НЕПРОШЕДШЕЕ

Об авторе | Анна Кознова родилась в Москве. Окончила факультет иностранных языков МПГУ (2010) и аспирантуру при нем (2013). Кандидат филологических наук. Научный сотрудник отдела Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля «Дом-музей Б.Л. Пастернака». Предыдущая публикация в «Знамени» — «“This clerk with world-offended eyes”. Борис Пастернак и Стивен Спендер» (№ 7, 2020).

Анна Кознова

У истоков «Городка писателей» в Переделкине

В 1936 году помощник ответственного секретаря Союза советских писателей Д.Е. Ляшкевич обратился к одному из первых поселенцев Переделкина, В.Я. Зазубрину, со следующим письмом:

«В связи с необходимостью уточнить историю возникновения Дачного городка, прошу Вас написать мне, что Вы помните о встрече писателей с т.т. И.В. СТАЛИНЫМ, Л.М. КАГАНОВИЧЕМ у А.М. ГОРЬКОГО в плане обсуждения этого вопроса.

В одном из документов дачного К-ва, адресованном в Правительство, со ссылкой на Вас и еще некоторых товарищей, дана такая формулировка высказывания тов. СТАЛИНА: “Построить писателям гостинницу (sic. — А.К.) под Москвой — этого мало. Писателю не захочется надолго отрываться от семьи, тем более, когда он вернулся на поездки за материалом. Не гостиницу, а город надо построить для писателей где-либо под Москвой, где бы они могли жить вместе с семьями, друг другу не мешая, и интенсивно творить. Построить им там и гостиницу, чтобы наезжающие к ним гости и посетители их не стесняли, а останавливались бы в гостинице”»¹ .

Так, еще в самом начале существования Городка его история уже вызывала вопросы. Сейчас реконструкция этой истории вновь становится востребованной, а существование и зарождение большого числа мифов требует тщательного и детального ее проведения. Эта статья — попытка восстановить и проанализировать возникновение идеи строительства в 1932–1933 годах и проследить, как в 1934–1936 годах эта идея претворялась в жизнь.

«Наиболее квалифицированные советские писатели»

Впервые речь об отдельном городе для писателей возникла, вероятно, на упомянутом в письме Д.Е. Ляшкевича собрании писателей. Эта встреча беспартийных писателей с А.М. Горьким и партийной верхушкой состоялась 26 октября 1932 года. К этому моменту Горький уже упоминал в письме К.А. Федину свои намерения взяться за улучшение быта писателей для того, чтобы они могли беспрепятственно работать и развиваться: «В Москву еду с проектом: отобрать человек 20–25 наиболее талантливых литераторов, поставить их в условия полнейшей материальной независимости, предоставить право изучения любого материала, и пусть они попробуют написать книги, которые отвечали бы солидности запросов времени... В области литературы — особенно, ибо нашего читателя обременяют словесным хламом, а подлинным нашим литераторам — нет времени учиться и работать, им слишком много приходится тратить сил на завоевание примитивных удобств в жизни: поиски дач, питания и т.д. Я думаю, что этот проект пройдет»² .

На встрече 26 октября, которая в подробностях была записана одним из ее участников, критиком К.Л. Зелинским, разговор заходит в том числе и об улучшении быта писателей: «Естественно, главный интерес — к Сталину. Его обступили плотным кольцом. Ближе всех Леонов, Гронский и Субоцкий. Говорят о материальной базе. Леонов рассказывает, с каким трудом писателям приходится получать дачи… Сталин дачи и вообще «базу обещает»³ . Речь о строительстве городка заходит уже позже, когда Сталин презентует писателям идею создания литературного института имени М. Горького: «Вокруг института — мы место выберем где-нибудь хорошее, возле города — надо создать поселок, что ли…

— Писательский городок, — подает кто-то реплику.

Надо, может быть, гостиницу, чтобы в ней жили приезжающие из республик писатели, столовую, библиотеку большую, на миллион томов для начала, все нужные учреждения. Мы дадим на это средства. Это обойдется недорого. Это все с лихвой окупится»⁴ .

Через год озвученная Сталиным идея начнет воплощаться и навсегда свяжется с именем Горького: именно его будут называть создателем писательского городка в Переделкине, культивируя самый распространенный переделкинский миф. В действительности, Горький не одобрял идею создания отдельного города для писателей. 28 февраля 1933 года он напишет И.М. Гронскому длинное письмо (копия будет отправлена Сталину), значительная часть которого будет посвящена объяснению, почему нельзя строить писательский городок: писатели будут оторваны от действительности, заняты бытом, «столкновением честолюбий», будут напрасно тратить время. «“Городок литераторов” — монастырь для грешников, создаваемый ради усиления греховности их»⁵ . «Насчет “городка для писателей”. Я совершенно с Вами согласен, — ответит Сталин. — Это — дело надуманное, которое к тому же может отдалить писателей от живой среды и развить в них самомнение»⁶ .

Полгода спустя, 19 июля 1933 года появится знаменитое постановление № 721 СНК РСФСР «О строительстве “Городка писателей”». На строительство близ станции Кратово будет выделен лимит в 300 тыс. рублей⁷ . Остается неизвестным, какие события предваряли появление этого постановления, но разрешение на воплощение первоначально задуманной Сталиным идеи было дано.

В дальнейшем участие Горького в строительстве городка сведется, вероятно, к попытке обратить внимание руководства на творящиеся беспорядки. 28 февраля 1935 года, в период наибольшей неопределенности и простоя на строительстве дач, он напишет об этом письмо ответственному секретарю Союза советских писателей СССР А.С. Щербакову, призывая завершить строительство (см. Приложение 1), а также с возмущением будет высказываться о финансовой халатности в письме к секретарю ЦК А.А. Андрееву: «Правительство дало деньги на строительство дачного поселка и 700 тысяч из этих денег исчезают, как дым по ветру...». «Вас, Алексей Максимович, я просто не решался беспокоить по этому вопросу. Если Вы найдете время и возможность кому следует позвонить и черкнуть записочку – будет прекрасно»,⁸  — ответит А.С. Щербаков и сам немедленно обратится к В.М. Молотову, после чего на строительство будут выделены дополнительные средства. Но уже к ноябрю А.М. Горький будет с возмущением высказываться об очередной финансовой халатности в письме к Секретарю ЦК А.А. Андрееву: «Правительство  дало  деньги  на строительство  дачного  поселка  и  700  тысяч  из  этих  денег  исчезают,  как  дым  по ветру...»⁹ . В остальном об участии, тем более об инициативе Горького в постройке писательского городка говорить не приходится.

Тем не менее в писательском сознании его имя навсегда связалось с идеей создания этого городка, и в дальнейшем это будет звучать в официальных документах. В обращении писателей Г.А. Лахути, А.И. Тарасова-Родионова, Е.Д. Пермитина и К.Г. Никифорова в Совнарком от 5 июля 1934 года с просьбой о финансовой помощи констатируется: «Во время одной из встреч советских писателей с товарищем СТАЛИНЫМ еще в минувшем году возникло решение построить в лесной местности под Москвой специальный Писательский городок, где бы в благоустроенных индивидуальных коттеджах наиболее квалифицированные советские писатели могли систематически и спокойно работать, писать свои художественные произведения. Писательская общественность горячо взялась за осуществление этого культурного начинания, возникшего по инициативе Алексея Максимовича Горького и товарища Сталина»¹⁰  (см. Приложение 2).

Мог ли Горький влиять на состав будущих дачников? Возможно, в некоторой степени это было так в начале строительства: многие его протеже есть в списках на получение дач. Однако можно предположить, что его участие в организации «Городка» было минимальным и вынужденным.

А был ли городок?

Писательский городок должен был стать беспрецедентным явлением в мировой литературе. Контроль за строительством осуществлялся основанным 3 ноября 1933 года товарищеским кооперативом «Городок Писателей». Его председателем был избран А.И. Тарасов-Родионов, а в первый состав правления входили Е.Н. Пермитин, Ф.А. Березовский, В.Д. Ряховский, Б.С. Ромашов, А.М. Эфрос, В.Г. Лидин, С.Я. Штрайх и другие (см. Приложение 3). К весне 1934 года Кратово было признано непригодным для постройки дач, и кооперативу были выделены территории Внуковского участка Москворецкого леспромхоза близ станции Переделкино. К этому времени на предоставленный Совнаркомом в 1933 году лимит на Бобруйском лесокомбинате уже была закуплена строительная древесина: брус для сборки стандартных домов. Проект городка был рассчитан на строительство 90 дач¹¹: 30 трехкомнатных, 40 двухкомнатных, 20 шестикомнатных домов. Предполагалось, что в процессе строительства писатели будут корректировать проекты в соответствии со своими нуждами. В документах упоминается желание писателей строить дома на западный манер с точки зрения как архитектуры, так и удобств (с каминами и современными приборами)¹² .

Кроме того, сметы и планы включали строительство подсобных помещений, сараев, колодцев, ледников, артезианской скважины, водопровода, канализации, плотины на реке Сетунь, гаража, амбулатории, аптеки, детского сада на 60 мест, трех многоквартирных домов для молодых писателей и прокладку дороги¹³ , иногда речь заходила о создании гостиницы и спортивного клуба и даже о передаче в пользование писателям бывшей Самаринской усадьбы¹⁴ . Важным условием строительства на предоставленном участке была минимальная вырубка деревьев: предполагалось, что дома будут построены на полянах и прогалинах, а остальная территория превратится в «культурный и строго охраняемый, закрытый для посторонних, лесной парк»¹⁵ .

