НАБЛЮДАТЕЛЬ

незнакомое издательство

Органическое стекло

Обзор книг издательства «Стеклограф» (2017–2018)

Когда возникает новое и очень активное издательство, конкурентами чувствуют себя не только издательства, но и читатели: они слегка дезориентированы и настроены критично. Уже образовалась привычка к любимым названиям и стилю издательств, установились критерии, которые новое издательство нарушает. Конечно, часть читателей примет новшество на ура, но таких немного, и из этого небольшого множества лишь часть знает, кто и зачем это издательство создал. И у новичка нет выхода, кроме как стать действительно лучшим — и в выборе авторов, и в оформлении, и в стиле издательства.

Ядром и двигателем «стеклографии» стала Дана Курская. Это имя в московской поэтической среде сравнительно новое, но скорость вращения и энергия этой поэтической планеты впечатляет даже бывалых критиков. Дана — человек очень одарённый, рефлексирующий, так что без крепкой команды ей не обойтись. Как показал вечер, на котором издательство было представлено, единомышленники у «Стеклографа» есть, и это — достойная команда.

«Стеклограф» презентовал себя 30 марта 2017 года в Зверевском центре в Москве. К этому времени в издательстве успели выйти «Меланхолический конструктор» Алины Витухновской и яркий дебютный сборник «Выматывание бессмертной души» Николая Васильева (на него в «Знамени» № 7 за 2018 год опубликовала рецензию Марина Кудимова, без цитирования которой, пусть и краткого, в обзоре не обойтись). Вечер был яркий, насыщенный не только выступлениями поэтов, но и коллег Даны Курской, авторов стильного оформления книг Александра Прокофьева (обложки) и Дмитрия Макаровского (вёрстка), литературных критиков, медиаперсон.

Название нового издательского проекта — точное, насколько возможно: стеклограф — инструмент, которым пишут по стеклу. Это может быть карандаш, мелок или маркер, им делают разметку или прорисовку. Из материала, который уже есть, создаётся новый предмет, которого ещё не было. Были листы стекла — появилось окно. Были разрозненные публикации и записи выступлений — появилась книга.

Изначально «Стеклограф» позиционировал себя как издательство дебютной книги, издающий авторов довольно известных, состоявшихся, но у которых ещё не вышло ни одной книги. Оригинальный подход: автор уже — облако, его хорошо знают в той или иной страте, а вот штанов пока нет. И вот на стекле издательского плана уже разграфлены будущие штаны. Со временем концепция изменилась — издательство стало популярным, и появилось множество запросов от авторов. Ноябрь 2018 года порадовал читателей первой книгой прозы — загадочным, известным в 1990-е романом Светланы Богдановой «Сон Иокасты» (опубликованном в «Знамени», № 6, 2000). Книга великолепно издана, её хочется держать в руках, и, думаю, на неё будет масса рецензий¹ . То, что был выбран именно этот роман, значительный, но не новый, вызвало у меня ассоциацию с серией «Уроки русского» Олега Зоберна, некогда суперпопулярной, но потом тихо ушедшей в полубытие и уже раритетной. Возможно, опыт Курской будет удачнее.

Для нового издательского проекта крайне важен первый портфель. Именно он откроет «лицо» «Стеклографа». Здесь — тихое участливое слово «Месяцеслова» Людмилы Вязмитиновой, поэта с уникальным чистым голосом, и кропотливейшего хроникера литературной жизни на протяжении последних двадцати пяти лет. Её книга «Тексты в периодике», вышедшая в 2016-м, представляет довольно полную и яркую картину литературной жизни девяностых. Здесь — яркий ироничный Вячеслав Памурзин, которого некоторые молодые авторы считают своим «отцом» в современной литературе. Здесь — утонченная и импульсивная Елена Круглова, осторожный и точный Антон Васецкий. Здесь — звезда оставшегося без подвала андеграунда девяностых Света Литвак и бессменный хозяин Зверевского ЦСИ экстравагантный пуританин Алексей Сосна. Особенно хочется отметить внимание к текстам покойного Романа Файзуллина, его книга заявлена на 2019 год.

