ТЕХНОЛОГИЯ

Об авторе | Юлия Щербинина — филолог, доктор педагогических наук, специалист по книговедению и коммуникативным дисциплинам. Лауреат премий журналов «Нева» (2014) и «Октябрь» (2015). Последняя публикация в «Знамени» — № 10 за 2017 год.

Юлия Щербинина

Выход из зоны Брока

новые способы и актуальные практики чтения

                                                                                    Умение читать поддается описанию
                                                                                     и проверке на начальной своей стадии,
                                                                                     но очень скоро у него не оказывается ни
                                                                                     дна, ни ступеней, ни правил, ни пределов…

                                                                                                                             Ролан Барт. «О чтении»

История чтения — приключенческий роман с увлекательной фабулой и яркими персонажами. Словно соревнуясь друг с другом, разные эпохи сочиняют свои сюжеты на тему чтения, воплощаемые во множестве читательских практик. Последние годы отмечены появлением обучающих методик, развивающих технологий, креативных стратегий, которые, по уверениям создателей, заметно повышают качество чтения и способствуют повышению статуса чтения в современном обществе.

Новое — значит быстрое?

В век космических скоростей скорочтение по-прежнему считается актуальным, но уже далеко не самым «продвинутым» способом оптимизации читательского процесса. Известное еще с конца позапрошлого века скорочтение сейчас преподносится иногда даже как малополезное и к тому же стрессовое, сводимое к погоне за количеством освоения печатных знаков. Среди практик, обобщенно именуемых fast read (букв. англ. — «быстрое чтение»), на пике популярности фоточтение — способ оперативной обработки текстовой информации на основе нейролингвистического программирования, развивающий способность читать со скоростью 25 тысяч слов в минуту и осваивать стандартную страницу печатного текста за одну-две секунды. Специалисты уверяют, что опытный «фоточитатель» может достичь скорости и в 60 тысяч слов с 90%-ным запоминанием прочитанного, причем достаточно просто бегло листать страницы, «фотографируя глазами» текст. При средней скорости чтения примерно 250 слов в минуту это кажется почти фантастикой.

По одной версии, изобретение этой методики принадлежит американскому ученому Паулю Шели (Paul Scheele), чье руководство под одноименным названием «PhotoReading» (1985) разошлось в 185 странах тиражом почти миллион экземпляров. Согласно другой версии, концепция фоточтения изложена десятью годами ранее Ричардом Уэлчем (Richard Welch) в работе «Ментальное фотографирование» (Mental Photography), а затем выпущена в продажу под брендовым названием «ZOX-training». При этом как теоретики, так и практикующие тренеры настаивают на принципиальной новизне методики и на закономерный вопрос, что общего у фоточтения и скорочтения, отвечают с элегантной лаконичностью: «Только слово “чтение” в названиях».

Как бы там ни было, фоточтение предполагает работу с подсознанием, развитие периферического зрения, подавление субвокализации (мысленного проговаривания текста) и регрессий (возвратных движений глаз по строке), использование ментальных карт (англ. — mind maps), приема «мягкого взгляда», прочих нейробиологических ухищрений. В книге Шели рассказываются феерические истории карьерного и личностного роста самых обыкновенных людей разных профессий, овладевших фоточтением. Так, некий адвокат за три минуты освоил триста страниц законодательной базы Министерства транспорта и на суде моментально открыл нужный параграф с информацией, необходимой для выигрыша дела, чем изумил государственного эксперта, который сам не смог найти эти сведения в течение длительного времени.

Российским психофизиологом Андреем Патрушевым разработан еще более усовершенствованный курс «Киночтение за семь дней», с помощью которого обещано освоение одной страницы всего за 0,04 секунды. Положительные отзывы прошедших обучение, правда, более сдержанны: на форумах и в блогах в основном пишут, что овладели отдельными элементами методики, повысили концентрацию внимания, структурировали восприятие, развили память, увеличили индивидуальную скорость чтения. Негативные отзывы основаны главным образом на априорном недоверии к методике либо жалобах на ухудшение самочувствия: усталость глаз, головную боль, эмоциональное истощение. Некоторые отождествляют фоточтение с аутотренингом и даже с эзотерическими практиками «расширения сознания», описывая соответствующие персональные ощущения.

В целом же чем больше изучаешь частных откликов — тем отчетливее впечатление экзотизации читательского процесса: люди ставят таймер, осваивают самогипноз, рисуют интеллект-карты, штудируют таблицы Шульца, «нарабатывают якоря для вхождения в состояние сверхвосприятия», составляют списки самовопросов, создают видеотеки «кинопрочитанных» книг… Возникает ощущение искусственности и механистичности: словно бы текст — просто некая емкость с информацией, которая извлекается при помощи специальной оптики. Бум фоточтения напоминает другое некогда популярное увлечение стереокартинками Magic Eye, на которых хаотическое переплетение цветных линий и пятен превращалось в объемное изображение при правильной фокусировке взгляда.

Еще кажется, будто больше практического результата значим внешний эффект: «Я прокиночитал 50 томов за неделю»; «“Анна Каренина” — за 17 минут 49 секунд, “Война и мир” за 32 минуты 54 секунды» — эффектно звучит? А то! Кроме того, мы ведь здраво сознаем, что ни врожденные суперспособности, ни изнурительные тренировки, ни самый крутой допинг не помогут бегуну обогнать автомобиль, движущийся на предельной скорости. Но чтение же не бег, здесь вроде как другая физиология, скрытые резервы мозга, игры подсознания, magic eye? Разум вроде как отделен от тела? Если есть мода на иллюзии, то это один из ярких примеров: иллюзия неисчерпаемости ресурсов, безграничности человеческих возможностей.

