|
Об авторе | Михаил Николаевич Кураев родился в 1939 году в Ленинграде. Работал в сценарной коллегии «Ленфильма», по его сценариям снято пятнадцать художественных фильмов. Литературную известность принесла повесть «Капитан Дикштейн» (1987). Автор многих повестей, рассказов, очерков, эссе. Проза переведена и издана в Венгрии, Германии, Дании, Италии, Польше, США, Финляндии, Франции, Чехии, Швеции, Южной Корее. Лауреат Государственной премии России, премии Правительства Санкт-Петербурга, премий журналов «Знамя», «Новый мир», «Звезда», «Нева», премии «Ясная Поляна». Живёт в Санкт-Петербурге. Предыдущая публикация в «Знамени» — повесть «Операция “Бучков хвост”» (№ 11 за 2016 год).
Михаил Кураев
Лежачий
рассказ
— Добрый день… — И сразу по имени-отчеству. Голос незнакомый, но приветливый и молодой. — Меня зовут Ольга…
— Очень приятно…
— Как себя чувствуете? Как настроение?
— Спасибо. По возрасту, но — грех жаловаться.
— Вы знаете, что приближается знаменательная годовщина?
— Конечно. Большая дата… И улицы украшают, и по телевизору…
— Скажите, вы сможете прийти в муниципальный Досуговый центр? Мы хотим вас поздравить. А от имени губернатора вам будет вручена памятная медаль и ценный подарок. Вы адрес знаете? Запишите число, начало в три часа дня. Можно прийти чуть раньше. Мы вас ждём!
И снова — по имени-отчеству. Приятно. Чудесная у нас молодёжь растёт. Что бы там ни говорили.
День прошёл, может быть, два. И снова звонок. И снова приветливый бархатистый молодой голос. Юноша, судя по всему. И тоже — по имени-отчеству, интересуется здоровьем, делами. И тот же вопрос: смогу ли прийти в заветный день для получения медали и ценного подарка от имени губернатора. Говорю, мне уже звонили, и я сказал, что обязательно приду.
А третий звонок уже накануне знаменательной даты. Голос заботливой дамы. Интересуется здоровьем, настроением, и тот же вопрос. Не стал говорить, что мне уже два раза звонили. Кашу маслом не испортишь. А дублированная система застрахована от случайностей. Забота, так сказать, на уровне современных социологических разработок. Не гуляют! Думают. Побольше бы у нас таких одержимых заботой!
В два часа дня начал собираться. Ботинки надел те, что были двадцать лет назад в Англии куплены в магазине под мостом Ватерлоо. Отличные ботинки. Надеваю в исключительных случаях, так что они и сегодня как новые.
Подхожу к нашему Досуговому центру, музыка играет праздничная, даже на улице за квартал слышно. Молодцы. Настроение понимается. Идёшь как на выборы!
И действительно, в вестибюле, как на выборах, стоят столы с буквами по алфавиту. Люди подходят, показывают паспорт, каждому вручают коробку конфет «Ромашка», кстати, отличные конфеты, из моих любимых, и цветок — алую гвоздику, поздравляют и просят для торжественного вручения подняться в актовый зал. На мою букву народищу, человек пятнадцать, не меньше. На другие буквы — два-три человека. Ну и что? Куда спешить?
Получает народ конфеты и цветок и с праздничным настроением поднимается в актовый зал.
Кстати, у лестницы курсанты дежурят, смотрят, кому помощь нужна. Женщины не отказываются, а мужички щеголяют выправкой: «Спасибо, сынок, спасибо… Пока ещё сам…».
Подошла и моя очередь. Стопка конфетных коробок осела, конечно, но, вижу, на всех хватит. А цветы, похоже, даже с запасом. Протягиваю паспорт. Миловидная дама средних лет, со свежей поблёскивающей причёской открывает паспорт и поздравляет по имени-отчеству. Естественно, благодарю. И вдруг слышу: «Извините, вы уже получили…».
— И вы меня извините, где, когда и что я получил?
— А вот подпись, смотрите, — развёрнутый журнал поворачивают ко мне, и вижу, что напротив моей фамилии действительно стоит подпись.
— Простите, но это не моя подпись. Моя фамилия на какую букву? А здесь первая буква «О».