Смета этого грандиозного проекта разрослась до небывалой суммы в 6 339 040 рублей. Однако в сентябре 1934 года на высшем уровне будет принято решение сократить количество дач в Переделкине до 30 и начать искать место для строительства 60 оставшихся (в частности, предлагалось строить близ санатория «Сосны» и в Опалихе). Результатом этого решения станет постановление № 2167 от 15 сентября 1934 года «О строительстве дач для писателей», в первом пункте которого будет указано: «Считать нецелесообразным строительство в одном месте специального писательского городка»¹⁶ .

Постановление было воспринято писателями как указание к тому, чтобы «разбросать» 60 оставшихся дач. Самым перспективным участком считалась Николина Гора. Но идея территориального дробления оказалась невыполнимой, так как предполагала еще большие траты. Члены правления РЖСКТ «Городок писателей» обращались к председателю Госплана В.И. Межлауку с просьбой скорректировать первый пункт постановления № 2167, разрешить достроить дачи в Переделкине, все еще рассчитывая построить 90 дач.

В стенограмме обсуждения итогов строительства за 1934 год зафиксированы метания писателей: «…те, кто собирались строиться на Николиной горе, вернулись и строятся близ ст. Переделкино… Леонов и Лидин заняли два участка — Леоновский прежний участок не был занят никем, для Лидина пришлось выкроить за счет потеснения к югу Бабеля… Ильенкову и Панферову пришлось дать их прежние участки, занятые Горбуновым и Треневым. С Горбуновым договорились, с Треневым пока нет и нужно решение Правления о том, чтобы просить Тренева выбрать участок в возможных пределах… участок Вс. Иванова был дан Пильняку. Вс. Иванов [нрзб] и нужно вернуть ему прежний участок, а Пильняка вернуть на его прежний участок. Имеется заявление Пильняка с протестом»¹⁷ .

К концу 1934 года, когда первый съезд советских писателей будет уже позади, станет ясно, что строительство «Городка писателей» никогда не будет возможно в первоначальном масштабе, а достройка начатых срубов потребует колоссальных усилий со стороны членов кооператива: дачи придется «выбивать». Глобальное строительство, на которое, как казалось изначально, государство не пожалеет никаких средств, осталось лишь на первоначальных планах, которые инженеры и члены правления неохотно вынуждены были корректировать. Отказались от всех лишних построек. На совещании от 4 ноября 1934 года Л.М. Леонов выражал скепсис по отношению к постройке гостиницы: «По этой линии не хватает только родильного дома, университета и домашнего крематория. Нелепица: мы приезжаем туда, чтобы работать, чтобы уединиться от людей, никого не видеть, а здесь из города будут приезжать в гостиницы (sic!). К 80-ти “гениям”, которые будут там жить, приедут еще 150 “гениев”…¹⁸ »

Пришлось отказаться и от претензии на исключительность: параллельно с «Городком писателей» будет создан другой дачный писательский кооператив. В непосредственной близости к «Городку писателей» просит разрешить строительство поселка РЖСКТ «Московское товарищество писателей». Дачи должны были строиться для одноименного издательства, среди членов кооператива значились А.К. Воронский, С.И. Малашкин и др. В его правление входили Николай Ляшко и Артем Веселый (в будущем первые поселенцы «Городка писателей»). Весной 1934 года этот кооператив претендовал на обширную территорию близ Внуково и часть построек детдома «Молодая Гвардия» для устройства сельскохозяйственной базы. А.И. Тарасов-Родионов пытался пресечь деятельность конкурирующего кооператива. Сохранилась выписка из протокола заседания Президиума ЦК СССР от 3 июня 1934 года:

«СЛУШАЛИ I: О Строительстве Дачного Городка (т. Тарасов-Родионов)

ПОСТАНОВИЛИ: Признать нецелесообразным существование строительных кооперативов: «Городок Писателей» при Союза (sic. — А.К.), об’’единяющ. около 100 человек и кооператива при МОСК. Т-во Писателей об’’единяющ. около 30 человек, в значительной части не являющ. писателями, членами союза.

В целях укрепления финансовой базы Дачного строительства и устранения дробления средств, отпускаемых на Дачное Строительство Правительством, — просить Мосгоржилсоюз ликвидировать дачный кооператив “Московский писатель”, с передачей кооперативному “Городку Писателей” всех средств, ассигнованных на дачное строительство писателей»¹⁹ .

Тем не менее к осени 1934 года товарищество «Московский писатель» получило 114 участков под строительство, и писательские дачи были построены в поселке Внуково.

Грандиозные писательские планы, возникшие на гребне Первого съезда писателей, после его окончания реализуются лишь на четверть. Вместо за­крытого автономного загородного городка на 90 дач с соответствующей инфраструктурой к лету 1936 года появится всего 26 недостроенных коттеджей и один многоквартирный дом. Единственное, что будет связывать Переделкино с первоначальной глобальной задумкой, так чуждой Горькому, — название, выбранное А.И. Тарасовым-Родионовым для первого дачного кооператива.

«Товарищ Сталин, я у вас работал…»

Кем же был человек, стоявший у истоков того Переделкина, которое мы знаем сейчас? Согласно краткой биографии, написанной его сыном²⁰ , известно, что Александр Игнатьевич Тарасов-Родионов родился в Астрахани 20 сентября (старого стиля) 1885 года в семье землемера. Его детство прошло в Казани. В 1894 году он поступил в 3-ю классическую гимназию, после смерти отца вынужден был с тринадцати лет давать уроки, чтобы содержать семью, где было еще семеро детей. В 1903 году Тарасов-Родионов поступил на юридический факультет Казанского университета, через несколько дней после Кровавого воскресенья вступил в члены РСДРП (б). В 1907 году находился за границей²¹ . В 1914 году получил диплом об окончании Казанского университета. Сразу же был призван в армию.

Тарасов-Родионов — активный участник русских революций. На его счету участие в пулеметном Кольтовском батальоне в первую революцию, пулеметная школа в г. Ораниенбауме, активное участие в Февральской революции. Тарасов-Родионов был одним из заключенных в июльские дни. После освобождения за его плечами будет арест П.Н. Краснова после Пулковской битвы, аресты В.Г. Болдырева и И.Д. Хризосколео, раскрытие контрреволюционных организаций В.М. Пуришкевича, генерала Л.Г. Корнилова («Белый крест»), князя Н.А. Кекаутова и Б.В. Савинкова, командование войсками и активная работа во 2-й конной и 10-й армиях, штурм Кронштадта весной 1921 года.

Когда в марте 1917 года распространились слухи о том, что Временное правительство планирует отправку бывшего царя за границу, Тарасов-Родионов был одним из проверяющих содержание под стражей Николая Романова в Царском Селе. Л.С. Мстиславский оставил воспоминания об этом: «Кого взять? Все наши офицеры уже в разгоне, по вокзалам, в районах. В “Союзе” — по-прежнему, пусто: два-три знакомых «по первым» дням офицера... Из них — штабс-капитан Тарасов-Родионов сам вызвался ехать; другой, Любарский, отказывается ехать, хотя в мой отряд входит и его Семеновская рота… Едем с одним Тарасовым-Родионовым: на этого можно положиться целиком — спокоен и любит опасность».²² В статье «А.И. Тарасов-Родионов — фигурант “Царского дела”» К.А. Тарасов предполагает, что сопровождающим из Тобольска в Екатеринбург часть семьи Романовых комиссаром Родионовым, личность которого до сих пор не установлена, мог быть именно Тарасов-Родионов. К.А. Тарасов аргументирует это тем, что во время транспортировки царской семьи Тарасов-Родионов был командирован в Тюмень (как указывается в автобиографии писателя, для партийной работы и поправки здоровья) и в конце июля получил по распоряжению Сталина заем в 5000 рублей, а также некоторыми косвенными свидетельствами, указывающими на нахождение Тарасова-Родионова в июле 1918 года неподалеку от Екатеринбурга²³ .

В 1925 году, перед второй публикацией своей самой известной вещи «Шоколад», Тарасов-Родионов пишет Сталину письмо с просьбой ознакомиться с повестью. Он начинает письмо так: «Товарищ СТАЛИН, Я у вас работал. И поэтому вы меня знаете: и достоинства мои и недостатки. После прочтения моих ренегатских писем 17-го года, вы глубоко предубеждены против меня, и это естественно. Поэтому я ни с чем не обращался к Вам, несмотря на то, что искренне люблю вас и вам предан, поскольку близко узнал вас за время совместной работы. Если я о чем и жалею, так это о том, что практические уроки коммунизма, которые вы мне давали, — были слишком коротки»²⁴ . Письма, речь о которых идет в этом письме, были написаны Тарасовым-Родионовым во время июльского заключения 1917 года: он писал П.И. Пальчинскому, раскаиваясь в связи с большевиками. Впоследствии это станет причиной его исключения из партии в 1921 году. Восстановлен писатель будет именно благодаря заступничеству Сталина. На вновь покаянном, но уже перед большевиками, письме 1921 года стоит резолюция Сталина: «Подтверждаю факт реабилитации т. Тарасова-Родионова. Заявляю, что не вижу препятствий к тому, чтобы дано было ему докончить порученную ему истпартом работу»²⁵ .

Литературная карьера Тарасова-Родионова начинается еще в 1905 году, когда в Казани под псевдонимом Сергей Жайворонко (девичья фамилия матери) он публикует в местных газетах ряд фельетонов. Однако всерьез строить писательскую карьеру он начнет в 1922 году, отработав в должности следователя Верховного трибунала республики.

