|
АРХИВ
Из редакционной почты (1988)
о «Запретной главе» Даниила Гранина
2019 год — год столетия Даниила Александровича Гранина и год сорокалетия выхода первой части «Блокадной книги». Настоящая публикация посвящена этим двум датам.
В середине 1970-х годов, собирая материал для будущей «Блокадной книги», Д. Гранин и А. Адамович выходят на А.С. Болдырева. «Болдырев Анатолий Сергеевич — сотрудник Косыгина (на предмет записывания Алексея Николаевича в “Блокадной книге”)» — отмечает в своей записной книжке А. Адамович.
В «Истории создания “Блокадной книги”» Гранин пишет: «Одним из тех, кого я записывал, собирая материалы для “Блокадной книги”, был А.Н. Косыгин — председатель Совета министров. Во время блокады он был отправлен Сталиным в Ленинград уполномоченным Государственного комитета обороны. Историю довольно занятную, даже драматичную, нашего свидания с ним я описал в рассказе “Запретная глава”. Она не вошла в “Блокадную книгу”: цензура не допустила. Позже я опубликовал её отдельно».
Опубликована «Запретная глава» была в 1988 году, во втором номере журнала «Знамя», давним автором которого был Гранин. Достаточно вспомнить, что знаменитый роман «Иду на грозу» впервые вышел в 1962 году именно в «Знамени».
Публикация «Запретной главы» не прошла незамеченной. 31 мая 1988 года под входящим номером 1234 в журнальной почте зарегистрировано письмо от полковника в отставке, заместителя секретаря партийного бюро по идеологической работе парторганизации при ДЭЗ-19 Ленинградского района г. Москвы В.И. Пименова. Оригинал письма и копия ответа заведующего отделом прозы журнала «Знамя» В.Д. Оскоцкого находятся на хранении в ЦГАЛИ, Фонд Даниила Гранина. Там же находятся письма читательниц Л.С. Воеводиш и Л.Л. Беловой, тоже о публикации «Запретной главы».
Все четыре текста говорят сами за себя. Их актуальность именно сегодня представляется особенно острой.
Публикуется впервые, с незначительными сокращениями,
с любезного разрешения М.Д. Чернышёвой-Граниной
Публикация подготовлена Наталией Соколовской
вх. № 1234, 31.05.88 г.
В редакцию журнала «Знамя»
О недобросовестности автора и о том, как Д. Гранин, не заглянув в святцы, ударил в колокола.
«…не заботясь о правдоподобии, — наплевать, сожрут».
Д. Гранин. «Запретная глава»
Уважаемая редакция!
При чтении рассказа Даниила Гранина «Запретная глава» в № 2 журнала текущего года мною обращено внимание на нижеследующие авторские вольности, измышления от истины и ошибки:
Первое. Автор допускает грубейшую политическую ошибку, утверждая: «Если кому персонально обязан Ленинград, так это Жукову и Косыгину» (с. 132).
И только? А где же комиссар? Где партийный руководитель, идейный организатор всех наших побед? Ведь партия — наш рулевой, руководящая и направляющая сила советского общества, как затверждено это в Уставе КПСС!
Почему Д. Гранин поступил не по-партийному, позволив себе вольность игнорировать ведущую роль партийного руководства при обороне и в блокаде Ленинграда?
Почему Д. Гранин не назвал третьим Андрея Александровича Жданова, занимавшего высокие руководящие партийные посты, которому также «персонально обязан Ленинград»? Свою антипартийность Д. Гранин проявил также и по отношению к другому члену Политбюро ЦК ВКП(б), члену Государственного Комитета Обороны и члену Ставки Верховного Главнокомандования, Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову.
Второе. Автор приводит оскорбительные, антипатриотические высказывания и допускает извращения истины, которым место не в советском, а в западном, антисоветском журнале:
а) Сравнивает нашу страну с «возом», а главу Советского правительства Алексея Николаевича Косыгина сравнивает с «работягой»-конём (с. 118).
б) Первого зам. союзного министра сравнивает с жуком на палочке (с. 118).
в) Огульно, без всяких аргументов, очерняет военную деятельность Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова (при этом не указывает ни воинского звания, ни инициал), отрицая его вклад в оборону города Ленинграда.
А далее на с. 121 автор мастерски, истинно по-гранински,
НАВОДИТ ТЕНЬ НА ПЛЕТЕНЬ:
(1) «Два месяца боёв нас многому научили, мы понимали, что если командующий фронтом ведёт в атаку, то никакая это не доблесть, а отчаяние» (так Гранин смелый поступок низводит в абсурдный. — В. П.).
(2) «К середине сентября фронт окончательно рухнул (ужас! Аж весь Ленинградский фронт от Балтики до Ладоги рухнул? — В. П.), мы оставили Пушкин, мы просто бежали». (Бежать — не в атаку идти. — В. П.)
