НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Одинокий голос режиссёра

Сергей Уваров. Александр Сокуров. Интонация. — М.: Новое литературное обозрение, 2019.

Перед нами — первая монография, посвящённая известному современному режиссёру, нашему соотечественнику Александру Сокурову, cнявшему «Фауста», «Молох», «Русский ковчег». Увенчанный всевозможными зарубежными премиями и наградами, для российских зрителей Сокуров — во многом терра инкогнита. Как справедливо замечает автор, мы больше знаем о высказываниях Сокурова по различным проблемам современности, от глобализма до культуры, чем о нём самом.

Книга призвана восполнить пробел, и это, на наш взгляд, удаётся. Сергей Уваров — культуролог, журналист, кандидат искусствоведения, член Союза композиторов РФ. К творчеству режиссёра Уваров уже обращался в монографии «Музыкальный мир Александра Сокурова» (2011). Этот же сборник состоит из текстов интервью, взятых в 2010–2016 годах у режиссёра и его друзей и соратников: у сценариста Юрия Арабова, художника Юрия Купера, актёра Леонида Мозгового, директора «Эрмитажа» Михаила Пиотровского. Интервью чередуются с искусствоведческими эссе, что позволяет полнее составить портрет героя.

Автор предлагает увидеть мир Сокурова от первого лица, так, чтобы расстояние между героем книги и читателем было кратчайшим. Книга названа «Интонация» и предлагает вслушивание в то, что между строк. Это предполагает, что читатель будет прикладывать усилия к постижению текста, станет со-беседником режиссёра. Название сборника перекликается с циклом из шести фильмов, снятых мастером, каждый из которых — диалоги с известными людьми, нашими современниками. Теперь диалог продолжается — уже с самим режиссёром.

Структура книги вначале выглядит вполне традиционно: «Детство. Отрочество. Юность». Затем повествование следует творческим вехам в биографии режиссёра. Например, подраздел, посвящённый годам учёбы во ВГИКе, называется «Рождение нового человека».

Рассказ о жизни в Горьком (название «Горькие фильмы» — отсылка к трудной судьбе творческого наследия) — одна из самых интересных в книге: мы можем проследить, как происходило формирование Сокурова-режиссёра. Это ещё и возможность узнать о ранних фильмах и экспериментах начинающего кинематографиста, зачастую не сохранившихся и оставшихся исключительно в памяти. Сокуров признаётся: ему неинтересно создавать о себе историю, и чем дальше, тем меньше хочется что-то выстраивать, вспоминать… «Это часть моей жизни, часть моего внутреннего пути, не внешнего», — говорит он в интервью. И книга позволяет нам увидеть ту часть жизни режиссёра, которая завтра, вероятно, исчезнет безвозвратно.

Размышляя о свободе, режиссёр говорит: он всегда делал, что хотел. Здесь — никакой аффектации или самолюбования, скорее, честное признание в том, что было, несмотря на внешнее давление и запреты. Абсолютная внутренняя свобода Сокурова, его следование своему пути — не мифотворчество, но реальность, — этим они и ценны.

Отдельная глава посвящена Андрею Тарковскому, бывшему, по словам многих, ангелом-хранителем режиссёра. Сам Сокуров отрицал влияние Тарковского на свои фильмы и не считал его своим учителем. Скорее, другом — во всех смыслах.

Тарковский был адресатом документального фильма Сокурова «Московская элегия». В книге читатель имеет возможность познакомиться с искусствоведческим эссе Сергея Уварова о перекличке Сокурова и Тарковского, об их внутреннем диалоге, отраженном в фильме. Рассказано об отъезде Тарковского, который накладывается на похороны Брежнева и медленно ведёт эмигрировавшего режиссёра к послед­ней станции — к смерти. С этого фильма в творчестве Сокурова появляется мощная константа: тема похорон. Таким образом замыкается кольцо времени: смерть государственного деятеля переходит на частный, интимный уровень, который, в свою очередь, поднимается до библейских высот. Здесь Сокуров позволяет себе чисто кинематографический жест — он переписывает звуковую дорожку «Зеркала», накладывая на неё музыку Баха, любимого композитора Тарковского. В этом жесте — не вольность друга, но внутренняя правота художника. Может показаться странным признание режиссёра, что он старался не говорить с Тарковским о фильмах, их интерес друг к другу — шире и значительней. Человечней. «Мы говорили о жизни, о людях, о всяких ощущениях человеческих, о литературе…» — вспоминает он.

Закономерно, что из литературы появился и первый знаковый фильм режиссёра — «Одинокий голос человека», созданный по мотивам произведений Андрея Платонова.

В 1988 году фирма «Мелодия» выпустила пластинку «Музыкальный мир в кинематографе Александра Сокурова». Музыка в фильмах режиссёра — это не только звуковое сопровождение кинокадров, но и самостоятельный образ, символ. Музыка для Сокурова предельно индивидуализирована, её звучание всегда подчиняется кинематографической сверхзадаче.

Отношения с властью занимают в жизни режиссёра особое место. Своих персонажей Сокуров показывает так, что вызывает их упрёки в сгущении красок. Так, Наина Ельцина говорит режиссёру о «мрачности» снятого материала, — по всей вероятности, не осознавая, что таким образом режиссёр демонстрирует метафизику власти.

Сокуров не скрывает своих политических пристрастий и тех надежд, которые он связывал с начавшейся перестройкой и с Ельциным, провозгласившим развитие демократии и свободы.

И эта гражданская позиция неравнодушного человека приводит его к рубежам войны. Сначала это была граница Афганистана и Таджикистана, где шли боевые действия. Потом — Первая чеченская. На вопрос, зачем ему это надо, даётся исчерпывающий ответ: «Понять, что я собой представляю на самом деле, — на войне это очень быстро проверяется». Пятичасовая лента «Духовные голоса» снята на месте боёв, так что упрекнуть режиссёра в незнании материала невозможно.

Фильмы «Русский ковчег» и «Франкофония», снятые в Эрмитаже и Лувре, спектакль «Борис Годунов» в Большом театре — эксперименты, к которым зрители и профессионалы отнеслись неоднозначно. Но Сокуров не был бы самим собой, если бы ориентировался на мнения и оценки окружающих. Именно следование своему пути даёт режиссёру возможность удерживать высокую планку в эпоху всеобщего конформизма и потакания вкусам массового зрителя. Соблазна сделать кино на потребу аудитории не избежали даже серьёзные режиссёры. Но не Сокуров. И тексты здесь — важный источник для понимания позиции мастера в этом вопросе.

Вообще, всё, что снимает Сокуров, — это о культуре и цивилизации. О месте культуры в мире. При этом культура понимается максимально широко — от культуры отношений до культуры понимания другого, который тоже — ты, если вдуматься.

Режиссёр не боится упрёков в нетолерантности или в отсутствии мультикультурализма, когда говорит о европейских ценностях и их защите. Он нащупывает нерв, а это не всегда удобно и эстетически приятно.

Люди с честной позицией, которые остаются верны себе, несмотря ни на что, — вдохновляют. Это позволяет каждому если и не приблизиться к таким людям, то хотя бы понять направление собственного роста. И тут наше восхищение Сокуровым-человеком оказывается вровень с преклонением перед его мастерством режиссёра.

Екатерина Барсова-Гринёва