О самом известном произведении Тарасова-Родионова, повести «Шоколад», Воронский пишет: «“Шоколад” Тарасова-Родионова, появившийся в декабрь­ской книжке “Молодой Гвардии”, испорчен. Несмотря на то, что прежде всего повесть местами производит сильное впечатление, совершенно непереносен напыщенный, полубульвариый стиль»²⁶ . Повесть, частично написанная рифмованной прозой, повествует о честном чекисте Зудине, который добровольно идет на казнь: он ошибочно уличен во взятничестве, и теперь эта казнь видится как необходимая жертва, которую ждет народ. Свою казнь, жертву, оправданную самой революцией, Зудин, мужественно простившийся с женой и двумя детьми, ожидает, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

Повесть была опубликована в декабре 1922 года и вызвала широкий резонанс: обсуждались и огрехи стиля, и эпигонство (попытка писать в стиле Б.А. Пильняка), и идеологическая спорность вещи: жертва, принесенная Зудиным, представилась неправильной, занижающей народные массы в глазах читателя. Осуждался поступок главного героя, который отдает сотни невиновных людей под расстрел, узнав о гибели от рук белых товарища, чекиста Абрама Кацмана. Несмотря на столь противоречивый характер, повесть выдержала пять изданий.

Помимо этого, Тарасов-Родионов активно публиковался в журнале «Крокодил» (в том числе стихи²⁷ ) с момента его основания и в других периодических изданиях. Его последующие произведения, повесть «Линев» и трилогия «Тяжелые шаги», произвели гораздо меньший эффект в писательской среде и были сочтены неудачными²⁸ .

Тарасов-Родионов входил в литературную группу «Кузница», был одним из организаторов группы «Октябрь», затем — членом Российской ассоциации пролетарских писателей. Он оставил воспоминания о встрече с С.А. Есениным в декабре 1925 года, а находясь в Германии весной 1932 года, встречался с В.В. Набоковым, убеждая его вернуться на родину²⁹ .

В начале ноября 1933 года А.И. Тарасов-Родионов становится председателем кооператива «Городок писателей». Он будет отвечать за большинство решений по строительству: за наем инженеров, закупку и доставку материалов и выбор места. Вероятно, именно он принимает решение о том, что Городок будет строиться в Переделкине. Под его контролем происходит вступление писателей в кооператив и распределение участков.

О своей роли сам Тарасов-Родионов писал М.С. Шагинян в письме от 20 мая 1934 года так: «Не одинаковая у писателей бывает судьба… Бывают… такие счастливцы: сидят себе преспокойненько дома и пишут, никто их особенно не тревожит… А бывают и другие писатели. Их нет-нет, да как поднагрузят этакой компанейской титанической “общественною” работой по ублаготворению каких либо основательных матерьяльных нужд остальной писательской братии, что сидят тогда эти писатели, словно цепями прикованные к этой тяжелой своей тачке, и нет от нее никакого спасенья. Охая и кряхтя несут эти писатели взваленный на их слабые плечи жуткий груз, и не встречают они в своей горькой судьбе ни в ком ни малейшего к себе сочувствия или сожаленья. Захочется, к примеру, и такому писателю иной раз пописать, да не тут то было: звенят ему в уши телефонные звонки один за другим:

— Миленький! Не обидели ли у вас там меня? Не обделили ли? Не плохой ли оставили мне там участок, или, быть может, паршивую построечку какую нибудь мне подсовывают? Вообще, какие там каверзы угрожают мне?» (см. приложение 4³⁰).

Период председательства Тарасова-Родионова позже будет охарактеризован членами кооператива как время полной бесхозяйственности. Через год после основания кооператива строительство находилось на грани краха: правительство требовало финансовой отчетности, смет и проектов и отказывалось выделять средства. Сроки постройки поселка были сорваны, неоднократно сменялись приглашенные инженеры, на строительной площадке не было дороги, канализации, электричества и необходимых условий для рабочих. Зарплаты и стоимость услуг были чрезвычайно завышены, а заранее закупленный брус приходил в негодность и частично распродавался (из него были построены некоторые помещения детского санатория, располагавшегося на территории бывшей усадьбы Самариных, и водонапорная башня) и растаскивался.

Все сделки заключались через знакомых Тарасова-Родионова или его заместителей. Инженер, который проектировал «Городок писателей» в Кратово, В.А. Бердяев, был практически случайно нанят членом строительно-проектировочной секции правления Гудилиным, когда последний познакомился с ним на отдыхе в санатории. Проекты, разработанные инженером при помощи архитектора Э.И. Дрейзина, позже были признаны проверяющей комиссией неудовлетворительными. Инженер М.М. Груздев, пришедший на смену В.А. Бердяеву, улучшил проекты предшественника и начал строительство домов типа МГ-5 (знаменитые дома с полукруглой верандой). Позже именно М.М. Груздев понесет наказание за растрату и производство работ без расчетов и смет. Принявший его на работу начальник строительства В.И. Ольхов («Цифры вообще вещь резиновая», — произносит он на одном из заседаний³¹ ) уничтожал финансовые документы и тянул с подготовкой необходимой отчетности и планов.

В стенограммах за ноябрь 1934 года видна неоднозначность роли Тарасова-Родионова. Вошедший к осени этого года в правление РЖСКТ «Городок писателей» Демьян Бедный говорит: «Вы вводите нервную атмосферу во все дела, за которые вы беретесь. Нам не надо никого спасать. Вот вы выставили себя спасителем на счет смет… Вообще, у вас такая тенденция ставить себя в положение, что без вас жить нельзя… Я думаю, что мы обойдемся и без вас. Спаситель! Какая дружная наша семья и ругаться мы умеем между собой, — но если хочешь с нами жить вместе, считай это за счастье»³² .

В конце года в результате назревшего скандала и нависшей угрозы уголовного преследования Тарасов-Родионов сложил с себя полномочия председателя. Его дача была построена одной из первых на главном въездном углу поселка рядом с дачей, изначально предназначавшейся для Л.Б. Каменева. В 1936 году она будет передана Н.Ф. Погодину. Напротив главного угла городка, на участке, где позже будет жить Б.А. Пильняк, строилась дача для А.Я. Аросева. В дневнике от 15 июля 1934 года он записывает: «Поехал с Тарасовым-Родионовым и Лидиным выбирать место для дачи. Выбрал. Кажется, недурное (25 км от Москвы)»³³ . И уже осенью: «21 сентября. Ждем заезда утром Кривича, чтобы отправиться осмотреть место для дачи. Погода божественная, и небо — как во Флоренции. Поехали за 24 километра, деревенька “Переделки”. Там, пройдя ее, в лесу строятся дачи писателей, в том числе и мне (вернее, будет строиться)… Плана нет. Правительство отпустило 1 500 000 руб. “Этот кредит надо освоить… Не знаем, что делать с деньгами”, — клялся Кривич. Он летчик, несколько раз падал. Я тоже падал. Поделились впечатлениями»³⁴ .

Летом 1936 года, вместе с рядом других писателей, обвиняемых в троцкизме, Тарасов-Родионов был исключен из Союза советских писателей. 26 апреля 1938 года он был арестован и 3 сентября 1938 года по обвинению в шпионаже приговорен ВК ВС СССР к расстрелу. Среди прочего Тарасову-Родионову инкриминировалась связь с А.Я. Аросевым и Л.Б. Каменевым. В одном из обвинительных документов сообщается: «Будучи уполномоченным Союза советских писателей по строительству дачного городка, Тарасов-Родионов использовал свое положение в личных корыстных целях, а также причислил к писателям Л. Каменева и П. Крючкова и отстроил для них за государственный счет по большому особняку»³⁵ .

В материалах допроса также возникает упоминание дачи Л.Б. Каменева:

«Ответ: Я признаю, что Каменев, Преображенский, Аросев бывали у меня на квартире в 1934 году… Каменев чаще всего приходил ко мне по вопросу о постройке для него дачи, которую я, как председатель кооператива писателей, помогал ему строить. Показания Аросева, что я был участником троцкистской организации — я отрицаю»³⁶ .

Дача Л.Б. Каменева строилась одной из первых по проекту В.А. Бердяева. В дневнике А.Я. Аросева упоминается, что Каменев бывал в Переделкине: «Был на стройке моей дачи… В третий раз осмотрели места. В третий раз сказали наши пожелания. В третий раз нам все пообещали. Возвращаясь к автомобилю (он не доехал до стройки и ждал в лесу), встретили Каменева Л.Б. Тоже строит дачу. Он не любит людей. Он очень любит книги. Его ошибки и проистекают из того, что он думал посредством книг управлять людьми. Теперь он управляет только книгами (“Академия”). Он даже смотрит не глазами, а буквами»³⁷ .

В 1936 году вторая жена Л.Б. Каменева, Т.И. Глебова написала письмо председателю ССП А.С. Щербакову из Бийска, куда она после ареста мужа была выслана вместе с маленьким сыном. В этом письме она просила возвратить ей переводческие гонорары, безосновательно взысканные с нее в счет паенакопления «Городка писателей» (см. Приложение 5)³⁸ . Вероятно, деньги так и не были ей возвращены. За коттеджем навсегда сохранилось первоначальное название «Дача Каменева»³⁹ . Позже в нем был устроен первый Дом творчества писателей.