(3) «На нашем участке противник мог без всяких препятствий идти до самого Ленинграда». (От познания такого сенсационного открытия Гранина наверняка генерал-фельдмаршал фон Лееб перевернулся бы в гробу. — В. П.)
(4) И ниже вывод: «Я мог бы кое-что ещё выложить Косыгину ПРО КОМАНДОВАНИЕ ВОРОШИЛОВА, ДО ЧЕГО ОНО ДОВЕЛО,и как переменилось на фронте, когда Жуков появился, даже до наших окопов дошло…»
Но стоп! Здесь автор настолько зарвался, что наступила пора его остановить и «макнуть».
Во-первых. Гранин возвёл на К.Е. Ворошилова ЛОЖНОЕ ОБВИНЕНИЕ в том, что якобы при его — Ворошилове — командовании «к середине сентября фронт окончательно рухнул, мы оставили Пушкин, мы просто бежали» (вот «до чего оно довело»). .
Во-вторых. Автор популярной книги «Ленинград в блокаде Д.В. Павлов , опровергая измышления английского журналиста А. Верта относительно поступка К.Е. Ворошилова, по-иному, нежели изображает Гранин, описывает эпизод с «атакой» — у Красного Села, в 25 км от Ленинграда, одно пехотное подразделение, не выдержав артогня, начало отступать, образуя брешь в обороне. Наблюдая за ходом боя, Ворошилов заметил опасность создавшегося положения и бросился наперерез отступающим, требуя остановиться и продолжать бой. Увидев Ворошилова, стоявшего во весь рост под огнём противника, отступающие остановились, а затем вернулись и вновь заняли свои покинутые позиции.
Д.В. Павлов делает вывод: «Ворошилов, подвергая себя смертельной опасности, проявил бесстрашие, продиктованное необходимостью. В истории войн известны подобные случаи, когда личный пример полководцев помогал преодолевать кризисные моменты боя… Но зато нередко бывает так, когда БЛАГОРОДНОМУ, СМЕЛОМУ ПОСТУПКУ ДАЁТСЯ СОВЕРШЕННО ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ ТОЛКОВАНИЕ ЛЮДЬМИ, НЕ СПОСОБНЫМИ НЕ ТОЛЬКО ПОДНЯТЬСЯ ДО ТАКОЙ ДУШЕВНОЙ ВЫСОТЫ, НО И ПОНЯТЬ ВЕЛИЧИЕ СВЕРШЁННОГО». Эта оценка целиком и полностью относится к Даниилу Гранину, извратившему поступок Ворошилова.
В-третьих. Если поверить авторскому утверждению, что «к середине сентября фронт окончательно рухнул и войска, а вместе с ними и Даниил Герман-Гранин в действительности «бежали» из Пушкина, тем самым открыв дорогу немцам на Ленинград, а не отступили по приказу на другие рубежи обороны, как, например, 168-я дивизия, то тогда по нашему читательскому разумению следует предположить: при своём суровом и волевом характере Г.К. Жуков непременно поставил бы к стенке трусов и паникёров за позорное бегство с поля боя.
В-четвёртых. В виде итога (слегка перефразируя автора) — а на кой нам, советским читателям, нужен такой писака-вояка как Даниил Герман-Гранин, лживо извращающий историческую истину, огульно извращающий и охаивающий партийных и военных руководителей, который сам-то лично труса спраздновал и позорно «БЕЖАЛ» с поля боя без приказа из Пушкина, да ещё при этом и похваляется — боевой орден получил (с. 128).
ТРЕТЬЕ. О других искажениях фактов, данных и ошибках.
А) Направленную в конце августа 1941 года из Москвы в Ленинград комиссию ЦК ВКП(б) и ГКО для рассмотрения и решения всех вопросов обороны Ленинграда и эвакуации предприятий и населения — как это изложено в «Истории КПСС» — Гранин умышленно принижает, назвав просто «комиссия». При этом, перечисляя пофамильно членов комиссии, автор не указывает, кто из них члены Политбюро, ЦК ВКП(б) или ГКО, то есть опять игнорирует «Историю КПСС» (Т. 5, кн. 1, с. 220).
Но зато дополняет «Историю КПСС», назвав членом комиссии ещё и Л.П. Берия (причём, обратите внимание — с инициалами). Однако таких видных государственных деятелей, как Сталина, Ворошилова, Жукова и Микояна, автор не удостаивает почему-то такой чести, начисто лишив их всех имени-отчества, и даже инициалы не указывает. В то же время своего коллегу писателя Адамовича автор уважительно называет по имени Алесем, да и своего имени не позабыл указать — Даниил. Вот и разберись-пойми, кто есть кто и кто для истории нашего государства важнее.