— Всё правильно. Это соцработник получил. Вы же лежачий!
— Как видите, я не только стоячий перед вами, но и ходячий. Мне три раза звонили…
— Но вы же видите, расписался человек, значит, вам всё будет доставлено. Поздравляем вас, можете наверх подняться, там после вручения концерт хороший будет.
— Нет уж, спасибо. Лежачему положено лежать и ждать своего счастья. А не по концертам бегать. Во сколько придёт ваш соцработник? Сколько мне лежать?
Дама оценила моё горьковатое остроумие, улыбнулась и мягко произнесла: «Вот этого я сказать не могу. Может быть, может быть… даже не сегодня».
— Товарищ, вы задерживаете… — по-старинному ко мне обращаясь, заворчал народ на мою букву. — Если лежачий, так надо лежать, чего вы ходите?!
Втайне подумал, могли бы хоть конфеты, ну ладно, конфеты, может, и соцработник принесёт, так хоть цветок бы ради праздника дали. Но не просить же!
Пошлёпал домой в своих английских ботиночках.
Жду день. Жду два. На третий день пошёл мусор выносить. Контейнеры у нас в соседнем дворе, там же и конторка муниципального образования.
Зашёл. Поинтересовался, когда будут «лежачим» разносить медали и ценные подарки от губернатора.
— Как? Разве вы не получили? Я вас помню, вы у нас в списке.
— Всё моё получил соцработник. Фамилия на букву «О». А что там за подарок-то?
— Транзистор. Из недешёвых. Пять диапазонов, с автоподстройкой. Специально для… Пожилым людям очень удобно. И звук приятный…
— А как бы мне этот звук услышать?
— Да, вот вам мой совет. Сходите-ка в районную администрацию. Знаете, на проспекте, дом 56. Там в 226-м кабинете Агафья Тихоновна, дотошнейший человек… Любой узелок разрубит. Человек большого сердца…
— Молодая?
— Нет, что вы. Ваших лет. Ну, может, лет на пятнадцать помоложе. Знаете, где у нас администрация?
— Найду, куда деваться…
Досадно, что от нас до этой администрации ни на чём не подъедешь. Три квартала пешком. А почему не прогуляться? Но это уже завтра. Пойду с утра.
Назавтра часов около двенадцати Агафья Тихоновна встретила меня как родного: «Здравствуйте, дорогой…» — словно только меня и ждала, только ради меня и на работу вышла. Правда, подождать пришлось, но всего-то час–полтора. Предупредили, что она на выезде. Домой всё равно резона нет идти.
Судя по большим пузатым пакетам в обеих руках, выезд у Агафьи Тихоновны был продуктивным.
Агафья Тихоновна слушала меня внимательно, даже чуть голову к плечу пригнула и почти на каждое моё слово слегка головой кивала из солидарности.
Я умолк, она заговорила.
— Видите ли, дорогой, к лежачим у нас особое внимание. Это у нас под контролем. Мы же понимаем. Это же так просто войти в положение другого человека, тем более лежачего. Немножко внимания. Немножко тепла. Немножко заботы. Много ли пожилому человеку надо? Для того мы здесь и сидим…
Хотя это и не очень вежливо, но я Агафью Тихоновну прервал. Извинился и спросил, принесут мне подарок от губернатора или как мне его получить и где.
— Зачем же вы в лежачие записались? Вы же прекрасно ходите. И вообще…
— Да не я, это кто-то меня в лежачие записал…
— Значит, хотели, как лучше, хотели домой принести, чтобы вам зря не ходить. Мы вас беречь должны. Вы же наш золотой фонд. Мы же у вас эстафету перенимаем. Вы же для нас пример, как надо жить, как родину любить…
— А где мне подарок от губернатора получить?
— Вот это, дорогой вы наш, не к нам. Если бы вы действительно были лежачий, тогда к нам. А поскольку вы всё-таки не совсем лежачий, вам, дорогой, надо в Соцзащиту. Всё, что наши чудесные помощники не разнесли, сдаётся туда. Учёт у нас строжайший. Ведь только голову отверни, тут же всё растащат. Я уверена, там и медаль ваша и подарок. Вашу медаль уже никому отдать не могут. Вы её выстрадали, вы её заслужили. Вы знаете, где у нас Соцзащита? Не были никогда? Прекрасно. Я смотрю, вы молодцом. Значит так, выходите от нас, поворачиваете направо и по проспекту до Фонтанки. Подъехать тут ни на чём не получится, но это не так далеко, ходьбы минут двадцать. Фонтанку переходите, проходите квартал, переходите трамвайную линию, и как раз на углу проспекта дом с башней, а на башне шпиль. Увидите. Мимо него не пройти. Там на второй этаж. У меня кабинет 226, а там 622, легко запомнить.