Сторожевая будка Демьяна Бедного

Одним из первых жителей Переделкина, возможно, был Демьян Бедный. Осенью 1934 года он появился в списках на получение дачи и стал членом обновленного правления кооператива. 5 января 1935 года, когда на строительстве наступило затишье, финансирование прекратилось и были уволены инженеры, Бедный отправляет В.М. Молотову письмо с просьбой ускорить финансирование стройки: «У людей полная катастрофа. Суетятся беспомощно и проморгали даже из отпущенных прежде денег 350.000 р… Я бы сказал: мало дать писателям денег, а еще человека руководящего дать надо. До чего беспомощны!»⁴⁰ (см. Приложение 6). Убедившись, что этот шаг не приводит к результату, Бедный обращается к Сталину: «Дача моя еле-еле оформилась в тот сруб, в ту уродину, которая изображена на прилагаемом снимке. Строить дальше ее не из чего и не на что. Я стою, так[им] образ[ом], перед потерей четвертого лета. Дачи нет. А если бы мне удалось это дупло застеклить хотя б по-летнему, то все равно… подъезда к даче нету. Семен Михайлович [Буденный] твердо усвоил старое мнение, что “сосед мой — враг мой”. Поэтому, когда я стал просить его — позволить хотя бы в дурную погоду проскочить на машине через его участок, я получил отказ в самой непристойной форме. Наладить проезд мимо Буденного тоже оказалось мне не под силу. Этот проезд нужен не только мне, а группе колхозов, буквально воющих от созданного Буденным бездорожья. Выход есть только один: у Буденного прихвачено земли и лесу более 11 гектаров, участок форму имеет такую: ружье, — в прикладе, далеко от дула и от мушки, дом. Если у самой мушки — на узкой полоске сдвинуть забор влево на 11 саженей, колхозы — и я — получат проезд, прекратится ругань, вой, ржанье лошадей, карабканье пешеходов у буденновского забора»⁴¹ .

Согласно дальнейшей переписке Бедного со Сталиным, на стройку «Городка писателей» приезжал Н.И. Ежов. Осмотрев переделкинское «дупло», он предложил Бедному «мечту» — так называемую «петерсоновскую» дачу в поселке Горки. «…И сама дача, и место — только во сне мне могли присниться. Мечта», — благодарит поэт своего «доброго гения»⁴²  Сталина. Однако по прошествии лета поэт убеждается, что «мечта» пока все так же недостижима: «…“мечта” остается только мечтой, — возбуждает настороженность и та подозрительная медленность, с какой — третий месяц! — ищут для нее маляров и все никак не найдут… а пока я «без киселя и без ложки» живу возле Буденного в сторожке и обретаюсь в состоянии некоторой подавленности⁴³ ». О своем положении Бедный пишет басню «Кисель и ложка»: старая, треснутая ложка окончательно ломается, пока герой басни Демьян ожидает обещанный ему сладкий кисель.

Сторожка, о которой пишет Бедный, вероятно, была стандартной переделкинской постройкой, прилагавшейся к коттеджу, то есть небольшим одноэтажным домиком из двух комнат. Однако в документах этот единственный построенный на момент начала 1935 года объект именуется сторожевой будкой⁴⁴ . Остается неизвестным, как разрешился дачный вопрос для Демьяна Бедного и какая дача ему была предоставлена на лето. Очевидно, все решилось очень быстро, так как уже через две недели после письма с жалобами о Н.И. Ежове, Бедный пишет Сталину стихотворение-благодарность, которое заканчивается следующими строками:

Дни проведу свои в тиши.

Чтоб, дав потом «Пегасу» шпоры,

Творить в сознаньи, что творю

В тепле уюта, за который

Я нежно Вас благодарю.⁴⁵

И припиской: «С чувством бесконечной, невыразимой словами, благодарности и преданности. Демьян Бедный»⁴⁶ .

В кооперативе «Городок писателей» имя Демьяна Бедного пропадает из протоколов правления, однако до весны 1936 года в списках дач будет значиться безномерная дача с обозначением «ДБ» или «б.[бывшая] Д. Бедного». О ней помощник ответственного секретаря Д.Е. Ляшкевич пишет: «№ 28 б. Бедного очень крупный объект. Необходимо наметить туда кого-либо. Она готовится для очень крупно зарабатывающего — и большого индивидуалиста. Кроме того, нет дороги (420 м) и это будет всех пугать… Полагал бы дом выходного дня устроить… а взамен можно быстро срубить здесь новую»⁴⁷ .

Не без вмешательства Бедного со стороны Баковки к поселку писателей будет проложена дорога, на письме Сталину от 2 мая 1935 года стоит посткриптум: «Остается в силе и признано на месте т. Ежовым, что вне зависимости от моей намеченной перекочевки в «Мечту», необходимо устроить колхозникам проезд мимо дачи Буденного». В результате дорога от Баковки все-таки появилась.

«Надо сейчас это дело международного значения закончить»

В начале 1935 года, когда виновные найдены и выговоры сделаны, писатели вновь вступают в борьбу за дачи. «Городок писателей» переходит из ведения ССП под контроль Литфонда, дважды меняется начальник строительства. Деятельный состав правления «Городка»: Леонид Леонов, Владимир Лидин, Ефим Пермитин, Федор Гладков, Владимир Бахметьев, Василий Ильенков и Мариэтта Шагинян неоднократно обращаются с просьбами и воззваниями в различные инстанции, после чего писателям с трудом удается получить 700 000 рублей, которых все-таки не хватит на достройку тридцати дач.

В докладной записке В.В. Иванова В.М. Молотову от 10 августа 1935 года звучат прежние тревожные ноты: «Состояние строительства “Дачного городка” сейчас очень тяжелое. Часть дач заселены, но большая же часть дач не может быть окончена в силу отсутствия и денежных средств и лимитов. Участок, на котором ведется стройка, сильно запущен, заболочен… Кроме того, для создания нормальной обстановки для творческой работы писателей — требуется устройство водопровода, электроосвещения и дорог»⁴⁸ .

Осенью 1935 года, через год после разбирательств с Тарасовым-Родионовым, М.М. Груздевым и В.B. Ольховым, события повторятся с удивительной точностью: снова не хватает гвоздей и рабочих на площадке, устраиваются диверсии, водоснабжение и электрификация отсутствуют. На ноябрьском заседании опять звучит недовольство писателей работой инженеров и главный вопрос: «Когда дачи будут сданы?». Помимо своей воли назначенный ответственным секретарем Союза писателей персидский революционный поэт Абулькасим Лахути на очередном собрании по строительству восклицает: «Если возьмут у человека рабочего или инженера его орудие производства, отнимут и разобьют их, это что — вредят его работе. Это есть уголовная ответственность. Отнимать возможность у писателя, чтобы он мог писать. Это по-моему тоже есть уголовная ответственность. Это вредное дело»⁴⁹ .

Когда на заседании речь заходит о сокращении бюджета на достройку дач, Л.М. Леонов, который одним из первых прожил в Переделкине два месяца летом 1935 года в наполовину достроенной даче с трясущимся под ногами полом, говорит: «Политическое значение дач таково, что вопрос упирается не 200–300 тыс., а гораздо больше. Когда эти дачи будут достроены, они привлекут внимание всего мира!⁵⁰ ». В.М. Бахметьев обращается к директору Литфонда: «…не бойтесь, садитесь в автомобиль и поезжайте на строительство, посмотрите сами. Надо сейчас это дело международного значения закончить»⁵¹ .

Однако получить необходимую сумму на достройку имеющихся коттеджей удастся лишь зимой 1936 года благодаря инициативе Б.А. Пильняка. 29 февраля он обращается к будущим дачникам со следующей просьбой: «По ряду причин… на нашем строительстве в Переделкине получился перерасход в 700 (семьсот) тысяч рублей, без обладания которыми мы не можем довести строительство до конца… обращаться к Правительству за новой дотацией бестактно… В силу этого собрание писателей, занесенных в списки на получение дач в Переделкине, собравшись в ССП СССР 28-ого февраля, решило эти семьсот тысяч рублей взять на себя, заняв их в Литфонде СССР сроком на пятнадцать лет, на имя каждого товарища в отдельности…»⁵² .

В апреле 1936 года писатели просят Литфонд уволить главного инженера в связи с невыполнением необходимых работы и учиненной диверсией. На их письме директору Литфонда Матвееву стоит резолюция Щербакова: «До окончания работ руководителя площадки не менять, хватит перемен. Мешкова обязать организовать снабжение, а в мелочи не вмешиваться»⁵³ . Летом и осенью 1936 года необходимые условия будут созданы и, несмотря на то, что писателям придется самостоятельно доделывать дачи, «Городок писателей» в Переделкино наконец будет полностью заселен.

«Дач всего двадцать две… а нас в МАССОЛИТе три тысячи…»

Кто и как станет первыми поселенцами «Городка писателей»? В 1935 году, когда иллюзии об автономном городе для писателей исчезнут, десятки претендентов на дачи будут вычеркнуты из первоначальных списков. В дневниковой записи от 25 мая 1935 года А.Я. Аросев записывает: «Утром в ЦК на “ура!” к Щербакову… Очень курнос, с манерами урядника, чуть-чуть тронутого либерализмом какого-нибудь соседа-студента. Это он вычеркнул меня из списка тех, кому строятся дачи»⁵⁴ . Оргсекретарь Союза писателей СССР с 1934 года А.С. Щербаков, недавний выпускник Института красной профессуры, готовившийся к должностям в партийном руководстве, помимо своей воли был вынужден руководить писателями. В дневниках он описывает свою реакцию на это назначение так: «“Мы вас хотим послать секретарем Союза писателей”. Тут действительно я обалдел. Несколько минут соображал, что это значит, а затем разразился каскадом “против”»⁵⁵ . Вероятно, его рукой из списков на получение дач будут вычеркнуты имена сотрудников НКВД, литературных функционеров, многочисленных бывших рапповцев, критиков и литературоведов (В.М. Горожанина, Л.М. Субоцкого, П.Ф. Юдина, В.П. Ставского, П.П. Крючкова, А.Б. Халатова, А.Я. Аросева, А.А. Караваевой, Р. Азарх, Я.З. Шведова, Б. Иллеша, Е.Ф. Усиевич, Г.М. Корабельникова, В.Д. Ряховского, Г.К. Никифорова, Ф.А. Березовского, И.Л. Альтмана, С.Я. Штрайха, С.М. Третьякова, Г.И. Серебряковой, Н.Н. Асеева и др.).