Д. Гранин в воспоминаниях 11 раз упоминает фамилию Жданов, но при этом ни разу не назвал его имени-отчества, и инициал также лишил. Были и пропали, канули в Лету. Запамятовал их начисто Гранин. Но зато как торжествует авторская память, когда после небрежного Жданов, Д. Гранин своих кумиров Зощенко и Ахматову с умилением величает полностью по их имени и отчеству.
Из вышесказанного можно сделать вывод: у Д. Гранина отсутствует элементарная этика и объективность, что образно можно выразить почти по В.В. Маяковскому: к одним именам — улыбка у рта, к другим — отношение плёвое.
Б) Опять не заглянув в святцы, Гранин преподносит читателям не сверенные с «Историей КПСС» данные, чем искажает достоверность:
— должность наркома Военно-морского флота Н.Г. Кузнецова автор искажает и недостоверно называет «нарком военно-морских сил»;
— неточно называет должности заместителей наркома обороны СССР тт. П.Ф. Жигарева и Н.Н. Воронова;
— выдумывает и ошибочно называет какой-то не существовавший «Балтийский ФРОНТ».
В) Искажает историческую достоверность и неверно называет в 1941 году командиров и начальников — ОФИЦЕРАМИ (?): «…офицеры командовали то так, то эдак», а красноармейцев — солдатами.
Истинная достоверность — командиры и начальники от лейтенанта до полковника в Советской Армии стали называться офицерами ТОЛЬКО С ИЮЛЯ1943 года, а красноармейцы — солдатами ещё позже, после войны с 1946 года.
— Автор неверно называет в 1941 году Хрулёва генералом армии. Воинское звание генерал армии А.В. Хрулёву было присвоено в 1943 году.
Г) Д. Гранин допускает вольности в изложении некоторых моментов работы комиссии, которые противоречат данным и фактам, помещённым в энциклопедии «Великая Отечественная война 1941–1945»
Д) Выдаёт желаемое авторское за действительность, не останавливаясь перед грубым измышлением: на с. 126 журнала: «Да и с А.А. Ждановым было непросто. Тем более что ни в город, ни на фронт в передовые части Жданов не выезжал, обстановку знал плохо».
Это авторское грубое измышление, а вернее, ЛОЖЬ Д. Гранина опровергается другими источниками
Е) Ещё одно отступление Гранина от истины — прямая помощь врагу. На с. 130 журнала: «У него (Косыгина. — В. П.) никто ни в чём не был виноват, не было ни столкновений, ни промахов, МИЛЛИОН ЛЕНИНГРАДЦЕВ погибли, и всё было благополучно».
Приводимая Граниным внушительная, круглая цифра «МИЛЛИОН», по его расчёту, должна ужаснуть и устрашить читателя. Но при сверке с другими источниками выясняется, что авторский «миллион», мягко говоря, высосан Граниным из пальца и НА ОДНУ ТРЕТЬ ПРЕВЫШАЕТ официально опубликованные цифры погибших ленинградцев в блокаду.
И это уже не авторская версия, а настоящая диверсия, точнее, дезинформация Гранина — ЛЬЮЩАЯ ВОДУ НА МЕЛЬНИЦУ НАШИХ ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ ПРОТИВНИКОВ, помогая им преувеличить потери защитников ленинградцев и тем самым принизить их героический подвиг.
Ж) И последнее. Где у Гранина сказана правда о самом себе? Какому Гранину верить — в «Выборе цели» (1986 г.) или в «Запретной главе» (1988 г.). Если сравнить, то он сам себе перечит, не зная, что делает его правая рука в отличие от левой.
В заключение, на основании вышеизложенного возникает вопрос, в чём причина извращения истин, фактов, очернения бывших руководителей? А может быть, и в том, что, навешивая ярлык Г.М. Маленкову (на с. 122), автор, Даниил Герман-Гранин, имел в виду своё писательское кредо — «наплевать, сожрут» читатели и так, но зато гонорар в кармане. И попробуй его отними, так как рассказ автором предусмотрительно не назван документальным. Вот что значит возвести себя, Д. Гранина, на пьедестал писателя-зубра, и не надо, в отличие от Зощенко и прочих, прилагать старания, чтобы втереться в доверие редакций одновременно двух журналов («Знамя» и «Огонёк»), будучи членом редколлегии третьего! Как хорошо быть писателем-зубром: пиши себе, что на ум придёт, хвали или охаивай, очерняй, предавай анафеме любого, искажай истину, факты, мало заботясь о правдоподобии, — всё опубликуют, а на читателей «наплевать, сожрут».
