|
|
|
Леонид Мартынов
Способность камня
Леонид Мартынов
Способность камня
Деды и внуки
Идут
Во мрак забвения понуро
Все те, кто крови проливали реки,
Калифы, жгущие библиотеки,
И Торквемад зловещие фигуры.
И чванятся, пожалуй, лишь Тимуры:
Мол, не у всех же внуки
Улуг-беки!
* * *
Князь
Сказал
Неустанному зодчему:
— Сам-то веришь во что от души?
Тот ответил довольно находчиво:
— Вообще, боги все хороши.
Нет богов, что являлись бы лишними,
Хоть одни были
слишком уж пышными,
А другие совсем никудышными.
Потому-то и вышло: Всевышнему
Тут и там купола золотят.
Впрочем, сам-то я
из смутьянского хлыста,
Там в религиях нет постоянства,
Верят, во что хотят.
И за это все боги простят!
* * *
В отдаленье,
Как во время оно,
Крылись чьи-то дачи, не близки.
Где-то что-то крикнула ворона...
Есть такие тёмные лески.
На стволах змеились, — я прочёл их, —
Письмена из векового мха,
В глине я увидел чудищ полых,
А внутри у них была труха.
Может быть, и важное открытье
Сделал я, но бросил их к чертям,
Через жизнь проходит красной нитью
Отвращение моё к костям.
А затем я думал, что ошибся,
Явственно мелькнули под ногой
Человеческие, но из гипса,
Ус, сперва один, затем другой.
Не узнал я даже их сначала,
Но потом я понял, чьи они,
И как будто просьба прозвучала:
— Отопни, под пни захорони! —
Так вот просит всё, чему настало
Время снять величия венец,
Точно так же и от пьедестала
Отлетает тело наконец
Тихо, безо всякого урона,
Просто развалившись на куски.
... Впрочем, что-то каркала ворона.
Есть такие тёмные лески.
Способность камня
Я на одной из подмосковных рек
Великолепный камень раздобыл,
Он был, как первобытный человек,
Коричневый, но с оком голубым.
Его привёл суровый проводник,
Принёс в края, где нынче вырос лес,
С норвежских круч сползавший к нам
ледник.
Ушёл ледник, но камень не исчез.
И до сих пор ни ветер не изъест
И не изгложат дождики камней,
В которых живо нечто от существ,
Хранящих тайны допотопных дней
И тех катастрофических ночей,
Когда, быть может, родилась луна.
Вот чем чревата каменных очей
Вулканоснежная голубизна.
И почему бы камни не могли
Пусть механически, но отражать
Всё, что творилось на лице земли,
Что заставляло землю задрожать:
Как, например, чудовищ тяжкий шаг,
А то и человека с топором,
Волшебника, рассеявшего мрак
Своей пещеры пламенным костром.
Вы знаете: природа вся жива,
И если уж един её поток,
То почему бесчувственны трава,
Вода и камень, воздух и цветок.
Они, конечно, не разумны, но
И не глупей искусственных зеркал.
* * *
В древности
Мыслители бывали
Как художники и как поэты
И бывало краткие давали,
Но отнюдь не кроткие, ответы
На бесчисленность пустых вопросов.
Впрочем, что с него возьмёшь?
Философ!
А у варваров иное дело:
Если уж мыслителя задело
Выраженье инородца злого,
То такое возглашает слово,
Что оно одно не уместится
На журнальную страницу.
* * *
Кричит
Пиявка на весу
Высасывая кровь живую:
— Я у него её сосу
И, значит, с ним сосуществую!
Но разве мне закон такой
Диктуют мудрые преданья!
Ко всем охваченным тоской
Сосёт мне сердце состраданье!
* * *
Есть
Страх:
Не распылиться в прах,
Не превратить пыланья в тленье
И чистый благородный страх
За будущие поколенья.
Есть этот страх:
Не вспыхни порох,
Все сущее не разлетись!
Сказки венского леса (вальс)
На маскарадах Дамаска, —
Метал Гофмансталь, —
Глаза, что ни маска, блестят, как дамасская сталь,
Дразня иностранца, посланца — гонца из страны
Седой, точно Франца
Иосифа сны.
В мечтах о Дамаске витал Гофмансталь,
И мчались коляски, чьи спицы блестят, как хрусталь,
И автомобили, пия огневую росу,
Ещё не губили растительность в Венском лесу,
И старых мелодий ещё этот лес не отверг,
И не были в моде ни Шёнберг ещё и не Берг...
А может быть, о Дамаске и не мечтал Гофмансталь?
А если мечтал о Дамаске, то едва ли предвидел такую деталь,
Как бомбозащитная каска на автострадах Дамаска
И чьё-то фиаско
На автострадах
Дамаска.
Публикация Г. А. Суховой-Мартыновой
|
|