Вопросы о добавлении в список дачников или об их исключении стремительно решались на заседаниях правления еще осенью 1934 года: «У нас еще есть Бабель, который как птичка, кажется, у Алексея Максимовича. Может, вместо Кирпотина вставить Бабеля? (Возражений нет)»⁵⁶ . Уже тогда подобным решениям была присуща некоторая степень объективности. 21 сентября 1935 года А.С. Щербаков пишет В.М. Молотову: «...Я… навел в строительстве элементарный порядок… умерил аппетиты писателей, исключил из 30 претендентов на первые 30 дач 8 человек... которые, собственно, писателями не являются...»⁵⁷ .

На состав дачников в «Городке писателей» будет влиять не только литературный статус, но и активная деятельность в правлении (до конца в списках останутся, например, В.Г. Лидин и Л.М. Леонов) и, безусловно, вносимые в кооператив паенакопления. Но иногда переделкинский ландшафт, словно устав от склок и переделов, как будто сам шлифует окончательный список, отбирая нужных и отбрасывая неугодных писателей.

Имя Б.Л. Пастернака как кандидата на получение дачи третьей очереди появляется в стенограммах собраний правления после Съезда писателей, осенью 1934 года, однако к осени 1935 года он уже входит в списки на получение одной из построенных дач.

Весной 1936 года список продолжает меняться. 1 марта в письме А.С. Щербакову помощник ответственного секретаря ССП СССР Д.Е. Ляшкевич с гордо­стью пишет о том, как изменения в списке дачников согласно литературному статусу претендентов «сделают оставшийся список более ценным и безупречным»⁵⁸ . Афиногенову передается дача А.М. Эфроса, которого переселяют в стандартный многоквартирный дом, Л.Н. Сейфуллиной ищут дачу меньшего размера. О Е.Д. Пермитине, силами которого на строительстве решалось множество проблем, Д.Е. Ляшкевич пишет: «Есть распоряжение дачу Пермитина передать Лахути. Это верно по отношению к Пермитину. За это будут абсолютно все. Ему максимально надо дать I квартиру в 8-ми кв. доме и не больше. А его дачу я категорически настаиваю передать тов. Федину»⁵⁹ . Об этом решении в письме давно выбывшему претенденту на дачу В.Д. Ряховскому будет писать попавший в финальный список дачников В.Я. Зазубрин: «С дачами у нас конфуз. Начальник строительства последний оказался вором большим — уличили, сняли, отдали под суд. Ну а дачи все строятся и теперь с нас берут подписку, что мы в 3 года заплатим 25 тысяч рублей. Каждый. Дело выходит дорогое. Еф. Пермитину сказали, что он берет не по чину и предложили дачу меньших размеров. Он возмутился, отказался и теперь без дачи. Вообще список этот пересматривают, м.б. очередь дойдет и до меня, то есть что и мне скажут не по чину»⁶⁰ .

Осенью 1936 года формируется окончательный список первых поселенцев из 25 имен: В.В. Иванова, В.Я. Зазубрина, Б.Л. Пастернака, Л.М. Леонова, Б. Ясенского, В.М. Инбер, И.М. Беспалова, Б.А. Пильняка, И.Г. Эренбурга, П.П. Павленко, В.Г. Лидина, А.Н. Афиногенова, К.А. Федина, А. Веселого, Б.С. Ромашова, М.С. Шагинян, А.Г. Малышкина, Л.Н. Сейфуллиной, И.Л. Сельвинского, Н.Ф. Погодина, В.М. Бахметьева, В.П. Ильенкова, Ф.И. Панферова, Н.Н. Ляшко и И.Э. Бабеля⁶¹ .

Перебравшись в Переделкино, в сентябре 1936 года, Б.Л. Пастернак напишет родителям: «Из Волхонской тесноты я попал в двухэтажный, наполовину мне не нужный дом, не только учетверяющий ежемесячное орудованье тысячами и пр., но, что посущественнее, требующий столь же широкой радости в душе и каких-то перспектив в будущем, похожих на прилегающий лесной участок. Хотя напрасно я поэтизирую нравы поселка: при существующей кругом жизни они далеко не так безобидно невинны: может быть, и с радостью в душе меня бы так же оскорбляла нота жадности и мещанства, в нем сказавшаяся»⁶² .

Требующий «широкой радости в душе лесной участок», однако, оказывается далеко не радостным. О дачах, расположенных на этой улице, пишет сосед Б.Л. Пастернака по первой даче Б.Л. Пильняк: «Когда дачи были построены, выяснилось врачами и лесными специалистами, что дачи эти… для проживания вредоносны, — они не только бессолнечны, но и стоят на заболоченной почве»⁶³ . З.Н. Пастернак вспоминала, что участок был сырой и темный, на нем было невозможно посадить даже цветы⁶⁴ . Таковыми окажутся и перспективы в будущем для семи первых поселенцев «Городка писателей»: Б.А. Пильняк, В.Я. Зазубрин, Б. Ясенский, В.Я. Правдухин (лето и осень 1937 года) и И.Э. Бабель (весна 1939 года) будут арестованы прямо на дачах в Переделкине, в Москве арестуют И.М. Беспалова и А. Веселого (лето и осень 1937 года). Дачи будут изъяты НКВД, переданы другим жильцам, в них начнется новая жизнь. Три года спустя А.Н. Афиногенов запишет в дневнике: «Жизнь… прожита и испытана — и все было в жизни моей – и слава, и почет, и падение на дно — и новый медленный подъем… но уже усталым и больным подымался я после 1937 года — тогда именно и зрело во мне это равнодушие к собственной жизни …»⁶⁵ . Этот жизненный надлом случится и со многими другими первопоселенцами Переделкина, пережившими 1937 год.

Приложение 1⁶⁶

Письмо А.М. Горького А.С. Щербакову от 28 февраля 1935 года

Тов. Щербаков!

Говорят, т. Межлаук отказал Союзу Писателей в деньгах на постройку дач. Если это верно, то едва ли правильно, ибо, ведь, уже готовы срубы. Но дело, конечно, не только в том, что часть денег, данных т. Кубышевым уже истрачены на материал и стройку, а в неустойчивости решений: один дает, другой отнимает. Впечатление получается странное. Правление Союза должно узнать в чем тут дело?

Привет

М. Горький⁶⁷

Приложение 2

Письмо членов кооператива «Городок писателей» в Совнарком СССР

Во время одной из встреч советских писателей с товарищем СТАЛИНЫМ еще в минувшем году возникло решение построить в лесной местности под Москвой специальный Писательский городок, где бы в благоустроенных индивидуальных коттеджах наиболее квалифицированные советские писатели могли систематически и спокойно работать, писать свои художественные произведения.

Писательская общественность горячо взялась за осуществление этого культурного начинания, возникшего по инициативе Алексея Максимовича Горького и товарища Сталина. При Оргкомитете Союза Советских писателей тогда же было организовано РЖСКТ «Городок Писателей» в члены-пайщики которого записалось до 90 человек советских писателей: Всеволод Иванов, Леонов, Гладков, Панферов, Сейфулина, Лидин, Бабель, Малышкин, Шагинян, Бахметьев, Лахути, Бруно Ясенский, Афиногенов, Бела Иллеш, Пильняк, Биль-Белоцерковский, Артем Веселый, Тарасов-Родионов, Асеев, Караваева, Павленко, Ляшко, Третьяков, Ильенков, Сельвинский, Ромашов, Пермитин, Огнев, Л.Б. Каменев, Аросев, Амаглобели, Кирпотин, Горбунев, Зазубрин, Вера Инбер, Тренев, Ильф, Петров, Станде, Шведов и др.

На первоначальные нужды этого строительства еще в 1933 году Совнарком РСФСР отпустил из резервного фонда 100.000 рублей, каковая сумма вместе с собранными паевыми взносами и была израсходована на закупку строительных материалов и проектные работы.

Весною 1934 года Мособлисполком по соглашению с Наркомлесом отвел под постройку означенного Писательсткого Городка лесные участки №№ 109 и 110 вблизи ст. Переделкино, Моск.-Киево-Воронеж. ж.д. — всего площадью в 265 га хвойного леса, расположенные возле большого проточного пруда в верховьях речки Сетуни.

На самое строительство данного Городка Писателей Совнарком РСФСР смог отпустить в 1934 году всего лишь 250.000 рублей, которые к настоящему моменту почти полностью израсходованы на приобретение лесных материалов на разбивку участка и на начало строительных работ.

Генеральная смета всего строительства составлена в общей сумме: 6.098.640 рублей. Помимо постройки основных 90 индивидуальных писательских коттеджей, этой сметой также предусмотрено сооружение водопровода, канализации, электроосвещения, шоссейных дорог, восстановление разрушенной плотины, мелиоративные работы и создание ряда культурно-бытовых общественных писательских учреждений, чтобы строящийся Писательский Городок мог действительно стать достойным культурным детищем нашей социалистической эпохи. Все работы, предусмотренные этой сметой, должны быть закончены уже к июню месяцу 1935 года, вследствие чего деревянное строительство будет вестись и зимою.

