|
Об авторе | Поэт, эссеист. Постоянный автор «Знамени». Предыдущая публикация — № 1, 2018.
Михаил Айзенберг
Ради всего, стоящего на кону
* * *
Памятью отпущены, на воле
все давно забыли — ну и пусть —
телефоны, адреса, пароли
и стихи, что знали наизусть.
Помним только то, что прочитали
на полупонятном языке
в затонувшем судовом журнале
и давно сгоревшем дневнике.
Из двух углов
— Новый век — ещё ему с руки
полную устраивать поверку.
— Страшные у Кафки дневники:
с человека там снимают мерку.
— Мир не знает, что идёт к концу,
прошлое счищает как коросту.
— Ах, ведь не успеют досчитать и на плацу
не сумеют выстроить по росту.
— Все уже свои для зон запретных
и для заградительных полос.
— А за дымом выстрелов ответных
как теперь читается вопрос?
— Кажется, что все не виноваты,
раз готовы умирать без слёз.
— Он не зря хотел пойти в солдаты
и опередить туберкулёз.
* * *
Если настанет время назвать виновных,
будет ли в общем списке ещё и этот
мелкий служитель ада из нечиновных
выделен полным сроком в стальных браслетах?
Это же он первый из тех, кто издали
из оголтелых толп набирают фронт
и говорят, что голодных накормят выстрелы —
сразу платок накинут на лишний рот.
Это его криками заполошными
из глубины вызванные, из тьмы,
бедную землю, где обитаем мы,
демоны топчут каменными подошвами.
* * *
Ведь есть такое в человечестве,
что дышит тёмным веществом;
и сколько силы, сколько нечисти
в нём укрепляются родством.
Какое новое ничто
идёт по миру вроде плесени,
что он не держится за то
утерянное равновесие.
Как будто есть одна отрада:
костями лечь в родимый грунт —
в тот пласт, который ни лопата,
ни штык, похоже, не берут.
* * *
Наливаясь одурью и свинцом
(а его и сейчас с лихвой),
здесь живёт здоровый народный сон
между рухляди меховой.
Это так, на совести ни следа.
Ну, какой из меня ветеран труда —
рассуди своей головой.
Этот сон, зачем он всегда глубок?
Почему не кончаются отпуска?
Темнота, свернувшаяся в клубок,
у дверного лежит глазка.
* * *
Условимся, что всё идёт, как надо;
что новый затевается ашрам —
хоть на остатках вещевого склада,
где дело расползается по швам.
Но если все мы как одна семья,
нельзя сказать, что каждый не в убытке.
Я знаю: кто-то дёргает за нитки.
Так почему он тянет на себя?
По пунктам
1.
Тот, кто ступил на оголённый провод
или ввязался в неведомую войну,
может расслышать неба неслышный ропот
и ястребиный коготь, врастающий в тишину.
2.
Только бы все слова не учились сами
не понимать, куда они завели,
и говорить зловещими голосами,
дальнему выстрелу кланяясь до земли.
3.
Верить кому, жаловаться кому —
чёрному ворону на телефон доверия?
В небе уже свои отрастают перья
ради всего, стоящего на кону.
4.
Руки сложи,
дыхание задержи.
Если не знаешь, всё это против правил.
Только взлетевший ястреб уже расправил
крыльев своих изогнутые ножи.
Два стихотворения
I.
Ушёл бы в тень, чтоб не смущать расцветкой
и странностью своей не по годам.
Всё ничего, но отчего ты ветхий
такой, адам?
Я предлагаю выпить за того,
кто никому не кажется героем;
на ком одно отчётливо тавро:
что никакой магнит в него не встроен.
Пусть кажется, что он один из тех,
кто пополняют глиняное войско,
я пью за ветхий, ненадёжный мех,
за это обречённое геройство.
Никто не знает, сколько надо сил,
чтоб походить на сломанную ветку.
В какую направляемся разведку,
не говорят, кого бы ни спросил.
II.
Уже как будто ничего не жалко,
и время отлетает как побелка,
приёмный начинается покой.
Он думает, что смерть его сиделка,
и если что, поправит одеялко,
и нужное лекарство под рукой.
Какие-то знакомые облатки,
но с посторонней сущностью внутри.
Едва успеешь вытащить закладки,
подходит та, что говорит замри.
Страница, над которой задремал,
дыхание, уснувшее в гортани,
провалятся в сияющий туман,
где вещи не имеют очертаний;
в тот переход, где самый свет засвечен,
и нет концов, и жаловаться нечем.
* * *
Как удачно, что удалось под старость
разгадать рисунок знакомых трещин.
Понимаешь, что от кого осталось
и зачем хранить небольшие вещи;
в долгий ящик прежние расписанья,
пропуска, проверенные билеты
и другие вещие указанья,
как простые складывать амулеты.
___
Иногда казалось: какой-то слоган
за тобой крадётся на мягких лапах.
Как свободный дух из открытых окон
иногда влетает знакомый запах.
Так судьба, где нету высоких ставок
и не ждёшь подарков иного рода,
доверяет нам небольшой остаток.
Но пока непонятна его природа.
Стихи про пыль
I.
Да вот они — не знаешь, как назвать —
каракули в ночное время суток.
А если кто умеет рисовать,
то может разместиться и рисунок —
но не из тех, что свой находят стиль.
Тут нужен глаз, внимательный к наброскам,
но помнящий, как оседает пыль
и как она потом лежит на плоском.
II.
Пыль летела да на нас глядела.
Это только половина дела.
Половина, кем бы вы ни были.
Если ученик, учись у пыли
медленно, с такой же тишиною
в мир входить.
И, отходя спиною,
не стараться, чтобы не забыли.
* * *
А бывает, что с толпой мурашек
на лопатки ляжет тишина
только от наглаженных рубашек
тонкого льняного полотна.
На одно мгновение нарочно
из большого мира извлечён,
замираешь, словно осторожно
сам себя касаешься плечом.
Манон
Не осуждаем недотрогу,
а только слушаем её.
Но взгляд уходит в поволоку,
рассказ заходит в забытьё.
Как будто тени друг за дружкой
проходят, вне добра и зла.
А что становится ловушкой,
сама ещё не поняла.
Никак не может объясниться,
кому она теперь жена.
Её упавшая ресница
случайно в рай занесена.
* * *
В небе прохудившемся заплатки
кое-как сшиваются, на глаз.
Дыма вороватые повадки
птицы изучили лучше нас.
Травка, подгнивающая дранка —
вот она и скатерть-самобранка.
Нет на них земельного налога.
И уже находчивые птицы
кое-что отъели от землицы.
Кажется, пока совсем немного.
* * *
Все дни внутри себя разноголосы.
Там каждый держит линию свою.
Стрекозы намекают: вы в раю.
«Вы не в раю», — напоминают осы.
Но слышен за двойными голосами
их уговор. И день идёт за днём,
цветным огнём
вертясь перед глазами.
* * *
я ещё совсем не замёрз
мне ещё моё не донёс
дед мороз мешками лекарств
и его последний приказ
я ещё в графу не занёс
так и есть скажу так и есть
это запоздавшая весть
в туче просиявшая мгла
в облаке движенье крыла
и в каком-то дальнем окне
обернувшаяся ко мне
показала, кто она есть
я не там
я не здесь
я не весь
| 
