НАБЛЮДАТЕЛЬ

незнакомый журнал

Не ломать, а строить

«Традиции & авангард». Сетевой литературный журнал¹ .

В последние годы положение толстых литературных журналов становится все отчаяннее. На этом депрессивном фоне… образован новый литературный журнал «Традиции & авангард», главный редактор — писатель, публицист, литературный критик Роман Сенчин. «Традиции & авангард» — фантастика! — даже выплачивает авторам гонорары. Это выглядит несовременным. Роман Сенчин во вступительном слове к пилотному номеру журнала, вышедшему в 2018 году, так и пишет: «Литературные журналы загибаются, это очевидно. В такой атмосфере появление нового литературного журнала можно считать безумием. Но мы рискнем».

О риске я подробно расспросила Сенчина. По его словам, идею выпускать журнал подал председатель правления Интернационального Союза Писателей Александр Гриценко. Гриценко — директор журнала, Роман Сенчин — главред, Андрей Щербак-Жуков — его заместитель. Из них троих и корректора и состояла редакция журнала до недавних пор. Рукописи отбирал и готовил к публикации в основном главный редактор, он же занимался поисками авторов. Как выразился Сенчин, журнал «пока не открыл шлюзы для самотека», это дело будущего, когда издание «подкопит силы». Пока издание работает с писателями, «засвеченными» в литературном процессе. В нем уже напечатаны прозаики Денис Гуцко, Даниэль Орлов, Илья Кочергин, Андрей Бычков, поэты Алина Витухновская, Константин Комаров, Стефания Данилова, критик Андрей Рудалев, драматурги Ксения Степанычева, Николай Коляда и др. К ближайшим номерам Сенчин планирует привлекать участников и победителей конкурса на премию «Дебют». А там, возможно, и «самотек» подоспеет.

Коллегиально редакция обсуждает спорные материалы. С шестого номера хотели принять в команду прозаика и критика Наталью Рубанову. На декабрь 2019 года, когда пишется рецензия, появилось пять номеров: один пилотный и четыре регулярных, по кварталам года. По мере надобности печатаются бумажные номера, но пока такой большой надобности нет: «Страшно, когда редакции забиты пачками старых журналов».

Концепцию издания Сенчин пояснил так: «Сейчас очень сложная ситуация с авангардной литературой. Читатель ее практически не видит. Мы стараемся в меру сил показать ее. Впрочем, как и настоящий реализм. “Реализм с допущениями” я не люблю, поэтому у нас его почти нет. Зато авангард удается раздобыть». По мнению главреда, «повенчать розу с жабой» уже удается — завязалась дискуссия между авангардистом Сергеем Бирюковым и традиционалистом Константином Комаровым. Редакция хотела также породить полемику с пессимистом Сергеем Морозовым: в № 1 журнала в статье «Завтра начинается сегодня» тот в восьми пунктах доказал, что «завтра» в литературе вряд ли наступит — или будет уродливым. Ему возразила оптимистичный критик Анна Жучкова, и, по мнению Сенчина, слишком интеллигентно. Но лиха беда — начало.

Принципиальны два момента: авторы журнала должны получать за свои труды хоть символические, но гонорары, и за плату «Традиции & авангард» никого не публикует. Все это свидетельствует о требовательности редакции к делу рук своих и о достаточно высоко поставленной для издания планке. Обратимся к литературной составляющей журнала.

«План номера» журнала типичен: проза, поэзия — по нескольку материалов на выпуск, критика или публицистика (в первых номерах в разделе печатались одна-две статьи, в пятом — целых шесть материалов), драматургия — пьеса на номер — и редакторская колонка на правах вступительного слова.

Изредка публикуется материал «вне рубрик». Пока он один: большой интересный очерк Василины Орловой «Жители городов будущего: дядя Коля» (№ 5) с подзаголовком-пояснением «Из сибирских заметок». В предисловии автор рассказывает о своей научной работе антрополога и о вовлечении в проект жителя сибирского (на БАМе) города Шелехова как яркого образца «хомо советикуса». Сам очерк — своеобразное интервью Орловой с ее родственником дядей Колей, то есть прямая речь этого простого советского человека. Автор называет Шелехов «городом будущего»: «индустриальный центр, возникший в нынешнем виде во время “высокого” советского периода, в результате индустриальных усилий и как материальное воплощение «советского возвышенного” — переоборудования планеты для любви и светлого будущего, которое вот-вот наступит». Но из речей дяди Коли явствует, что Шелехов — город прошлого, потому что все лучшее, что было у этого работяги, там, в советском времени, и осталось или из него сохранилось… В нашей дихотомии очерк больше тяготеет к традициям, нежели к авангарду. Как и состав номеров. Разве что материалы даны не подряд под одной рубрикой, а вразнобой — стихи чередуются с прозой, разбивает их критика или пьеса. Если имелось в виду переключение читательского внимания, то это неплохо. Лестно, что критические материалы выводятся из конца номера, где обычно пребывают в бумажных изданиях.