В текущем 1934 году возводятся каменные фундаменты подо все здания, будет построено 35% всех домов и предположена к выполнению часть неотложных санитарно-технических сооружений. На все это в счет генеральной сметы потребуется в 1934 году 1.818.512 рублей. Поскольку в эту сумму уже вошли ранее полученные от правительства в 1933 году 100.000 руб. и в 1934 году — 250.000 руб., то для выполнения строительной сметы текущего 1934 года мы убедительно просим СОВНАРКОМ СССР о срочном доассигновании 1.468.512 рублей на строительство 1934 года и ассигновании 4.280.128 рублей на строительство 1935 года.

В текущем 1934 году писательская общественность Советского Союза проводит свой Первый Всесоюзный Писательский С’езд, на который с’едутся очень много и иностранных писателей. Проходящие в настоящий момент предварительные национальные и областные писательские с’езды по отдельным нашим областям и союзным республикам, наряду с творческими вопросами уделяют значительное внимание и вопросам бытового положения писателей. Вопросы культурно-бытового обслуживания писателей естественно возникнут и на Первом Всесоюзном Писательском С’езде. Мы надеемся, что СОВНАРКОМ СССР не оставит настоящую нашу просьбу без надлежащего срочного ее удовлетворения и даст распоряжение о незамедлительном отпуске нужных средств за строительство Городка Писателей.

Писатели рассчитывают, что одновременно с отпуском соответствующих кредитов Совнарком СССР даст срочно распоряжение о включении нашего строительства в надлежащие лимиты снабжения необходимыми стройматериалами.

Писатели надеются также, что строительство их Городка Писателей будет незамедлительно обеспечено также и предоставлением для его нужд необходимых автотранспортных средств.

Ответственный секретарь Оргкомитета ССП

Москва, 5 июля 1934 года.

Лахути

Тарасов-Родионов

Пермитин

Никифоров⁶⁸

Приложение 3

Протокол № 1 Заседания Правления Членов Дачного ЖСКТ «Городок Писателей», состоявшегося 3 ноября 1933 года

Присутствовали: тт. Тарасов-Родионов, Лидин, Пермитин, Березовский, Демидов, Успенский, Гудилин, Ледович

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВОВАЛ — тов. Тарасов-Родионов

При Секретаре — тов. Ледовиче

СЛУШАЛИ: Об избрании постоянного Председателя правления

ПОСТАНОВИЛИ: Избрать постоянным председателем ЖСКТ «Городок Писателей» тов. Тарасова-Родионова

СЛУШАЛИ: Об избрании 2-х заместителей Председателя — т.т. ПЕРМИТИНА и ГУДИЛИНА, а Президиум в составе 5-ти человек из следующих т.т. ТАРАСОВА-РОДИОНОВА, ПЕРМИТИНА, ГУДИЛИНА, БЕРЕЗОВСКОГО и Ледовича

О заседании Президиума извещаются все члены правления.

Слушали: Об организации Секций:

ПОСТАНОВИЛИ: Создать 4 секции в составе следующих лиц:

1. Финансовая — Тарасов-Родионов (руковод. секции)

Штрайх

Ряховский

Павленко

Симмен

2. Строительно-производственная — Гудилин (руковод. секции)

Ледович

Демидов

Ромашов

3. Архитектурно-проектировочная — Пермитин (руковод. секции)

Лидин

Эфрос

Корабельников

4. Культурно-бытовая — Березовский (руковод. секции)

Крутиков

Успенский

СЛУШАЛИ: Право подписи на финансовых документах

ПОСТАНОВИЛИ: Считать следующих лиц: Тарасова-Родионова, Симмена, Штрайха

СЛУШАЛИ: О плане работ Секций

ПОСТАНОВИЛИ: Поручить всем Секциям в декадный срок составить план своей работы, представив его на очередное заседание Правления для утверждения

СЛУШАЛИ: О руководстве и ответственности за аппарат Т-ва

ПОСТАНОВИЛИ: Руководство аппаратом возложить на зам. Председателя правления — тов. ГУДИЛИНА

СЛУШАЛИ: О созыве секций и ответственности за выполнение плана работ

ПОСТАНОВИЛИ: Созыв секций и ответственность за выполнение утвержденного плана возложить на Председателей Секций.

СЛУШАЛИ: О сроке очередного заседания Правления.

ПОСТАНОВИЛИ: Считать — 14-е Ноября в 3 часа дня.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВЛЕНИЯ:                       (ТАРАСОВ-РОДИОНОВ)

                                                                                                    /ЛИДИН/

                                                                                       /БЕРЕЗОВСКИЙ/

ЧЛЕНЫ ПРАВЛЕНИЯ                                                          /ПЕРМИТИН/

                                                                                              /ДЕМИДОВ/

                                                                                          /УСПЕНСКИЙ/

                                                                                                 /ШТРАЙХ/

                                                                                               /ГУДИЛИН/

Секретарь                                                                          (ЛЕДОВИЧ) ⁶⁹

Приложение 4

Письмо А.И. Тарасова-Родионова М.С. Шагинян от 20 мая 1934 года

Москва, 20 мая 1934 г.

Мариэтте Сергеевне ШАГИНЯН Ессентуки.

Дорогая Мариэтта Сергеевна!

Не одинаковая у писателей бывает судьба. В частности по линии их непосредственной общественной нагрузки. Бывают, к слову сказать, такие счастливцы: сидят себе преспокойненько дома и пишут, никто их особенно не тревожит, а если и потревожат, то разве для каких либо триумфальных писательских вы­ступлений. Такие писатели имеют возможность и поехать куда либо по выбору своему и охоте, то ли на строительство там какое нибудь, то ли на курорт: здоровьишко свое подлечить.

Что мешает таким писателям созидать помимо сюжетных художественных своих произведений также и дневники поучающего такого характера, или там статьи такие умные в прессе по различным злободневным вопросам? Никто им не мешает.

А бывают и другие писатели. Их нет-нет, да как поднагрузят этакой компанейской титанической «общественною» работой по ублаготворению каких либо основательных матерьяльных нужд остальной писательской братии, что сидят тогда эти писатели, словно цепями прикованные к этой тяжелой своей тачке, и нет от нее никакого спасенья. Охая и кряхтя несут эти писатели взваленный на их слабые плечи жуткий груз, и не встречают они в своей горькой судьбе ни в ком ни малейшего к себе сочувствия или сожаленья. Захочется, к примеру, и такому писателю иной раз пописать, да не тут то было: звенят ему в уши телефонные звонки один за другим:

— Миленький! Не обидели ли у вас там меня? Не обделили ли? Не плохой ли оставили мне там участок, или, быть может, паршивую построечку какую нибудь мне подсовывают? Вообще, какие там каверзы угрожают мне?

Ну, конечно, такой закабаленный писатель — человек с сердцем и потому очень чувствительный, через что много и страдает. Начнет это он тут же искренне утешать да об’яснять, что дескать все сомнения неосновательны, что все интересы данного сомневающегося и вообще всех данных сомневающихся (а им же несть числа) максимально соблюдены, и что по справедливости все для всех делается и никому никакой обиды через то не угрожает. Но уж очень подла она, эта старая человеческая природа: вот и покажется после таких утешительных слов утешаемому товарищу, что уж что-то тут неспроста, что не может де быть в действительности таких положений, чтобы и он то был всем доволен, да и остальные тоже. Уже непременно тут что нибудь за счет кого нибудь другого. Быть дескать иначе не может. И уж лучше де ему будет лучше в ущерб другим, чем другим лучше за счет его. И трудно людям поверить, что у нас новое время, новая эпоха, новые отношения, и что поэтому все люди данного коллектива убла­готворяются каждый по справедливости, по способностям своим и по потребностям, и никому не будет через это обиды.

Вот из-за этих то «посторонних» телефонных звонков я и не смог тотчас же своевременно ответить вам, дорогая Мариэтта Сергеевна на ваш запрос от 5 с.м. Но я поехал на участок вместе с вашей сестрой, и она наглядно там удостоверилась, надо надеяться, насколько правы старые сонники, утверждавшие, что приснившиеся во сне события — наяву обязательно в обратном смысле происходят, за исключением только разве праздничных снов. Те действительно сбываются и наяву, но опять же только: до обеда. Приняв во внимание эти все данные, могу предположить, что тот странный и страшный сон, который вам приснился, и о котором вы сообщили мне в своем запросе, — приснился вам отнюдь не в выходной день и ни в коем случае не в праздничный, а посему и впредь в случае повторения подобных мрачных снов, руководствуйтесь вышеуказанными старинными советами и будьте твердо уверены, что ничего плохого для вас никем не предпринимается, а наоборот: ваши интересы (равно как и интересы всех остальных ваших товарищей) максимально и неусыпно блюдутся вашими друзьями, из коих первый — есмь аз.

А вот, что касается до вашей новой и последней вашей воли: построить вам зимнюю дачу из пяти комнат: две наверху, три внизу, да плюс теплая терраса, — то не знаю, что вам на это ответить. Конечно, можно выполнить и данное сугубо индивидуальное требование, но только поскольку оно будет отступать от общего типа и вызовет большие дополнительные траты и в смысле перерасхода строительных матерьялов и в смысле совершенно новых проэктирований, то не покажутся ли вам через чур обременительными дополнительные через это расходы? Если бы вы остановились на первоначальном типе, а именно: четыре комнаты теплых, из которых одна на втором этаже с балконом, да плюс отепленная терраса внизу, то это вызвало бы с вашей стороны всех расходов не более 5–6 тысяч рублей. А вот при новом вашем варьянте, боюсь, что менее как в 10–14 тысяч едвали удастся вам уложиться. Это я говорю только о размере вашего пае­накопления, столь резко отличного от обычного для всех остальных размера: 2,500–3,500 р. Поэтому обдумайте этот вопрос еще раз и сообщите мне срочно окончательное ваше решение. Я тотчас же дам ему движение и уже после того никаких поправок более допущено не будет.

