|
НАБЛЮДАТЕЛЬ
рецензии
«Мы расскажем, мы еще расскажем…»
Матвей Бронштейн. «Солнечное вещество» и другие повести, а также Жизнь и судьба Матвея Бронштейна и Лидии Чуковской / Сост. Геннадий Горелик. — М.: АСТ: CORPUS, 2018. — (Книжные проекты Дмитрия Зимина).
Эта книга вся — документ эпохи. Свидетельство трагического периода существования нашей страны. Главные герои книги — Матвей Петрович Бронштейн, физик-теоретик, безвинно расстрелянный в 1938 году, как и тысячи, миллионы других; его жена Лидия Корнеевна Чуковская, редактор, писатель, диссидент. И множество других, «положительных» и «отрицательных», занимающих в книге большее или меньшее количество страниц, но играющих значительную роль. Среди них и те, кто просто перечислен на одной странице расстрельного списка вместе с Бронштейном, — их девятнадцать!
Книга построена на воспоминаниях и рассказах, записях очевидцев, дневниках Лидии Чуковской, документах «Из тюремного скоросшивателя»: на протоколах допросов, постановлениях об избрании меры пресечения, приговорах, а также, отдельно, — на свидетельствах людей, помогавших, пытавшихся защитить, спасти Бронштейна. Составил книгу и прокомментировал все ее материалы Геннадий Горелик.
В 1980 году, заглянув в энциклопедию, он обнаружил короткую запись: «Бронштейн Матв. Петр. (1906–1938), сов. физик, д-р физ.-мат. наук. Осн. тр. по физике полупроводников, теории гравитации, ядерной физике и астрофизике. Автор ряда науч.-популярных книг». Оказалось, что с ним дружил знаменитый физик Ландау, а писатель Чуковский восторгался его эрудицией. Узнал, что вдова Бронштейна живет в Москве, разыскал ее — прежде о Лидии Корнеевне Чуковской ничего не знал. И вот, в результате долгой и кропотливой работы возникла книга.
Открывается она повестью физика-теоретика Матвея Бронштейна «Солнечное вещество» — «о веществе, которое люди нашли сначала на солнце, а потом уже на Земле». Вещество это — гелий, а его открытие — победа четырех наук: физики, астрономии, химии и геологии. Об этом в занимательной форме (перечислим только несколько заголовков: «Цветные сигналы»; «Пепел, гранит и молоко»; «Звезды в лаборатории»; «Вес блохи»; «Забытый опыт»; «Ленивый газ»; «Изготовление холода»; «Гелий открыт в третий раз»; «Физика узнает возраст земли»; «Судьба солнечного вещества»...) — и рассказывает повесть.
Поначалу повесть писалась непросто. Редактировал ее С.Я. Маршак, а Лидия Чуковская, работавшая в его редакции, по ее словам, была «ассистенткой». Было отброшено много вариантов начала, пока не нашли единственно верное, и повесть «пошла». Лидия Корнеевна была теперь постоянным редактором повестей Бронштейна, а также его женой. Но они успели вместе прожить всего два года: 6 августа 1937 года Матвей Петрович Бронштейн был арестован как «активный участник фашистской организации» и расстрелян 18 февраля 1938 года. (И тут нельзя не сказать о том, что в 1939 году, по горячим следам, Чуковская написала повесть «Софья Петровна» — почти единственное, наряду с ахматовским «Реквиемом», произведение в нашей литературе, рассказавшее о том, что происходило в стране, прямо по следам происходящего. Судьба этой повести — особая, и о ней поговорим ниже.)
Здесь напечатаны еще две повести Бронштейна — «Лучи икс» и «Изобретатели телеграфа».
Первая — о том, как невидимые рентгеновские лучи совершили путь в обратном направлении: не с небес на землю, а с земли на небо, но привели и к новым загадкам, ждущим своего решения.