— И там чудесные люди сидят?
— Так вы там были? А говорите — не были.
— Не был, но знаю, что чудесные. Немножко тепла. Немножко внимания…
Пошёл, куда добрейшая Агафья Тихоновна послала. До Фонтанки минут двадцать, да от Фонтанки десять.
Пришёл. Дворец! Лестницы широкие. Перила мраморные. Окна с витражами. Коридоры. Карнизы лепные. Светильники — загляденье. Бронзовые молодые дамы в лёгких, почти нескромных нарядах на круглых каменных постаментах держат в руках вроде как факелы из фигурного матового стекла. Не горят, но всё равно красиво.
Нашел 622-й кабинет в самом конце бесконечного коридора. Ну, думаю, чулан, конура какая-нибудь. Приоткрыл дверь, и никого не вижу, не комната, а зал. Спрашиваю в голос: «Можно?»
Говорят откуда-то: «Можно». Вхожу.
Ну и кабинет, я вам скажу… Простор. Окна огромные. Потолки высокие. И всего два стола. А за столами две женщины. По виду комсомолки, но уже из ветеранов.
Так и так, говорю, вот такая странная история, хожу и доказываю, что я не лежачий.
Выслушали внимательно, после чего услышал в свой адрес очень хорошие отзывы, в том смысле, что до лежачего мне ещё далеко.
— Где же вы раньше-то были?
— Два дня дома лежал. Ждал.
— Так вы всё-таки лежачий?
— Не совсем. Лежал на всякий случай, для соцработника, для наглядности. А как видите, перед вами я стоячий, на улице — ходячий.
— Да вы присаживайтесь. Всё сейчас выясним. Как ваша фамилия?
Я сказал.
Обе женщины склонились над гроссбухом, одна сидела за столом, другая нависла над её плечом, листали и водили пальцами по столбцам фамилий в четыре руки.
— Вот же вы у нас, дорогой. Никуда вы от нас не денетесь! Имя-отчество?
Я сказал.
— Всё правильно. Вот и медаль, и ценный подарок…
Скажу по чести, сердце ёкнуло. Всё, думаю, конец истории, ноги гудят, приду домой и лягу, и только собрался с облегчением вздохнуть…
— Правильно я спросила, где же вы раньше были, наш дорогой? После праздников волонтёры всё недоставленное нам принесли. Учёт у нас строжайший. Только голову отверни — всё растащат, и концов не найдёшь. А вчера позвонили из вашего Досугового центра, сказали, что ошибочно соцработник не в той графе расписалась. Так что мы им и медаль, и ценный подарок от губернатора вернули.
Конечно, от Соцзащиты до нашего Досугового центра ни на чём напрямую не подъедешь. До Сенной две остановки на трамвае или автобусе, а там можно две остановки на метро, правда, с одной пересадкой. Метро — лучший городской транспорт. Спустился и едешь. Поднялся и идёшь.
— Хотите чаю? Мы сейчас с Верой Аполлоновной будем чай пить. У нас и кексик есть…
Нет, что ни говори, люди у нас прекрасные. Нигде тебе в офисе на берегу Амазонки, или Миссисипи, вот так вот, за здорово живёшь, чаю с кексиком не предложат.
Я поблагодарил. Пойду, говорю, в наш Досуговый центр, надо дело до конца довести, пока ещё ноги ходят.
Через полтора часа я шёл из Досугового центра, держа в руках праздничный пакет с великолепным транзистором на пять диапазонов и невесомой коробочкой с юбилейной медалью.
А что ж конфеты «Ромашка»? А ничего! Пенсия у меня хорошая, могу с пенсии хоть каждые два месяца коробочку «Ромашки» себе позволить.
А как же цветок? Ничего. Придёт время, будут и цветы…
| 