Очень жалею я, что перед от’ездом своим из Москвы вам так таки и не удалось помочь нашему общему делу вашими влиятельными хлопотами по вопросам, касающимся электрооборудования нашего поселка. Этот пробел сейчас остро ощущается. Но ничего не поделаешь.

Вообще же наши дела идут очень неплохо. Нам обещано увеличение правительственного кредитования еще на 800 т.р. Мы тотчас же приступим тогда к проведению водопровода и канализации, не откладывая этого дела в долгий ящик. Во всяком случае я надеюсь, что в середине предстоящей зимы ваша дача будет готова. Строительные матерьялы на участок уже свозятся и на днях приступаем к постройке. Задержала дело длинная процедура утверждения нашего генерального плана в МОКО. Ну, вот и все — вкратце — о строительных наших делах.

Писательские остальные наши дела?

Алексей Максимович — здоров. Но смерть его Макса его подрубила. Ведь так любил сына!

С’езд подготавливается сейчас уже более интенсивно. Намечено и происходит ряд различного рода литературоведческих совещаний. Публика раскачивается и оживает от обычной нашей инертности и полуспячки.

Очень много посодействовал этому протекающий сейчас прием в члены нового ВССП. Отборочная комиссия производит прием пока что жестко, отсеивая всякую сомнительную окололитературную публику и «писателей-жучков» и «писателей-божьих коровок». Может быть и зря, что отсеиваемые публикуются в прессе; но это все де производит весьма отрезвляющее впечатление на всю нашу писательскую общественность. А вы ведь и сами поди знаете, что безответственности в наших писательских настроениях всегда было — хоть отбавляй!

Ну, чтож. Пока всего всего доброго! Буду ждать вашего ответа.

Ваш А. Тарасов-Родионов⁷⁰

Приложение 5

Письмо Т.И. Глебовой А.С. Щербакову

12/III

1936 г.

Бийск

Тов. Щербаков!

(Резолюция: т. Ляшкевичу)

Я решаюсь снова побеспокоить Вас просьбой вмешаться в крайне странную историю с отказом Правления «Литгородок» вернуть мне мой вступительный коопай.

Мне кажется совершенно невероятным создавшееся положение: группа писателей считает возможным зажилить, говоря низким стилем, мой литературный заработок, ссылаясь на то, что членом кооператива состоял мой муж, Л.Б. Каменев, а не я.

Я показала лично Вам и представляла в правление официальную справку о том, что вступительный пай — 1500 рублей, был по моей просьбе ПЕРЕВЕДЕН издательством «Жизнь замечательных людей» в счет моего гонорара за книгу «Жизнь Сезанна», над которой я работаю и кончить которую мне помешали, главным образом, тяжелые болезни, мучившие меня и сынишку за время моего пребывания в Бийске. Во всяком случае — эти 1500 р. я еще должна отработать, в то время, как ими пользуется группа писателей для своих бытовых нужд.

Еще возмутительнее обстоит дело с 800 рублями, данными мною тогдашнему председателю дачного стройкооператива — тов. Пермитину, ЗАИМООБРАЗНО, по письменной просьбе Правления. Тов. Пермитин заявил, что подтвердит перед Вами и перед любым органом о получении от меня этих денег (которые, видимо, и не заприходованы, как взнос, ибо в графе “подлежащих возврату” их даже не оказалось).

Но, Правление Стройкооператива ЗАПРЕТИЛО т. Пермитину вернуть мне эти деньги. Он сказал мне, что готов был бы вернуть их из личных средств, но у него таковых нет. Эти 800 р. являются гонораром за переведенную мною пьесу Мариво: “Барышня-служанка”, сданную мною еще в 1934 году Абраму Марковичу Эфросу на редакцию (а т. Чуковский дал высокую оценку этому моему переводу).

Отнять эти деньги у меня и моего больного ребенка — в высшей степени незаконно и негуманно и я не представляю себе, чтоб такой случай мог иметь место где-нибудь на заводе в среде рабочей общественности.

Я не лишена имущественных прав, решение же Верхсуда по поводу Каменева отмечало, что решение о конфискации касается только лично принадлежащего обвиняемым имущества и не распространяется на имущество родственников, а тем более на их личный заработок.

Мотивировка же, что членом кооператива была не я, а мой муж — в высшей степени нелепа, так как из всех семей, проживающих в литгородке — членом кооператива состоит лишь один член семьи (напр. Тарасов-Родионов, хотя его жена — тоже литератор). Но, Каменев даже и не получил никакой дачи и не имел в литгородке никакого имущества. Почему же я не могу получить внесенные мною на текущий счет Литгородка (а не на текущий счет Каменева, т.к. персональных текущих счетов там не было) и деньги я внесла в сберкассу (800 р.), как и Изд. “Ж.З.Л.” — перевело 1500 р. — прямо на текущий счет строи­тельства “Литгородок”.

Не будь этот строй кооператив так тесно связан с ССП, то пришлось бы говорить просто о явном мошенническом присвоении чужих денег. Теперь же приходится только горевать и рассчитывать, что Вы не откажете вмешаться в это дело.

Мне ужасно горько и унизительно повторно обращаться к Вам с этой просьбой, но у меня очень тяжелое положение: у меня и у ребенка обострился туберкулезный процесс; мы часто хвораем из-за резких смен погоды, которые стоят в Бийске эту зиму: температура воздуха делает скачки от 50 с лишним градусов мороза — к оттепели; дуют резкие ветры и бешеные бураны. Мне приходится ходить ежедневно по 8-ми километров в город, где мне разрешили заниматься педагогической работой. Однако, эта работа и заработок из-за состояния моего здоровья, грозит сорваться и тогда мы окажемся с ребенком в самом безвыходном положении. И сейчас мне приходится запирать больного 7-ми летнего ребенка на 6-8 часов одного в доме (моя квартирная хозяйка уехала в другой город), так как я не имею средств, чтобы нанять домработницу, которая бы ухаживала за больным ребенком в мое отсутствие. И это в то время, когда в кассе «Литгородка», а вернее — в кассе ССП — лежат принадлежащие мне лично и заработанные МНОЮ ЛИЧНО 2300 р.

Большего издевательства и бесчувственного отношения к больной, одинокой женщине с ребенком — придумать нельзя. Судиться из Бийска с «Литгородком» (т.е. через моск. обл. суд) — я, конечно, не могу. Вся моя надежда в это безобразие, выяснив принадлежность этих денег мне — через тов. Тихонова А.Н. (Зав. изд. «Ж.З.Л.») о 1500 р. и через тов. Пермитина о взятых им заимообразно 800 р. для нужд строительства.

Я буду Вам глубоко благодарна и обязана, если Вы поможете вернуть мне мои деньги, необходимые для сохранения жизни моего ребенка.

Мой адрес: Зап. Сибирь, г. Бийск, Заречье: Алтайская 79.

Татьяна Глебова⁷¹

Приложение 6

Письмо Демьяна Бедного В.М. Молотову

Глубокоуважаемый Вячеслав Михайлович,

пишу тебе по поручению «инженеров человеческих душ», которые в практическом, касающемся их дачного устроения, деле оказались сущими детьми.

Намечено было устройство писательских дач в одном месте. Подготовительные работы повелись в этом плане и обошлись до миллиона рублей. Потом не­жданно-негаданно выплыло пожелание расселить писателей на различных площадках, оставив на первоначальной площадке только тридцать дач. Весь финрасход по подготовке площадки навалился теперь на эти дачи и грозит довести стоимость дачи, вместо 42–45 тысяч, до 80 тыс. Та же история произойдет и с последующим строительством на других площадках. И само строительство затянется на несколько лет, вызвав среди писателей взаимную грызню из-за очередей.

Настоятельная общая просьба — разрешить вести строительство по первой наметке — в одном месте. Для этого необходимо ассигнование в текущем году 3.800.000 рубл.

Если-же оставить 30 дач в одном месте, то для завершения этого строительства необходимо отпустить в текущем году 1 1/2 миллиона, так что 30-тидачный поселок обойдется вдвое дороже против первой сметы. Вот что получилось. Если не пойти на такое удорожание и нынешнего и будущего поселков, то другого выхода не получается, кроме разрешения строить весь писательский «дач-трест» в одном месте.

От скорейшего решения этого вопроса и отпуска 3.800.000 р. зависит в буквальном смысле судьба всего этого почти беспризорного дела.

Я и пишу потому. У людей полная катастрофа. Суетятся беспомощно и проморгали даже из отпущенных прежде денег 350.000 р., которые теперь в новом году банк отказывается выдать. (Резолюция т. Левина)

Я бы сказал: мало дать писателям денег, а еще человека руководящего дать надо. До чего беспомощны!

Искренний привет.

Д. Бедный⁷²

1  РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 135. Л. 2. Письмо помощника ответственного секретаря ССП СССР Ляшкевича тов. Зазубрину // Докладные записки, заявления, письма на имя секретаря правления ССП, планы работ структурных частей ССП.

2 Горький М. Полное собрание сочинений. Письма в двадцати четырех томах / Институт мировой литературы им. А.М. Горького. — М.: Наука, 2019. — С. 126.

3 Зелинский К.Л. Одна встреча у М. Горького // На литературной дороге. Сборник статей. — М.: Академия XXI, 2014. — С. 342.

4 Там же. С. 355.

5 Горький М. Полное собрание сочинений. Письма в двадцати четырех томах / Институт мировой литературы им. А.М. Горького. — М.: Наука, 2019. — С. 350.

