НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Когда мне больно — я смеюсь

Диана Машкова, Георгий Гынжу. Меня зовут Гоша: история сироты. — М.:, ЭСКМО, 2018.

«Меня зовут Гоша» — автобиографическая повесть о жизни мальчика-сироты, от которого много лет назад отказались родители. Из своих девятнадцати лет пятнадцать он провёл в равнодушной системе российских сиротских учреждений: в доме ребёнка, в московском детском доме, а затем попал в первую приёмную семью, где вместо того, чтобы опекать его, видели в нём сексуальный объект и развращали. Настоящее чудо — встреча с Дианой Машковой, писателем, многодетной мамой, чуткой и отзывчивой женщиной, забравшей его домой и наглядно показавшей, что такое семья. Благодаря ей и родилась эта книга, на страницах которой — предельная откровенность, жёсткий молодёжный сленг и прожитые мгновения в детском доме.

С лицемерием Георгий познакомился рано: «воспитательница гладит меня по голове, а через некоторое время она же меня и бьёт ногами. От этого у меня и пошло, что не надо меня жалеть. Потому что в детстве меня жалели, а это было враньё. Они играли, что жалеют меня».

Жить в детском доме, разумеется, не так плохо, как на свалке с бомжами. В дет­ском доме свои порядки, и система не меняется на протяжении столетий: если нужно усмирить непокорных детей — к ним применяют физическую силу. Гынжу в своих воспоминаниях предельно ясно это объясняет: «Старшаки нас били, их приглашали воспитатели, потому что не могли по-другому на нас нажать, чтоб мы успокоились, не баловались и так далее. у старшака чешутся ручки, он подходит и — бамс».

В книге детально рассматривается психология подростка, ощущающего свою ненужность людям и государству: раннее взросление, кратковременные сексуальные отношения, шальная надежда, что однажды повезёт, найдутся люди с толстым кошельком, которые заберут к себе и решат все проблемы. Ещё присутствует жуткий липкий страх, что запрут в психбольнице за непослушание и будут пичкать таблетками до состояния овоща. При всём этом книга — не депрессивная. Она показывает сильный характер автора воспоминаний (Диана Машкова слегка помогла приёмному сыну раскрыть сложную тему).

«Я с самого детства был какой-то такой жизнерадостный, но воспиталка это называла болезнью, бьют меня или фигню творят, чтоб мне было больно, а я, наоборот, смеюсь. Плачу-смеюсь, плачу-смеюсь. Я не знаю, откуда у меня такое. Что я всю боль встречаю с улыбкой», — делится с читателями Георгий.

Истина состоит в том, что дети не должны находиться в подобных учреждениях, им нужно подыскивать хотя бы временную семью, где уже есть приёмные сыновья и дочери. Такая практика есть в европейских странах.

Георгий бесстрашно говорит с нами о том, как ребёнок из-за невнимательно­сти и попустительства работников детского дома до восьми лет может жить с именем, которое перепутали, о том, что воспитатели скрывают информацию о родителях, каждодневно унижая и оскорбляя при этом детей (иногда беседы идут отборным матом). Любой ребёнок, лишённый родителей, за непослушание легко определяется в коррекционную школу или помещается «отдохнуть» в психиатрическую больницу. И кроме всех бед впереди маячит неизвестность: куда отправиться, оказавшись в восемнадцать лет за порогом детского дома? Живущие в нём умеют только запаривать «Роллтон» и знают четыре профессии: дворник, повар, парикмахер и озеленитель. Всё. Их никак не готовят к самостоятельной взрослой жизни. Пить алкогольные напитки, бросать «взрывпакеты» в открытые двери магазинов и вступать в половые связи с двенадцати-тринадцати лет (а кто-то и раньше) они учатся самостоятельно, пытаясь заглушить пустоту в сердце, где у каждого должно быть место для любви и поддержки, о которых им зачастую остаётся только мечтать.

«Я не понимаю, из-за чего от меня отказалась мама, и только из-за этого я хотел бы с ней встретиться. Может, не только из-за этого. Первое — узнать, в кого же я такой офигенный, и второе — что побудило её бросить меня государству на плечи.

В девять-десять лет я понял, что это детдом. Выяснилось, что там, за воротами, живут семьи. У детей есть мама, папа, бабушка, дедушка, у них семейный очаг, а здесь просто кучка детей, за которыми, честно сказать, не смотрят.

Я не получаю тепло, ласку, любовь, как мог бы от мамы, от папы я получил бы твёрдое отцовское плечо, а здесь этого нет, кругом одни тётки. Приходят-уходят, приходят-уходят. Я понял, что это ненормально.

И с этого момента я стал молиться, чтобы я умер до того, как мне исполнится восемнадцать. Потому что я понимал: выйдя из детского дома, я либо сопьюсь, либо снаркоманюсь, либо сяду в тюрьму».

Георгий Гынжу, или Гоша, как его называли в детском доме, — ждал. Иногда плакал в туалете, когда потенциальные родители забирали не его. И верил. И жил в своей вселенной.

У каждого, кто прочитает книгу «Меня зовут Гоша: история сироты», есть шанс пережить описываемые события вместе с автором, прочувствовать их, увидеть современный детский дом глазами брошенного мальчишки, осознать себя одиноким в целом мире и просить милости от судьбы, надеясь на чудо. Книга сильная, откровенная и заслуживает быть вписанной в русскую литературу как потрясающее свидетельство очевидца.

Полина Жеребцова