«Стеклограф» можно обвинить во всеядности, но пока это издательство новое и может себе позволить то, чего издательства с именем позволить себе не могут, а именно — роль дегустатора. Новому издательству, тем более — поэтических новинок, да ещё заявившему о себе, что начнёт деятельность с издания авторов сложившихся, но не имеющих книги (нашелся всё же Робин Гуд от издательского дела!), необходимо отведать от каждого блюда и выяснить, что это такое и можно ли его предлагать широкому читателю. И ещё важно отметить, — это тоже связано с дегустацией: тиражи «Стеклографа» небольшие, выходят по мере необходимости, что увеличивает мобильность книги на её пути к читателю. В свете последних идей в литературном мире (поэзия должна завоевать читателя) и невероятной популярности сетевой поэзии позиция у «Стеклографа» довольно сильная.

Перед тем, как начать обзор избранных книг «Стеклографа», дам полный список вышедших в 2017 и 2018 году, — это лучше, чем эмоциональное описание, даст представление о работе издательства и о его отношение к авторам.

В 2017 году вышли книги: «Выматывание бессмертной души» Николая Васильева, «Для Империи жить» Эдварда Чеснокова, «Месяцеслов» Людмилы Вязмитиновой, «Беглый огонь» Сергея Арутюнова, «Меланхолический конструктор» Алины Витухновской, «Линии» Олега Павлова (Мацутоку), «Сберкнижка» Ольги Литвиновой.

В 2018-м — «Танцы» Егора Сальникова, «Будьте первым, кому это понравится» Льва Оборина, «Монтаж всё исправит» Антона Васецкого, «Иллюзия тишины» Андроника Романова, «Ностальгический газ» Светланы Богдановой, «Мои друзья» Асии Музафаровой, «Своими словами» Феликса Чечика, «Бабье царство» Алёны Кирилиной, «Дни пены» Майкла Рослякова, «Мёртвая петля Весёлого Роджера» Вячеслава Памурзина, «Найти себя» Александра Лазарева, «Дом. Ой. Home» Ланы Оли, «Вагон-ресторан» Игоря Силантьева, «Речитатив» Светланы Шильниковой, «Ибис» Дианы Рыжаковой, «Щебень и щебет» Сергея Ивкина, «В 7.70 утра» Юрия Татаренко, «Больше не буду» Семёна Чернова, «Нестрашный суд» Серафимы Сапрыкиной, «Сон Иокасты» Светланы Богдановой, «Настоящее время» Светланы Пешковой.

Планов «Стеклографа» на 2019 год раскрывать не стану, тем более, что знаю о них совсем немного.

Сборник стихотворений Николая Васильева, который я считаю самой сильной дебютной книгой 2017—2018 годов, в «Знамени» уже рецензировался² , но в рассказе о новом издательстве упомянуть о нём необходимо, так как это — первая книга издательства, и кроме того, — его лицо по стилю и оформлению. У «Стеклографа» нет жёсткой позиции в отношении предисловия, его в книге может и не быть. Однако неизменно важным остаётся то, как книга издана (это небольшие сборники с довольно яркими обложками), как она устроена внутри и снаружи — так, чтобы читатель смог остаться наедине со стихами.

Недоработки, которые в новом проекте и первых книгах, кажется, неизбежны, для меня только подтверждают правило. В частности, «Выматывание бессмертной души» мне нравится инфернально-газетной (то же облако в штанах) обложкой — и смущает названием, которое, на мой глаз, очевидно губит книгу. Но в русской литературе было много опытов прекрасных поэтических книг с ужасными названиями и, наоборот, —удачных названий, за которыми скрыты плохие тексты.

Вот что пишет Марина Кудимова — ценитель очень строгий — о поэтическом дебюте Васильева: «Претенциозность (чтобы не сказать: лубочность) названия — далеко не единственная дань прекращению гармонического ряда в книге Васильева. Поэзия всегда была подвержена моде, — в этом проявляется её женственная натура».