6 Письмо И.В. Сталина А.М. Горькому. [Не ранее 1 марта 1933 года] // Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б)-ВКП(б), ВЧК-ОГПУ-НКВД о культурной политике. 1917–1953 / Сост. А. Артизов, О. Наумов. — М.: МФД, 1999. — (Россия. ХХ век. Документы). — С. 189.

7  Проект резолюции ЦК ВКП(б) о художественной литературе // Счастье литературы. Государство и писатели. 1925–1938. Документы. М., 1997. — С. 162.

8   РГАСПИ Ф. 88 Оп. 1 Ед.хр. 491. Л. 1 Письмо А.С. Щербакова А.М. Горькому конца февраля 1935 г.

9   Там же. С. 202.

10  О строительстве «Городка писателей». ГАРФ Ф. Р-5446. Оп. 16. Д. 3368. Л. 38.

11 О строительстве «Городка писателей». ГАРФ Ф. Р-5446. Оп. 16. Д. 3368. Л. 45.

12 ЦГАМО. Ф. 792. Оп. 5. Дело 49. Л. 113.

13 О строительстве «Городка писателей». ГАРФ Ф. Р-5446. Оп. 16. Д. 3368. Л. 40–41.

14 ЦГАМО. Ф. 792. Оп. 6. Дело 50. Л. 80.

15 ЦГАМО. Ф. 2157. Оп. 1. Дело 1165. Л. 49. Обращение А.И. Тарасова-Родионова к тов. С.С. Протасову в управление Лесной инспекции при Президиуме Мособлисполкома.

16 О строительстве «Городка писателей». ГАРФ Ф. Р-5446. Оп. 16. Д. 3368. Л. 32.

17 ЦГАМО. Ф. 792. Оп. 6. Д.49. Л. 89–90. Стенограмма заседания правления «Городка писателей» от 4.XI 1934 года.

18 Там же. Л. 87.

19 ЦГАМО. Ф. 2157. Оп. 1. Д. 1197. Постановления президиума Мособлисполкома и материалы к ним. № 2407–2422. 1934 год. Л. 54.

20 РГАЛИ. Ф. 2504. Оп. 1. Ед. хр. 127. Тарасов-Родионов Александр Игнатьевич. Биография.

21 Тарсис В.Я. Современные советские писатели. М.: 1929. С. 205.

22 С. Мстиславский. «Пять дней. Начало и конец февральской революции», изд. З.И. Гржебина, Берлин — Петербург — Москва, 1922. С. 81. Цитируется по: Захарченко Н.М. Александр Игнатьевич Тарасов-Родионов (страницы биорафии). М.: Пробел-2000, 2012.

23 Тарасов К.А. А.И. Тарасов-Родионов — фигурант «Царского дела» // Императорская семья и ее окружение. 1917–1919. Сборник материалов научной конференции 13–14 сентября 2018 года. Государственный музей истории Санкт-Петербурга. — С. 92–93.

24 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 818. Л. 57. Письмо А. Тарасова-Родионова.

25 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 2. Д. 23. Л. 57. Записка Сталина И.В. с подтверждением факта реабилитации Тарасова-Родионова А.И. и о предоставлении ему возможности закончить начатую работу в Истпарте.

26 Воронский А.К. Литературный портреты. В двух томах. Том 2. М: Федерация, 1929. — С. 262.

26 Фельдман Д.М., Щербина А. Грани скандала: повесть А.И. Тарасова-Родионова «Шоколад» в политическом контексте 1920-х гг. // Вопросы литературы. — 2007. — Сентябрь-октябрь. https://voplit.ru/article/grani-skandala-povest-a-i-tarasova-rodionova-shokolad-v-politicheskom-kontekste-1920-h-godov/ (дата доступа: 15.11.2021).

27 РГАЛИ. Ф. 2504. Оп. 1. Ед. хр. 127. Тарасов-Родионов Александр Игнатьевич. Биография.

28 Тарсис В.Я. Современные советские писатели. — М., 1929. — С. 205.

29 Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. — СПб.: Сипозиум, 2010. — С. 437–438. Цит. по: Захарченко Н.М. Александр Игнатьевич Тарасов-Родионов (страницы биографии).— М.: Пробел-2000, 2012.

30 ГЛМ КП 59586/96 РОф-11286/96 Ф. 208. Оп. 4. № 75. Тарасов-Родионов А.И. Письмо к М.С. Шагинян 20 мая 1934 года.

31 ЦГАМО. Ф. 792. Оп. 6. Д. 49. Л.87. Стенограмма заседания правления «Городка писателей» от 4 ноября 1934 года.

32 ЦГАМО. Ф. 792. Оп. 6. Д. 49. Л.82 Стенограмма заседания правления «Городка писателей» от 2.XI.34 г.

33 Аросев А.Я. Дневник. Режим доступа: https://prozhito.org/note/737 (доступно 07.11.2021).

34 Аросев А.Я. Дневник. Режим доступа: https://prozhito.org/note/743 (доступно 09.11.2021).

35 Уголовное дело А.И. Тарасова-Родионова № Р-10826, с. 3. Цит. по: Захарченко Н.М. Александр Игнатьевич Тарасов-Родионов (страницы биографии). — М.: Пробел-2000, 2012.

36 Там же. С. 115.

37 Аросев А.Я. Дневник. Режим доступа: https://prozhito.org/note/764 (доступно 10.11.2021).

38 РГАСПИ. Ф. 88. Оп. 1. Ед. хр. 577. Письмо Т.И. Глебовой председателю ССП СССР А.С. Щербакову.

39 ЦГАМО. Ф. 792. Оп. 5. Д. 49. Л. 116.

40 ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 16. Д. 3368. Л. 15. О строительстве «Городка писателей».

41 Письмо Демьяна Бедного И.В. Сталину от 15 апреля 1935 года // Сарнов Б. Сталин и писатели: Книга первая. — М.: Эксмо, 2009. — С. 509–510.

42 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 702. Л. 102. Письмо Демьяна Бедного И.В. Сталину от 2 мая 1935 года.

43 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 702. Л. 104–105. Письмо Демьяна Бедного И.В. Сталину от 3 июля 1935 года.

44 ЦГАМО. Ф. 792. Оп. 5. Д. 49. Л. 116.

45 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 702. Л. 108. Стихотворение Бедного Д. «За все!».

46 Там же.

47 РГАСПИ. Ф. 88. Оп. 1. Ед. хр. 569. Л. 5. Письмо Д. Ляшкевича А.С. Щербакову о положении на строительстве дач.

48 О строительстве «Городка писателей». ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 16. Д. 3368.

49 РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Ед. хр. 48. Л. 19. Стенограмма совещания у тов. Лахути Г.А. по строительству «Дачного городка» от 27 ноября 1935 года.

50 Там же.

51 Там же. Л. 20.

52 Б.А. Пильняк. Письмо писателям от 29 февраля 1936 года. Письма. Том II: 1923–1957. Москва: ИМЛИ РАН, 2010. С. 597.

53 РГАСПИ. Ф. 88. Оп. 1. Ед. хр. 577. Л. 14. Письмо писателей директору Литфонда тов. Матвееву.

54 Дневник А.Я. Аросева. Режим доступа: https://prozhito.org/note/840 (доступен 12.11.2021).

55 Дневник А.С. Щербакова. Запись от 31 августа 1934 года. Режим доступа: https://prozhito.org/note/53294 (Дата доступа: 12.11.2021).

56 ЦГАМО. Ф. 792. Оп. 6. Д. 50. Л. 92. Стенограмма заседания правления «Городка писателей» от 4 ноября 1934 года.

57 Цит. по Захарченко Н.М. Александр Игнатьевич Тарасов-Родионов (страницы биографии). — М.: Пробел-2000, 2012. — С. 85.

58 РГАСПИ. Ф. 88. Оп. 1. Ед. хр. 569. Л. 5. Письмо Д. Ляшкевича А.С. Щербакову о положении на строительстве дач.

59 Там же.

60 Проскурина Е.Н. Неопубликованные письма В.Я. Зазубрина // Гуманитарные науки в Сибири. — 1994. — № 4. — С. 65.

61 РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 15. Д. 135. Л. 1. Письмо А.Н. Афиногенова в правление ССП СССР тов. Ставскому.

62  Пастернак Б.Л. Полное собрание сочинений в 11 томах. Том IX. — М.: Слово, 2005. — С. 757.

63 Пильняк Б.А. Письмо в Мособлисполком. — Лето 1936 года. Письма. Том II: 1923–1957. М.: ИМЛИ РАН, 2010. — С. 603.

64 Пастернак З.Н. Воспоминания. — М.: Дом-музей Б.Л. Пастернака, 2010. — С. 285.

65 Афиногенов А.Н. Избранное в двух томах. Том 2: Письма и дневники. — М.: Искусство, 1977. — С. 561.

66  Особенности пунктуации и орфографии оригинала здесь и далее сохраняются. — Прим. ред.

67 О строительстве «Городка писателей». ГАРФ Ф. Р-5446. Оп. 16. Д. 3368.

68 ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 16. Д. 3368. Л. 38. О строительстве «Городка писателей».

69 РГАЛИ. Протокол заседания правления членов дачного ЖСКТ «Городок писателей». Ф. 422. Оп. 1. Ед. хр. 261.

70 ОРФ ГЛМ Ф. 208. Oп. 4. Ед. хр. 75. Тарасов-Родионов А.И. Письмо к М.С. Шагинян  20 мая 1934

71 РГАСПИ. Ф. 88. Оп. 1. Ед. хр. 577. Письмо Т.И. Глебовой Председателю ССП СССР А.С. Щербакову.

72 ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 16. Д. 3368. Л..15. О строительстве «Городка писателей».