И все же что такое авангард в журнальном преломлении? Сергей Бирюков для № 5 написал обзорную статью «Авангард как традиция» с целью «обрисовать ситуацию, предваряющую сегодняшнюю» (с авангардом в искусстве. — Е.С.). Если придираться, то статья была бы уместнее для всего проекта в первом номере — но придираться не будем. Впрочем, работа не концептуальная, а историческая. Бирюков рассматривает русский авангард начиная с 1910–1920-х годов, с группы «Синий всадник», Кандин­ского и Бурлюка через подпольный советский авангард и позднесоветских метафористов к «Академии зауми» и современным мировым изданиям авангардного толка. Но и об «Академии», к которой имеет прямое отношение, Бирюков говорит больше в контексте практики — воплощенных в жизнь проектов, — чем теории — сути и смысла авангарда. В «платформу» или манифест современного авангарда познавательную статью Бирюкова превратить сложно. Зато показателен ее финал: «Даже если нет прямых влияний, существует воздух эпохи. Идеи носятся в воздухе словно кометы. Улавливание таких комет… и составляет константу авангардного поиска. С расширением медийного поля… произошло сужение поля для эксперимента. Медийные средства присвоили себе многие открытия авангарда. Поэтому задача современных авангардистов усложняется в необозначаемой пока степени!»

Золотые слова! Ознакомившись с содержанием пяти номеров журнала, я нашла в них мало произведений такого авангардного вида и толка, какими были для своей эпохи тексты Бурлюка или холсты Кандинского. Уникально авангардным произведением является венок сонетов Сергея Кузнечихина «Считанные буквы», сочетающий буквы с цифрами («однобуквия» представляет «я» со всеми возможными интонационными знаками). Поначалу это забавно, но когда число заданных букв превышает десяток, всерьез задумываешься, чего ради это делается.

В основном же поэтический блок «Традиции & авангард» выглядит достаточно… сказала бы «традиционным», но как бы кого не обидеть. Спокойным, сдержанным, формализованным, не злоупотребляющим эпатажем ради эпатажа. Эта общая тональность сохраняется в большом разнообразии форм, которыми пользуются поэты. И в белых стихах Сергея Ивкина, и в имитированной исповеди звезды соцсетей Стефании Даниловой (№ 3). Не ломают традиций и Александра Аксенова с плачами современной Ярославны (№ 5) и даже Алексей Сальников (№ 3), чья пейзажная картина не идет ни в какое сравнение по «нетрадиционности» с его романом «Петровы в гриппе и вокруг него». То, что поэзия журнала являет собой скорее различные ипостаси традиционализма, нежели проблески авангарда, подтверждают Евгений Капустин, Анна Ошарина, Егор Белоглазов — а о современном классике Константине Комарове и говорить нечего.

Примерно то же, что с Алексеем Сальниковым в поэзии, произошло с Андреем Бычковым в прозе. В № 1 дан рассказ Бычкова «Сэлфи» — лирический, любовно-психологический, разительно отличающийся от его нового романа «Олимп иллюзий», который, действительно, похож на пиратское знамя современного авангарда… Следствие «сложности», о которой толковал Бирюков, или редакторская воля в подборе текстов?

Проза в журнале тяготеет к традициям в отношении жанра, слога и стиля. Речь не об известных, сложившихся авторах — мы представляем себе, что и как может написать Денис Гуцко или Даниэль Орлов. Интересны «презентации» авторов, у кого пребывание «на слуху публики» впереди и, возможно, с этих публикаций и начинается.

Документальный роман Полины Жеребцовой «45-я параллель» (№№ 1–5) основан на дневниках автора 2005–2006 годов. Роман Сенчин во вступительном слове к № 5 заявил: «“45-ю параллель”, знаем, не решилось выпустить в России ни одно издательство. Но публикация тем не менее состоялась. В нашем журнале».