«Изобретатели радиотелеграфа» — последняя повесть Бронштейна. Она была опубликована в журнале «Костер» в 1936 году и должна была выйти отдельной книжкой, но издательскому начальству не понравилось, что Попов работал не в гордом одиночестве. Оно не знало слов Ньютона: «Если я видел дальше других, то лишь потому, что стоял на плечах гигантов», не думало, что наука — дело коллективное. Книгу уничтожили, сохранился лишь первый вариант, напечатанный в журнале.
За повестями идет рассказ о детстве и юности Матвея Бронштейна, о его семье, о том, как и почему он стал заниматься физикой. Приведена автобиография Бронштейна, написанная 2 января 1937 года (автограф). Затем — рассказ о работе над первой повестью и автобиография Лидии Чуковской, написанная для Баварской академии наук, куда Чуковская была избрана в 1986 году).
Дальше — глава «Тридцать седьмой год».
Здесь — всё, как в повести «Софья Петровна», только там — арестованный сын и мать, плохо понимающая, что произошло, а здесь — все понимающая сама Лидия Корнеевна и ее муж-узник Матвей Бронштейн.
«Деревянное окошко на Шпалерной, куда я, согнувшись в три погибели, сказала: “Бронштейн, Матвей Петрович” и протянула деньги, — ответило мне сверху густым голосом: “Выбыл!” — и человек, чье лицо помещалось на недоступной для посетителя высоте, локтем и животом отодвинул мою руку с деньгами». (Из предисловия к книге Л. Чуковской «Записки об Анне Ахматовой».)
Как говорилось, эта книга вся, от начала до конца, построена на документах, подчас страшных. Мы видим здесь копии постановления об аресте Бронштейна, первого допроса, второго допроса, постановления об избрании меры пресечения и предъявления обвинения, обвинительного заключения, приговора и справки о расстреле. Жуткое впечатление!
Конечно, его пытались защитить. Об этом — глава «Голоса в защиту». Приводятся письма Вышинскому Лидии Чуковской, Корнея Чуковского, Самуила Маршака, научная характеристика, составленная академиками С.И. Вавиловым, Л.И. Мандельштамом, В.А. Фоком. Не помогло. Все случилось слишком быстро. (Ближайшему другу Бронштейна Льву Ландау повезло больше: когда в самом начале 1938-го его арестовали и «он сидел — избитый, со сломанным ребром до того дня, когда Сталин прогнал Ежова, к власти пришел Берия, но он, как известно, не сразу занялся террором. Вот в этот промежуток в Молотову приехал Капица и сказал, что в подвалах НКВД содержится замечательный физик. Так великий физик был спасен от расстрела». (Из дневника Лидии Чуковской).
Мы расскажем, мы еще расскажем,
Мы возьмем и эту высоту,
Перед тем, как мы в могилу ляжем,
Обо всем, что совершилось тут.
И черный труп воспоминанья
С души без боли упадет,
И самой немоты названье,
Ликуя, рот произнесет.
Лидия Чуковская, 1944
1957 год. Глава «Реабилитация».
Читаешь эту главу и постоянно встречаешь: «…за отсутствием состава преступления…» «Преступник» здесь — слово-перевертыш. Сначала им называют того, кто преступления не совершал, но обвинен, потом — наоборот, того, кто обвинял и был настоящим преступником.
Лидия Чуковская, запись в дневнике от 10 февраля 1957 года:
«Меня вызвали в ЗАГС и выдали справку о Митиной смерти. Это, по-видимому, один из первых этапов реабилитации…»
11 июня 1957 года:
«…Стыд, срам, позор. Прочитала стандартную фразу “за отсутствием состава преступления” и разревелась. Как все…»
Но разрешение ознакомиться с делом еще не было реабилитацией.
«В Главную военную прокуратуру.
Горячо поддерживаю просьбу о реабилитации Матвея Петровича Бронштейна. Его преданность делу социализма и невозможность совершения им каких бы то ни было преступных действий для меня было совершенно несомненно. В его лице советская физика потеряла одного из наиболее талантливых своих представителей, а его научно-популярные книги принадлежат к лучшим, имеющимся в мировой литературе. Я убежден, что это мнение разделяется всеми нашими физиками.