«Меланхолический конструктор» Алины Витухновской. Чтобы выпустить книгу Витухновской, нужно было обладать недюжинным куражом и смелостью ответить за этот ход, так как многие авторы, узнав, что вышла книга Витухновской в том же издательстве, где они желали видеть свою, просто забрали бы свои тексты. Дана Курская и команда рискнули — и получили изящный, провокационный и очень действенный сборник. Можно обожать стихи Витухновской, можно их ругать, можно игнорировать, но любая реакция на них будет сильной.

С моей личной точки зрения, эта книга была просто необходима как крутой антидот отраве, породившей за последний год новую волну психоза в обществе. Цель поэтических опытов Витухновской, как мне видится, — инертный ко всему обыватель, привычный к разного рода сообщениям, которого трудно вывести из зоны комфорта (довольно ущербного). Чтобы найти средство, способное это сделать, нужно отлично знать, чем живёт этот обыватель. Витухновская начинает рассматривать его мир, как биолог исследует мир пчелы или майского жука.

Вот что пишет Аркадий Смолин о стихах, вошедших в «Меланхолический конструктор»: «Сто лет назад биолог фон Икскюль предложил понятие умвельт как определение ближайшей области окружающего мира, которую животное способно воспринять. Умвельт Витухновской — небытие, пустота. Витухновская не изучает Ничто, она… видит только его... “Идея Ничто сама по себе // В философии не нова. // Но Ницше верует в сверхлюдей, // А Хайдеггер — в сверхслова”. Поэтому настоящий поэт (по Витухновской) — не гений, способный на озарение и прозрение, но созвучная этому хаосу пустота. Талант отныне — не в поэтическом обживании мира, а в способности опустошаться перед лицом фрагментов техногенной реальности. Поэт обитает в норах между ними, в зазорах и нестыковках». Вполне революционная позиция, что соответствует амбициям «Стеклографа».

               III

               Погляди, повесилась невеста

               На столбе фонарном, словно кукла.

               А тебе не кажется прелестной

               Жизни этой пресная наука?

               Развевайся, ситцевое платье,

               Обнажай прозрачное бельё!

               Той верёвки страшное объятье

               И верней и крепче, чем твоё.

У стихов Витухновской, написанных в двухтысячные, удивительный дар сочетать трагифарс с нежнейшей, любовной лиричностью и очень смелым отношением к культурным кодам, хотя и сам автор не принял бы второе определение. Это стихи, которые не ложатся на душу, а будоражат её.

Стекло как материал сочетает в себе разные стихии: огонь, землю, воздух и воду. Все четыре контрастны друг другу, а издательству, в чьём названии присутствует стекло, просто вменяется обращать внимание на авторов контрастных. Если предположить, что поэзия Витухновской — вырвавшееся наружу пламя, то поэзия Сергея Ивкина скорее напоминает озёрный берег, в ней много земли и воды.

Сергей Ивкин — не только поэт, но и художник, причем в широком, возрожденческом смысле. Урал, известный своей поэтической школой, основанной благородно одержимым поэзией Виталием Кальпиди, в последнее время радует и отдельными публикациями своих чад, и поэтическими книгами. «Щебень и щебет» Ивкина — одна из них. Мне посчастливилось разместить несколько стихотворений, вошедших в эту книгу, на сайте «На Середине Мира».

Вот интересный и точный, на мой глаз, отзыв журналистки Жанны Щукиной, опубликованный в мае 2018 года в «Клаузуре» и предваряющий довольно объёмное интервью с поэтом: «Архимузыкальность его стихотворений, первоначально кажущаяся главенствующей роль звука в тексте сближает его, по моему мнению, более с французскими символистами, нежели с русской поэзией. Что интересно, Ивкин в своей поэзии стилистически не тождественен самому себе. И это уже касается не его поэтического развития в диахроническом аспекте, а и в синхроническом тоже. То есть у него стилистически разнопланова не только лирика, созданная в разные годы, но и в один и тот же период времени. Удивительно, что подобная полистилистичность не делает стихи Сергея Ивкина хаотичными: техническое изящество — их характерная черта».

Сборник этот движется в сторону книги стихотворений, однако автор не делает последнего шага, так что сборник вышел как плотная воздушная струя: это и нечто целостное, напоминающее книгу, и всё же рассеянное, собранное из разных лет и настроений.

