Об авторе | Егор Сергеевич Фетисов (1977, Ленинград), в 1999 году окончил немецкое отделение филфака СПбГУ; аспирантуру СПбГУ (2002). Преподавал немецкий язык в консерватории и в Норвежском университете. Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Печатался в журналах «Новый мир», «Арион», «Октябрь», «Урал», «Волга» и др. Автор книги стихов «Лишь часть завета из ниоткуда...» (СПб., 2012), романов «Пас в пустоту» (СПб., 2014) и «Ковчег» (М.: Время, 2018). Редактор литературного журнала «Новый Берег». Переводчик. С 2013 года живет в Копенгагене. Дебют в журнале «Знамя».

Егор Фетисов

Долгие, тёмные, тихие стужи

* * *

Над крышами из красного картона

темнеет небо зимней синевой,

бесшумно удаляясь, без разгона,

ползёт автобус вдаль по мостовой.

Нет пассажиров у него внутри:

вечерний рейс, холодный и безлюдный.

Возьми резинку и его сотри,

поверь, стирать автобусы нетрудно.

Стирай, стирай, он всё равно ушёл —

за горизонт по зимнему маршруту.

Остались крыши, улица и стол.

Остались. Не исчезли почему-то.

И лист бумаги, символ пустоты,

нетронутая птицами пороша.

Настанет ночь, их частые следы

соединят в созвездья звёзды крошек.

* * *

Две полосы: асфальта и неба

сходятся в точке, в которой ты не был.

И превращаются в нечто другое,

во что-то весомое и тугое.

Это будет ещё один оберег на случай,

если день бессмысленный, год невезучий,

если вдруг наводнение или лавина,

если слёз полтора, а любви половина.

У тебя таких много, лежат в кармане:

перекрёстки, взгляды, шаги в тумане.

Что-то бросишь в воду, а что-то в небо.

Только как вернуться? Ведь ты там не был...

* * *

Так кажется, или на самом деле

заходит дождь с востока,

и птичьи крики поредели

до срока.

И вроде бы, скажи, какая разница —

возьми, захлопни рамы,

и ветер о стекло поранится

и скажет: «Мама».

И капли первые, и первые слова

останутся снаружи,

и задрожит испуганно листва,

срываясь в лужи.

А может быть, и вовсе стороной

пройдёт — и кануло.

Тебе сейчас, скажи, не всё равно,

пока не капнуло?

Но ты стоишь и чёрный горизонт

сверлишь рентгеном...

Ведь для тебя изобрели и зонт,

и крыши-стены.

Зачем тогда, предвосхищая гром

и вспышки света,

ты ждёшь, что всё не кончится добром,

и ищешь здесь сюжета...

* * *

                                Сергею и Искре

Распавшийся на части моноцвет

Или, напротив, сросшиеся вместе

Лазурь, и бирюза, и серый шёлк;

Прилив, отлив, как бы вопрос-ответ,

Беседа в ожиданье доброй вести:

Что он пришёл.

Кто он? куда пришёл? когда?

И главное, конечно, насовсем ли?

Вот так вот вдруг...

Но в криках чаек слышно иногда,

Что даже этот берег необъемлем,

И взгляд летит, как вырванный из рук

Воздушный змей, туда, где рукоять

Вращается, моря и океаны

Бросая к парапетам и мостам.

И остаётся лишь смотреть и ждать,

И верить в то, что это без обмана,

Всё это здесь, и всё другое — там.

* * *

Что ж, осень так осень, дело привычки.

Похолодало, надень рукавички,

в пальцах озябших горящие спички,

             куревом пахнет на лестнице.

Осень так осень, бывает и хуже,

холод бывает внутри, не снаружи,

долгие, тёмные, тихие стужи,

             смерти наместницы.

Прочее всё поправляемо шарфом,

лепится комом и катится шаром,

просто всё быстро становится старым,

              листья роняет и веточки.

Это ещё не беда, а предвестье,

это не место ещё, а предместье,

похолодало, но мы ещё вместе,

              всё ещё малые деточки…

* * *

Кай Кай где ты говорит Герда

в какие игры играешь в каких краях

зима надвигается ах ах

говорит Герда

я конечно же буду искать и найду

женская доля коня на скаку

Кай Кай… Кай в самом соку

он в том самом саду

где змеи плоды и выбор пути

это там а здесь метель и пурга

Кай Кай куда мне идти

я тебе дорога?

эхо простужено эхо сипит

дорога дорога переходит в ага

в скрип полозьев в отчётливый выхруст копыт

Кай Кай завывает пурга

здесь нет королевы снежной или какой иной

Кай выхвачен жизнью миром или войной

а Герда как чайка единственный зов в ночи

Кай Кай не хочешь быть найденным узнанным промолчи

* * *

Куда теперь: вперёд или назад?

По карте ли наверх, по улице ль налево…

Так пойманный с поличным времякрад,

отпущенный указом королевы,

стоит и не решается ступить,

боясь ловушек мамонтовых, ямных.

Плюс вечное: так пить или не пить?

Шекспировский вопрос — из тех неявных,

что не дают шагнуть, преодолеть,

избрать на перекрёстке направленье.

Куда лететь? И нужно ли лететь?

И плыть, и совершать вообще движенья?

А может, вверх рвануть — пробив башкой

небесный купол в самом тонком месте,

увидеть: вот ты, стало быть, какой —

бескрайний и совсем лишённый вести.