6/VII 56 Герой социалистического труда, академик Л. Ландау.»
Свои письма прислали также академики А.Ф. Иоффе, С.И. Вавилов, В.А. Фок и другие.
И, наконец, 9 мая 1957 года Военная коллегия Верховного суда СССР постановила: «Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 18 февраля 1938 года в отношении Бронштейна Матвея Петровича по вновь открывшимся обстоятельствам (курсив мой. — Э.М.) отменить и дело о нем прекратить за отсутствием состава преступления».
После поездки в КГБ для ознакомления с делом Бронштейна Лидия Корнеевна записала: «А у нынешних молодчиков раскаяния не видно…».
Из приведенных в книге документов мы узнаем и непосредственных соучастников убийства Бронштейна: это бывшие работники УНКВД Ленобласти Карпов, Лупандин, Шапиро.
«Впоследствии Шапиро был осужден, а в отношении Карпова и Лупандина вынесены определения о привлечении к уголовной ответственности.» Из заключения военной прокуратуры от 18 декабря 1956 года: «За допущенные нарушения социалистической законности в 1937–1938 гг. Карпов Г.Г заслуживал исключения из КПСС, но, учитывая давность совершенных им проступков (выделено мной. — Э.М.) и положительную работу в последующие годы, Комитет партийного контроля ограничился объявлением ему строгого выговора с занесением в учетную карточку». Помимо того, Сталин назначил его председателем Совета по делам Русской православной церкви при Совете министров СССР. В 1960 году Карпов ушел на пенсию.
Лупандин же в 1938 году принимал участие еще и в судьбе Николая Заболоцкого. Об этом, пережив лагерный срок, рассказал в «Истории моего заключения» сам Заболоцкий.
А Лидия Корнеевна? Работала. Писала, писала, писала — стихи, прозу, воспоминания, статьи, «Записки об Анне Ахматовой», дневники, прозу. И тут пора вернуться к судьбе ее первой повести «Софья Петровна», написанной, как говорилось, прямо по следам событий в 1939 году. (Горелик об этом не пишет.)
Рукопись чудом уцелела в блокадном Ленинграде. Ее сохранил друг Лидии Корнеевны — И.М. Гликин. После ХХ съезда партии, в 1962 году повесть была предложена «Новому миру» (отклонена), а затем «Советскому писателю», и вроде дело пошло на лад (я была ее незадачливым редактором): с автором заключили авансовый договор, книга была подготовлена к печати, было готово и оформление, но… В это время Хрущев громил художников-абстракционистов в Манеже и… издание книги приостановили. Правда, по суду издательство выплатило автору весь гонорар1 . Повесть вышла в Париже, затем на многих языках — английском, немецком, шведском, норвежском и др. И через 50 лет после написания — в России (У меня есть эта книга с дарственной надписью. — Э.М.).
По поводу исключения А.Д. Сахаров написал: «Среди тех, кто выступил в мою защиту, прозвучал сильный и чистый голос Лидии Чуковской. Повод для исключения Чуковской — ее статья “Гнев народа”. Статья написана в те дни, когда страницы всех советских газет клеймили меня как противника разрядки и клеветника. Ее публицистика — это продолжение русских гуманистических традиций от Герцена до Короленко. Это никогда не обвинение, всегда защита… Я преклоняюсь перед ее бесстрашной искренностью и добрым мужеством». (Из письма в Союз советских писателей 9 января 1974 года.)
В заключение хочется сказать слова благодарности составителю этой уникальной книги Геннадию Горелику, в которой он выступает на правах автора, и Дмитрию Зимину, включившему эту книгу в свои проекты. Такие книги редко выходят в наших издательствах, особенно сегодня. Кому-то она послужит источником знаний, кто-то вспомнит ее беззаветных героев с благодарностью, а кому-то она прочистит мозги.
Э. Мороз
1 Подробно см. дневники Л. Чуковской. — Новый мир. — № 6. — 2014.
|