Здесь есть риск впасть в безвкусицу, в невнятный немелодичный лепет. Это в исконном смысле слова «странные» стихотворения — они как бы оплавлены и продолжают плавиться. Грамматика, лексика очень подвижны, автор играет ими, по-видимому, без правил. Но если задаться целью и провести вдумчивый анализ хотя бы одного стихотворения, то можно увидеть, как автор кропотливо соединяет, подобно хирургу, разные ткани. Порой пересаживает имплантат, где он нужен. Читая именно такие стихи, понимаешь в бльшем объёме, насколько глубока и полна русская поэтическая традиция.

               «Заказали на три дня квартиру.

               Обещали не сожрать друг друга.»

               Я себя всё чаще дезертиром

               ощущаю, за границей круга.

               На полях кампании сердечной

               валентинок свист, шрапнель букетов.

               Ars Amandi изучал, конечно.

               Ничего не упрощает это:

               я забыть жену четыре года

               не могу, какие тут этюды.

Это произвольно взятый фрагмент из стихотворения «В чебуречной», в котором можно найти следы позднесоветской поэзии — быт, подавленность, уход в себя, переживание глубин без дна. Но что такое для меня, например, позднесоветская поэзия? Это и Арсений Тарковский, и Глеб Горбовский, и, конечно, — неофициальная культура, связанная с официальной, как бы ни пытались их разделить.

Ивкин в поэзии удивительно графичен. Это очень музыкальная графика. Музыкальность её не выразима звуками. Такие наглядные, подвижные — «странные» — стихотворения может писать только автор, владеющий и изобразительным искусством, и музыкой. Обычно я с недоверием отношусь к поэтическому творчеству людей рисующих. Здесь — одно из исключений.

Книга Феликса Чечика «Своими словами» поражает новой лёгкостью и вместе горечью, как если подержать во рту старое серебро. Эти стихи хочется читать вслух. Фаворит Русской премии, любимец сетевого читателя никогда не обманывает ожиданий. «Наш Пушкин» шутливо называют его коллеги.

«Беглый огонь» Сергея Артутюнова идет сплошной плотной волной. Книгу эту читать трудно, но оторваться невозможно. Вот что пишет Дмитрий Артис о «Беглом огне»: «Читать неразборчиво громкие стихи Сергея Арутюнова — блуждать по каменным джунглям его души сложно, еще сложнее понимать и принимать их. Мне, по крайней мере. В детстве было не так сложно, стоя на двух поставленных друг на друга табуретах, листать самоучитель. Сергей старается не подпускать к себе близко, находится в постоянной агрессивной защите, не доверяет читателю. Даже в его приподнятом забрале, которое, казалось бы, должно нести в себе символ открыто­сти и дружелюбия, чувствуется акт устрашения».

«Ностальгический газ» Светланы Богдановой — чтение для тонких ценителей. Для меня — книга вещих снов, иногда прекрасных, иногда пугающих. Это первая книга автора после долгой творческой паузы и действительно может считаться её первой поэтической книгой. Данила Давыдов так отозвался о «Ностальгическом газе»: «Перед нами рефлексия субъекта, который не особо-то и прячется, ему не интересно играть в субъект-объектные игры, ему интересней наблюдать факты, которые излагаются чуть ли не нарративно — иное дело, повествование происходит не о событиях так называемой психологической жизни, а именно о взаимоотношении предметов, понятых как возможно широко. Здесь возникает множество отдельных сюжетов».

Я рассказала всего о пяти книгах, а их у издательства, которому нет и двух лет, уже больше тридцати. Надеюсь, что стеклографическая машина не сбавит ход, окрепнет, создаст серию прозы и займёт достойное место среди издательств нон-фикшн. Тем более, что многие из таких издательств закрыты, что не может не печалить читателя. Но пока есть «Стеклограф», есть и прекрасные поэтические сборники.

Наталия Черных

1 Одну из первых рецензий на роман — «Эдип играет в классики» Марии Мельниковой — опубликовал наш журнал в февральском номере этого года. — Прим. ред.

2  Марина Кудимова. Через город и ночь (Знамя. — № 7. — 2018).