«Произведение, написанное без стилистических вычуров, простое по форме, но с очень тяжелым сюжетом, трагическими судьбами героев», — характеризует книгу Сенчин. Это история о том, как приживались в России беженцы из Чечни, из Грозного, мать и дочь Жеребцовы. В романе Полина рисует себя и мать как мусульманок, не скрывающих свою веру (не снимали головные платки, не пили вино) и не думавших от нее отрекаться. Это лишь усугубляет их пиковое положение: жилья нет, россий­ской прописки нет, у автора нет шанса устроиться на легальную работу, закончить учебу, а должностные лица откровенно гонят: «Вы не местные! Никто не обязан вам сочувствовать! Подумаешь, ранены они были на чеченской войне! Прочь отсюда!» Или соглашаются помочь лишь за мзду. Читать «45-ю параллель» (географическая широта Ставрополя, где начались мытарства героини-рассказчицы) порой невыносимо: мучаешься лермонтовским чувством «Прощай, немытая Россия…» — а дочитав, не удивляешься тому, что Полина Жеребцова последние несколько лет живет в Финляндии, где в 2013 году получила политическое убежище. «Авангарден» взгляд автора на российскую действительность и писательская прямота в изображении ее неприглядных сторон. И то, что журнал решился напечатать этот современный «Один день Ивана Денисовича», — не только поступок, но и художественный жест.

Фрагмент романа Алексея А. Шепелева «Снюсть, Анютинка и алкосвятые. Трудовые будни камазиста-камикадзе и соцсеть VVeduvzapoy.Ru» тоже высвечивает понятные уродства российского бытия — но сравнивать правды Жеребцовой и Шепелева у меня лично не получается.

В остальной прозе «Традиции & авангард» не сильно отличается от других «толстяков». Лирика с психоделикой, реалистичные зарисовки и душевная травма — три кита толстожурнальной прозы, и здесь они все на месте.

Правда, журнал отдает должное фантастике. В № 4 опубликованы экологиче­ски-фантастический рассказ Татьяны Берцевой «Гуляющая роща» о лесе, который приходил в одно и то же место раз в шесть лет, и добрые люди не осмелились провести тут асфальтированную трассу, и очень научный текст Владимира Петроченко «Гравитационная теория Джеймса Фореста, или Космическая жизнь на Венере идет своим чередом». Еще несколько лет назад толстые литературные журналы фантастики сторонились, считая, что для этого контента есть свои издания. Но сейчас все смешалось: в «Новом мире» регулярно публикуются фантастические произведения, а в критических рубриках выходят рецензии на книги Дяченко, Г.Л. Олди и прочих современных мастеров жанра. Так что в отношении фантастики «Традиции & авангард» вряд ли ведет себя революционно.

Как и в отношении драматургии. «Новая русская драма» с ее сниженным фоном, победительным экзистенциализмом и соответствующей лексикой, куда порой вторгается элемент мистики как последняя надежда героев, давно уже не своеобразие, а мейнстрим. Таков дискурс пьес «Звезда на погоны» Ксении Степанычевой (№ 1), «Мы будем жить с тобой» Константина Стешика, «Тихий свет» Романа Козырчикова.

В критике сказать что-то принципиально новое по форме и тем «уважить» многоликий русский авангард, удалось немногим авторам — и ни одного из них я не встретила на страницах издания. Может, и к лучшему. Критический цех журнала работает с уважением к авторам и традициям. Самый дерзкий критический текст — рецензия Натальи Рубановой «Я в Лиссабоне. Не одна: про это, или Дело №***» (№ 5); но опять не по форме, а по содержанию. Она пишет о «скандальном» сборнике эротических новелл «Я в Лиссабоне. Не одна», бумажный тираж коего сожжен, но электронная жизнь продолжается.

Отмечу статью Татьяны Марьиной «Осознанный выбор. О творчестве Екатерины Наговицыной» (№ 3). Автор — не профессиональный критик, даже вроде бы извиняется за свою неопытность, но тем не менее анализирует творчество молодой уральской писательницы Екатерины Наговицыной, вводя имя в литературный оборот. Как следует из статьи, Наговицына пишет военную прозу, что для женщин редкость, и снискала сексистские упреки на сайте Okopka.ru. Благодарю Марьину за наводку — если писателя ругают, его стоит прочитать.

Подводя итоги. Несколько раз на протяжении рецензии я повторила, что та или иная публикация авангардна не по форме, а по сути или содержанию. Мне кажется, что это и есть лейтмотив журнала. Здесь исчезающе мало экспериментов со словом, с текстом, лингвистической эквилибристики, образцов острого новаторства… Однако редакционная команда сохраняет и приумножает священные для русской литературы традиции: «глаголом жги сердца людей», «я лиру посвятил народу своему» и, разумеется, «чувства добрые я лирой пробуждал». Не ломает, а строит. По-моему, это главное.

Елена Сафронова

1 http://traditsiya-avangard.ru/.