НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Электрокапкан Константина Каминского.
Опыт деструкции

Константин Каминский. Электророман Андрея Платонова. — М.: Новое литературное обозрение, 2020.

«Новое литературное обозрение», известное, в частности, продвижением литературоведения в народ, в начале года выпустило исследование Константина Каминского — PhD кафедры славистики Берлинского университета имени Гумбольдта. «Электророман Андрея Платонова» — попытка реконструкции проекта электрификации в СССР в малой прозе писателя.

Для гуманитарного круга такая книга — большое событие, учитывая активность Платоновской группы ИМЛИ в последние годы, когда вроде бы глобально изученный художник заново становится объектом исследования.

«Под этим романом надо понимать общность всех его нарративов об электрификации, возникших с 1921 по 1931 год: рассказы, новеллы, драмы, публицистика, а также служебные записки, технические разработки и “биографический текст” — ту жизненную среду электротехника Платонова, значение которой для понимания писателя Платонова до сих пор недостаточно изучено», — говорит нам автор, предполагая, что Платонов, одержимый идеей электричества, пытался сделать физиче­ское явление чем-то вроде главного героя своей прозы до начала тридцатых.

Каминский пытается обнаружить такую сверхтекстовую, то есть создать собственное комбинаторное единство, свой персональный нарратив о Платонове.

Проблема в том, что построение сверхтекстовых общностей — новая мода. Это попытка выйти за пределы традиционного изучения творчества писателей и что-то открыть — изящно обобщить. Но если это делать научно и добросовестно, то на автора накладывается целый ряд ограничений, главное из которых — сохранение контекста, породившего определенные идеи. Не выдергивание смысловых блоков из жанрового целого в угоду своей любимой идее, а их оцельнение.

Вообще, использование Каминским термина «роман» стоит понимать метафорически, поскольку роман — это все-таки художественный жанр, в котором все упоминаемые и привлекаемые автором материалы подвергаются, как отмечал еще Михаил Бахтин, переработке, меняют свои жанровые и иные функции. Эта метафоричность проявляется и в предлагаемом названии «Электророман», хотя, если учесть опыт номинации самого Платонова (вспомним «Родину электричества», не раз упоминаемую в книге), название для исследования «Роман с электричеством», возможно, было бы более удачным.

Исследование насчитывает целых 512 страниц. На классической для «НЛО» черно-белой обложке книги красуется длинный ряд из двадцати (если присмотреться) промежуточных одноцепных опор ЛЭП (линий электропередачи). Как известно, 20 — натуральное число, расположенное между числами 19 и 21. Также известно, что в 20-м году до нашей эры родился Гай Юлий Цезарь Випсаниан — почти полный тезка известного всем пожизненного диктатора Римской республики, полководца и человека, в честь которого, ошибочно считается, назван американский салат. Также 20 — это атомный номер кальция. Более того, обычными компонентами белка можно считать лишь 20 (!) аминокислот (стоит здесь вспомнить, что жизнь, согласно Энгельсу, — это способ существования белковых тел). И в финале — XX век, в котором жил не только Платонов (в 1920 (!) г. был принят в РКПб), но и само электричество!

Центральный довод Каминского таков: Платонов занимался электрификацией, писал об электричестве, мыслил красную большевистскую революцию как электричество, заставляющее мир двигаться, и развитие электричества как мировую рабочую революцию. В каждом раннем платоновском тексте виден маленький ожог от удара током — так пролетарская жизнь диктовала литературе правила, и так литература электрифицировала жизнь!

И ведь, кажется, Платонов действительно понимал электричество как революцию в жизни человечества — промышленную, цивилизационную и более того — революцию сознания. Каминский приводит здесь ссылки на романтиков XIX века, пытавшихся словесно описать невидимый двигатель только зарождающегося руко­творного электричества. По мнению автора, Платонов реализовал их идеи и сумел передать не только электрический логос, но и сам ток, преобразовав его в животворящую советскую агитацию, чтобы людям «стоило жить и работать стоило».

Автор выделяет в платоновской малой прозе ряд жанров:производственный роман, очерк, драма, фильм, деревенская повесть, роман воспитания, — и мотивов: превращение, электричество, борьба духа с материей, мотив машины, гений и безумие, стремление и прочее. Все это, по мнению Каминского, образует собой так называемый электророман, который писал Платонов.

Также он выделяет множество архивных документов, где приводятся официальные данные по электрификации советской деревни, данные о разного рода патентах на изобретения, применение которых возможно при электрификации.

Увы, все это имеет опосредованное отношение к писателю Платонову.

На самом деле все эти разговоры, термины и гипотезы («электропоэтология», «эпохальная метафора», «Электророман… как предтеча постмодернистского романа», «предвосхитившая приемы постмодернистского письма — интертекстуальность, повышенную метафикциональность, экспериментальное нелинейное повествование, распределенность аукториальной речи вплоть до гипертекстуальной структуры сетевой литературы»...) заканчиваются тем, что в прологе и далее в исследовании автор оперирует известными и никак не новаторскими терминами «мотив» и «тема», оставаясь, с точки зрения литературоведческого анализа, абсолютно традиционным, а во второй главе — даже квазилитературоведческим, поскольку остается на уровне персонажей платоновских произведений, а не автора-демиурга.

Исследование Каминского заканчивается словами: «Электророман перерабатывает гибридный характер различных проектов строительства социалистического общества, его сокровенные мечты и ужасающие бездны. Одновременно с этим он все время указывает на биографию своего автора — очевидца событий Андрея Платонова». То есть в принципе, творчество Платонова посвящено проекту строительства социалистического общества — прекрасного и ужасного. Но при чем здесь электророман?

Почему тема и мотив остаются для автора малозначительными элементами текста и обязательно пытаться заново открыть Америку, сводя все к сверхтекстовым общностям?

И парадокс: эти же темы и мотивы автор интерпретирует изящно и логично, в соответствии с литературоведческой традицией, выделяя важные смыслы и выводы в творчестве Андрея Платонова. Но глобально — на уровне сверхидеи электроромана — выводы оказываются неубедительными.

«Электророман» — забавная интеллектуальная постмодернистская игра самого автора книги, которая не приближает к пониманию Андрея Платонова-художника, но, слава богу, и не удаляет от него окончательно.

Михаил Родионов