понятые так, стихотворения «Выхода» выглядят или сложным учебником (физики? метафизики?), или даже весьма витиеватой пояснительной запиской к мирозданию, персональной инструкцией — нет, не по применению, а по порядку его осмотра.
Впрочем, целый ряд произведений, вошедших в сборник, задает и еще один вариант трактовки названия. «Выход» — это поэтический отклик Наймана наших дней на современный проживаемый человеком мир, тот, который не в книгах, а в быту, на площадях, в телевизорах и интернетах. Накопленное в книге оказывается стихами и про собственный выход за пределы того большого времени, представителем которого поэт видится из читательской дали:
Психика не согласна с тем, что тесен земшар,
а горизонт даже с кочки даль и недостижим.
Как это так, что нормальный режим — кошмар:
вроде как спим, а при этом без сна лежим?
Вроде как жертв спасаем, китов, одров
а дома нет, в городах только моль да тля.
Валят Навального, тихнет в сенях Сенцов,
химией корчат поскрипывающего Скрипаля.
Думается, это главная особенность современных стихов Наймана, составивших три части «Выхода». Та самая заявленная несколькими стихотворениями выше поэтическая оптика позволяет поэту с одинаковым вниманием рассматривать вечное и сиюминутное, которые и в противоречие не вступают, несмотря на обилие антитез и контрастов в процитированном стихотворении и во многих других, и позволяют читателю уже на актуальном материале приблизиться к замыслу сборника — нащупать точку сборки, пятно контакта человека со вселенной. В принципе, они видны хорошо — поэту с его высокой «кочки» достижимы и горизонт, и звезды, и та жизнь, что разворачивается под ними. Читателю же остается сформулировать то, что почувствовалось в стихах, укрытых сложной музыкой образов, — материала для этого много. В случае с не самой прозрачной поэзией Анатолия Наймана это не всегда легко, но другого выхода у читателя нет.
Андрей Рослый
| 
