НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Обращение Савла

Александр Мелихов. Заземление. — М.: ЭКСМО, 2017. — (Большая литература. Проза Александра Мелихова).

Психотерапевт Савелий Савельевич внешне невероятно успешен — у него обширная клиентура, он погружен с головой в любимую работу, и голова эта ни на секунду не расстается с изощренной рефлексией.

Герой нового романа Александра Мелихова «Заземление» изобрел собственную теорию психосинтеза, которая базируется на терзающих его душу фрейдовских построениях.

Автор, как искушенный психоаналитик, ни на секунду не упрощает внутреннюю борьбу мыслящего и по-настоящему страдающего персонажа. А в какой-то момент момент и прямо, можно сказать, объединяется с ним. И правда, — кто кого придумал? Когда Савик иронизирует над собой, мы особенно ярко чувствуем эту тесную связь.

Сюжет романа лихо закручен, пересказывать его нет смысла. У каждого в данном, весьма утонченном случае будут свои интерпретации: Мелихов — мастер художественных образов, которые придется разгадывать.

Вот хотя бы студенческое прозвище героя — Савл. Для кого-то это — прямая отсылка к библейскому сюжету о чудесном превращении ужасного грешника в добропорядочного поборника христианства. Свершится ли на наших глазах это обращение? Пройдет ли Савик свой путь от иронического гонения всяческой святости до постижения Бога? Узнаете, дочитав роман до конца!

Почему-то вспомнилась картина Караваджо «Обращение Савла». А у Мелихова на обложке другая картинка — белый голубь, разрывающий заржавленную цепь. Цепь фрейдистских «железных и ржавых» догм? Несущий нам весть? Может быть...

А между тем перед нами проходит ряд (цепь?) пациентов, каждый — со своими заморочками, трагикомическими жалобами, симптомами. И грозный Савл спешит им помочь, пытаясь снять чувство вины или кричащую проблему привычными методами «заземления» — апелляцией к животному началу. Не щадит он и себя, ежеминутно находя приземленное объяснение любым своим эмоциям.

Любовь к жене Симе («партийная кличка» — Шестикрылая Серафима), единственному на Земле человеку, который незаменим и незаземляем для Савика, — написана столь пронзительно и ошеломляюще, что, читая, иногда испытываешь что-то вроде умиления. Нечастое событие.

Сима — дочь человека, которым Савл втайне восхищается, и, конечно, его зовут Павел. По сути, весь роман пронизывает лейтмотив, который можно обозначить как поиски отца. Причем как в прямом, так и в сакральном смысле, хотя это нигде словесно не декларируется, но сам сюжет подталкивает к такому видению. Отец Симы — известный священник, красивейший человек, достойная личность — ни разу не появляется как действующее лицо, но его ищут. Ищет семья, полиция, «друг семьи». Все.

О нем думают, его поиски ведет целый город, подключено и телевидение. Где же он? Да, найти его сложно! Он только «брезжит», как туманный недостижимый образ в финале.

А не хотите ли подумать о жизненном распределении ролей — на примере символического школьного театра? Ведь эти роли подчас идут из детства... Героиня Сима с юных лет всех кормит. Она и спасает, и может приласкать, когда надо, а уж в умении выслушать ей нет равных... Она не жалеет тепла и баночек с едой для позера, краснобая и партнера по ученическому драмкружку в выпускном классе, который стал соседом по подъезду. Лаэрт — неслучайное его прозвище. Принц, который может среди ночи позвонить добрейшей Симе и сообщить, что хочет вешаться. Советуется, так сказать. И это ничего, что мужняя жена опрометью мчится отговаривать. А вот и муж родной в три часа ночи, как раз отосланный в отцовскую квартиру, которая, понятное дело, выше этажом, чем у Лаэрта и Савла, ну, вы понимаете, высота и глубина здесь имеют значение, — бредет со случайным ранением от нелепой попытки закрепить раму в грозу в полуобморочном состоянии и видит… что? И видит, как из квартиры школьного приятеля выглядывает в ужасе его собственная жена. Но гроза-то была библейская. Фамилии героям Мелихов тоже дает литературные. В том числе «из своего издательства». Вы скажете, «пост­модернизм»? Позвольте часть списка: Вишневецкий, Берсенев, Достоевская. Как это понимать? Узнаем от автора в комментах на фейсбуке.

Первый событийный срез будет интересен психологам и психотерапевтам, а так как их сейчас пруд пруди, они и их пациенты, нынешние и потенциальные, думаю, будут в ближайшее время пересказывать друг другу самые сочные моменты этой истории. Подсказываю также, что книга — роскошный материал для курсовых и диссертаций.

Но вернемся к эпизоду с грозой. Именно в кабинете отца Савик впервые знакомится с творчеством протопопа Аввакума и с автобиографией великого хирурга Луки Войно-Ясенецкого. А это вам не дедушка Фрейд, которого Бог, как я полагаю, наказал в конце жизни отвратительными симптомами умирания, чтобы другим неповадно было. Эта кольцевая метафора, конечно, сподвигнет к новым прочтениям эпизода.

В книге много и доброго юмора, и ядовитейшего сарказма. Например, невероятно колоритна сцена, просто адски высмеивающая современные ток-шоу. Симу приглашают на ТВ-программу «Разряд». Оказывается, что здесь ничего не подозревающий герой должен, столкнувшись с дикой ложью о себе, заорать безумным голосом, что и происходит. А по замыслу ремесленников этой передачи, в этот момент звук и изображение имитируют электрический разряд. Дебил-ведущий счастлив.

Невозможно забыть и смешную до слез сцену, когда на приеме у психотерапевта оказывается невзрачная дама, которая не знает, с чего начать разговор. И Савл, подыгрывая ей, как ему кажется, тонко и не без комплиментов, начинает свою «исповедь». Это его коронный прием, часто приносящий пациентам облегчение и дающий возможность раскрыться. Он увлекается, фантазирует, преувеличивая свои чувства ревности и ненависти к отцу Симы. Захлебываясь от «искренности», он умело нагнетает обстановку, звучат немыслимые признания. Собеседница по имени Калерия с изумлением его слушает. Ноль эмоций, никакого ответного потока сознания. Наконец, решив сделать дурнушке смелый комплимент, гуру Савл предлагает ей распрямить плечи и показать миру свою красивую грудь. Тут он чуть ли не руками начинает объяснять, как тетеньке освободиться от зажима. Внезапный всплеск. Молниеносная реакция спортсменки. Окрик: «Стоять! Не двигаться!» (примерно так). Оказывается, он «исповедовался» сотруднице полиции, ведущей дело по розыску отца Симы. Наговорил о себе с три короба вранья и чуть ли не улики предоставил, как подозреваемый теперь!

А что же с основным движением по дороге Савла? Оно происходит мистическим образом. Ночь, проведенная в квартире тестя за чтением святоотеческой литературы, меняет героя. Священник и раньше говорил ему, что психотерапия без веры — это всадник без головы.

Автор идет дальше и показывает, что бывает, когда капитан (вождь, священник, психиатр, кто угодно) берется «рулить» (вести за собой людей), не имея штурвала и карты.

В конце Савл теряет интерес к «заземлению» и возвышается до самых тонких оттенков хороших чувств. Пациентов он теперь старается представить малыми детьми, трогательными и беспомощными. А они и есть дети. Его поиски продолжаются. А библейское «Будьте, как дети» — это только начало...

Татьяна Драгныш