НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Голос в тумане

Зоркое сердце. — М.: ЛитГОСТ, 2019. — (Со-единенные)

Советский поэт Эдуард Асадов писал из темноты в свет: лишенный зрения в годы Второй мировой. Разорвавшийся снаряд искалечил лицо и выжег глаза. Бетховен создавал музыку «на ощупь» — фейерверк звуков сверкал внутри его головы.

Но это одно сенсорное нарушение. А творить, оставшись в темноте, с полно­стью или почти полностью выключенными светом и звуком (одновременно!) — возможно ли это не в иллюзии исключения?

Возможно.

В конце 2019 года в Москве вышел сборник «Зоркое сердце» — уникальная книга, под обложкой которой собраны стихи, рассказы, эссе и статьи двадцати девяти слепоглухих авторов.

Еще раз: слепоглухих.

Для человека со стороны, даже культурно образованного, это может звучать как минимум странно — как люди, не способные видеть и слышать (а значит, не способные на 100% получать знания из-за нарушенной сенсорной функции), могут заниматься литературой? А подчас — писать лучше «толстожурнальных» поэтов.

Той же логикой пользовались в досоветскую и довоенную эпохи. Слепоглухих считали людьми, не способными к умственному развитию, даже называли прене­брежительно: слепоглухонемые. Хотя последнее неверно — у слепоглухих есть свои языки: жестовый, «дактиль», которым можно общаться из руки в руку и др.

Ученых, пытавшихся заниматься со слепоглухими, считали почти что вредителями. Ивана Соколянского, создавшего в Харькове школу-клинику для слепо­глухонемых, репрессировали дважды (а школу, само собой, закрыли с иезуитским комментарием: эти дети глубоко умственно отсталые), а посмертно… наградили Госпремией СССР.

Хотели как лучше. Плавали — знаем.

Ученица Ивана Афанасьевича Ольга Скороходова стала первой в стране слепоглухой писательницей (ее книгу «Как я воспринимаю и представляю окружающий мир» стоит прочитать, пожалуй, всем). А Александр Васильевич Суворов, участ­ник знаменитого «Загорского эксперимента», в ходе которого четверо слепоглухих смогли окончить МГУ, — защитил докторскую диссертацию и до сих пор преподает! У истоков «эксперимента» стоял тот же Соколянский.

Кстати, Александр Суворов, сегодня практически тотально слепоглухой (ощущает, когда загорается яркий свет, но, увы, не видит даже контуры), — вошел в состав жюри конкурса «Со-творчество», по итогам которого вышла рецензируемая книга. И прочел все конкурсные работы. Как и Наталья Борисовна Кремнева, тотальница, инвалид I группы по слуху и зрению — главный редактор единственного в России журнала для слепоглухих «Ваш собеседник».

Длинная преамбула чаще всего означает, что с профессиональной точки зрения рецензируемый объект интереса не представляет. Но это не тот случай. Введение необходимо для понимания — тексты в книге созданы людьми, у которых восприятие мира сместилось с привычных нам осей. Они видят мир иначе. Слух и зрение заменяют им осязание: Алексей Писеев в стихотворении о посещении зоопарка пишет: «Жираф-жирафыча унюхал я впервые, / Кот-котофеича знакомого узнал…», то есть вспомнил по запаху того кота, которого унюхал в прошлый приезд. А всегда ли мы способны узнать лицо человека при второй встрече?

Или Ирина Поволоцкая. Пишет о руках — ведь именно они становятся глазами и ушами слепоглухих: «Улыбаюсь сердечности / ваших рук», и это правда. Тотальники или люди, у которых остаточные слух и зрение стремятся к нулю, общаются или с помощью дисплеев Брайля, или из руки в руку. Ирина, добавлю, наряду с Галиной Ушаковой — одна из двух авторов(-ок) книги, пишущих верлибром. Даже этот тренд докатился до туманно-тихого мира!