Как видите, в своём антипатриотизме Д. Гранин превзошёл даже Л. Колодного! Не далеко ли он, Гранин, зашёл? И где гарантия, что он не пойдёт ещё дальше… дальше и дальше? И кто его остановит, если перестройку он воспринял по-своему, как вседозволенность и безнаказанность?
Очень хотелось бы верить и надеяться, что редакция в условиях демократии сможет найти возможность для исправления искажений достоверных фактов, допущенных Д. Граниным на страницах журнала.
Полковник в отставке В. Пименов
25 мая 1988 г.
Кратко о себе: Пименов Вадим Иванович, член КПСС с 1950 г., заместитель секретаря партийного бюро по идеологической работе парторганизации при ДЭЗ-19 Ленинградского района г. Москвы.
* * *
Уважаемый Вадим Иванович!
Редакция «Знамени» не разделяет Ваших оценок рассказа Даниила Гранина «Запретная глава». И считает недопустимым тот развязный и грубый тон, который Вы позволяете себе по отношению к писателю. Неужто жизнь не убедила Вас, что писательский труд, как и любой профессиональный труд, требует уважения даже в том случае, если прочитанное произведение Вам не понравилось? Оскорбления, которыми Вы осыпаете Д. Гранина, недопустимы ещё и потому, что они выдают крайнюю приблизительность Ваших представлений о творчестве писателя.
Вдаваться в спор об оценках «Запретной главы», о расхождениях в Ваших и наших оценках не имею времени, да, откровенно говоря, и желания. Ведь не о «нравится» или «не нравится» придётся в таком случае вести речь, а о позициях мировоззренческих. О том, что Ваша позиция насквозь проникнута старым мышлением явной сталинистской направленности. Позиция же журнала «Знамя» диаметрально противоположна, и выражают её не только «Запретная глава» Даниила Гранина, но и все другие публикации. Не хотите разделять её — не разделяйте. Но при этом и редакции не навязывайте своих взглядов, своих симпатий Сталину, Жданову и прочим деятелям, на счету которых реки преступно пролитой крови.
Ваше письмо переслал Д. Гранину, полагая, что ему, как писателю, будет любопытно ознакомиться и с такой критикой. Предложил ему даже ответить Вам, если, разумеется, он сочтёт это возможным и интересным для себя.
отделом прозы В. Оскоцкий
* * *
7.02.88
Уважаемый Даниил Александрович!
Только что прочла в «Знамени» Вашу «Запретную главу» и, отложив все дела, тороплюсь поблагодарить за этот рассказ.
Для меня он документален. Но при чтении рождается образ человека, который стремился остаться порядочным, живя и работая в труднейших и даже нечеловеческих условиях, отношениях. Наверное, этим можно объяснить его нежелание говорить об обстановке, которая была тогда и, видимо, в какой-то мере сохранялась и позже.
В каждом человеке сидит свой внутренний цензор, не дающий всё-таки быть до конца открытым, откровенным, сказать всё. Наверное, это было свойственно и А.Н. Косыгину. Из нас-то никто — слава Богу! — не жил в тех условиях, в каких жил и работал он.
Я не знала о роли Косыгина в спасении нашего города, спасибо Вам за это. Значит, если бы не они — Жуков и Косыгин, — неизвестно, как бы мы отбивались. Итак, каким числом жизней заплачено за оборону, да ещё до сих пор наши идейные работники скрывают подлинные жертвы горожан. Ещё бы! Гордиться нечем.
Нет об осаде лучшей книги, чем «Блокадная книга», и рассказ стал её ценным продолжением. Не опубликуете ли ещё что-нибудь из числа не вошедшего в предыдущие публикации? Так важно. Успеть сказать.
Единственное, что показалось неточным, — это фраза на с. 127: «Народ доверил тебе в решающие годы...» Ну какой уж народ, Даниил Александрович...
Ваша читательница Людмила Леонидовна Белова
* * *
Все-таки писатели — это милые и смелые люди. Вы пытались преодолеть бездну, разделяющую наших простых людей и «верхний эшелон».
Дорогой писатель Даниил Гранин!
Желаю Вам сметь.
47 лет прошло с начала войны, блокады. Писатели и следопыты ищут имена погибших.
Через какое-то время спохватимся и будем разыскивать имена погибших «афганцев».
Какой писатель напишет о них?!
Какая газета будет публиковать имена погибших?
Если этого никто не сделает, это будет очередная подлость. Замалчивание не лучше лжи. Каждая область имеет газету — они обязаны опубликовать имена погибших земляков.
А центральные газеты — «Кр звезда» или «Известия» — должны начать это во всесоюзном масштабе. Это важно для семей погибших. Это важно для всех людей.
Обязуюсь написать в «Известия» — поддержите.
Лада Степановна Воеводиш
7 июня 1988 г.
| 