А вот Николай Кузнецов — поэт, который не конструирует метафору или использует в нужных местах тропы, а мыслит образами: «Море моет берег,/ В воздухе ж просторном — / Волн желто-оранжевых/ Огненный прибой» («Цикады»). Уверен, эти стихи не затерялись бы на страницах лучших конвенциональных литжурналов!

На Кузнецова, Поволоцкую, Алексея Пижонкова (победителя конкурса) обращает особое внимание автор предисловия к сборнику Ольга Балла: «Эти люди в своей темноте и тишине вообще больше знают о нашем красочном и звучащем мире, чем мы догадываемся». А зачастую — больше, чем знаем мы сами.

Но стихи — это не все. Еще два раздела книги — «Проза» и «Эссе/публицистика» — написаны слепоглухими. Что интересно: если в поэзии слепоглухие авторы чаще обращаются к традиционным лирическим темам, зачастую культурно-инерционным, то в прозе их больше волнует тема сроднившейся с ними слепоглухоты.

Личному опыту «погружения во мрак» посвящены рассказы Клавдии Кропиной и Владимира Елфимова; взгляд со стороны на родных/мир/товарищей «по несчастью» (далеко не все слепоглухие считают свой диагноз несчастьем) — в текстах Лидии Косыревой, Сергея Новожеева, Елены Волох, Игоря Маркаряна и др. А разве может не зацепить роман в письмах Натальи Демьяненко и Анатолия Киселева? Да, именно роман. Любовь — по силе и тонкости чувств такая же, как и у всех. Отдельно подчеркну. Любовь, как и любые чувства, не может быть слепоглухой. Это важно понять. «Зоркое сердце» помогает.

Вы знаете — у людей разных рас нет никаких конструкторских отличий (цитата).

Последний раздел сборника — тексты о слепоглухих/слепоглухоте. Единственный, в котором смешанный состав авторов: и слепоглухие, и зрячеслышащие. Как те, что рядом стояли (то есть варятся в сообществе, как, например, волонтеры Анна Демидова и Светлана Иконникова), так и люди, соприкоснувшиеся с миром слепоглухих по касательной. Анне Лукашенок, например, удалось передать мирочувствование слепоглухой девочки — я спрашивал у Натальи Кремневой, справилась ли Аня, не нафантазировала ли лишнего? И Наталья Борисовна ответила: это рассказ удивительной точности. А Лида Юсупова специально для книги написала объемный комментарий к своему же стихотворению «Гласные на кончиках пальцев», также опубликованном в «Зорком сердце». (Вкратце, так как это не очевидно: текст Юсуповой родился на полях фильма «Земля молчания и тьмы» 1971 года, в которой слепоглухой женщине во время полета рассказывают рука в руку о том, что видно из иллюминатора.)

О чем еще этот сборник? О разорванной толерантности, которую начинают стягивать подобные проекты и книги. О том, что общество — внезапно — поворачивается лицом к инвалидам, обращает внимание на их потребности и оставляет/возвращает право быть людьми (я как сын инвалидов второй группы — знаю, о чем говорю).

Но до полного приятия или создания подлинной доступной среды в нашем до сих пор чудовищно нетолерантном обществе еще далеко (на Западе, например, люди с синдромом Дауна «интегрированы» в жизнь: прекрасно работают и даже получают права; а видел ли кто-то подобного человека в РФ за рулем? Ну, может быть, если единичное исключение. А дальше?).

Несколько лет назад хештег #MeToo вернул/вручил женщинам право голоса. Помог сплотиться перед главным врагом — дискриминацией и неравенством (увы, чаще всего в лице мужчин). Сегодня фемдвижение активно — от дискуссий в соцсетях до акций, пикетов и митингов — защищает права женщин. Стало реальной силой, с которой больше нельзя не считаться.

Какой хештег сможет изменить отношение общества к инвалидам? Какой сделает их, незамечаемых и — увы — тоже дискриминируемых, равными (да пусть даже условно равными) нам? Неизвестно.

Но книги, подобные «Зоркому сердцу», приближают этот день.

Это, пожалуй, самое главное.

Владимир Коркунов