Кроме того, почти нигде не дискутируется проблема смысловых потерь при фоточтении — декларируется лишь максимальное усвоение информации. Но даже если вообразить возможность чтения 25 тысяч слов в минуту, все равно есть проблема разрыва между написанным (тем, что вложил в текст его автор) и прочитанным (тем, что извлек из текста читатель). Этот разрыв неизбежен при любом способе чтения, а фоточтение значительно увеличивает дистанцию смыслового восприятия уже только из-за сверхскорости обработки информации.

Однако положительные отклики фоточитателей прострочены красной нитью идеи «несовершенства» традиционного способа чтения — он оценивается как регрессивный, не соответствующий современным реалиям и новым человеческим потребностям. Более того, стандартные читательские навыки описываются как «стереотипы, подавляющие способности», «привычки, мешающие усвоению текстов», «убеждения, ограничивающие восприятие», «внутренние блоки, препятствующие эффективному освоению книг» и т.п. Якобы прежде люди читали не просто слишком медленно, но вообще неправильно.

При этом выявляется любопытный хронологический парадокс в сопоставлении подобных суждений с опциями букридера. При всей технологической навороченности электронная книга по способу чтения ориентирована на традицию, а не на инновацию: в ней есть touch-опции, создающие иллюзию перелистывания страниц при касании экрана; при желании можно воспроизводить иллюстрации, визуализировать развороты, делать закладки. Все эти функции задают привычный, «медленный» режим чтения. Вспомним, что аналогичным образом первопечатные книги имитировали готические рукописи и даже нередко выдавались за рукописные. Казалось бы, зачем? Чтобы повысить статус и, соответственно, стоимость экземпляров — тогдашние читатели не особо доверяли печатному станку.

Напрашивается вывод: чтение вряд ли способно к естественной эволюции — скорее лишь к искусственной трансформации. Фоточитателями подспудно движет желание не столько усовершенствовать читательскую технику, сколько овладеть необычным навыком, научиться некоему фокусу вроде телекинеза или левитации. В головном мозге человека есть особый центр Брока — участок коры, обеспечивающий организацию речи. Так вот, сама идея фоточтения как бы намекает, наводит на поиск каких-то иных — «секретных», «потаенных», «неактивированных» — мозговых центров, ответственных за чтение. И, если вдуматься, это не что иное, как вариация архетипической грезы о Сверхчеловеке.

Новейшая схоластика

Задолго до появления модного названия люди «фоточитали» разного рода прикладные тексты: рекламные объявления, агитационные плакаты и листовки, технические инструкции; с появлением мобильной связи и Интернета — СМС, блоги, посты, комменты в социальных сетях. Цель такого чтения — использование текста в качестве рабочего материала либо информационного ресурса. В исследованиях по истории и теории чтения этот способ чтения именуется прагматическим, прикладным, пользовательским, служебным¹ . Французская школа истории чтения называет подобную модель чтения схоластической и относит начало ее формирования к XII веку, когда из сакрального предмета и культового объекта книга постепенно превращалась в инструмент интеллектуального труда. Равно как и природа исторически превращалась из «храма» в «мастерскую».

В строго терминологическом плане здесь, вероятно, следует говорить даже не о чтении как таковом, а скорее о квазичтении — визуальном скроллинге, зрительном сканировании текста, формально подобном чтению, но в полной мере им не являющемся. Проблема в том, что традиционное чтение и всевозможные его подобия нынче активно, даже агрессивно конкурируют и, как верно отмечено исследователями, «образуют своеобразную диаду, выражающую особое противоречие в жизни общества, противоречие между необходимостью простого прагматически ориентированного обмена информацией и собственно духовным коммуницированием»² .

Квазичтение идеально вписывается в общую парадигму современной культуры с ее многочисленными спекуляциями и симулякрами, приобретает экспансивно-репрессивный характер, вторгаясь в сферы, изначально не предполагающие подобного обращения с текстами. Так, по большому счету, квазичтением занимаются сегодня многие литературные критики и книжные обозреватели: просматривают новые издания «по диагонали», очень бегло пролистывают, выхватывая ключевые слова и яркие детали. Затем пишут бойкие рецензии, имитирующие осмысление текста, но на поверку содержащие множество ошибок и неточностей — фактических, смысловых, оценочных³ . Квазичтение — это еще и способ редуцирования текста: роман сводится к его аннотации, интервью свертывается до блицопроса, рецензия ужимается до блерба, хвалебного отзыва на книжной обложке. Пьер Байяр назвал это «искусством рассуждать о книгах, которых вы не читали»⁴ .

Квазичтение превращает любой текст в сиюминутный и потому малозначимый. Ценность одного научного издания нивелируется скоростной обработкой массы других научных изданий. Обложка переводного романа с ярким штампиком «Впервые на русском языке!» уже через год после выпуска первого тиража вызывает у неискушенного читателя недоумение, а у искушенного раздражение. Те же чувства вызывают обложки со слоганами «Роман года!», «Главная книга сезона!», «Срочно читать: стопроцентный мастрид!». В массовом сознании книга автоматически обнуляется до неинтересной и ненужной, как только становится полиграфическим продуктом, утратившим «срок годности». Представить такое еще лет тридцать назад было невозможно. И дело тут не в изменении маркетинговых стратегий, а прежде всего в смене парадигмы чтения: квазичтение утвердилось в качестве приоритетного способа освоения текстов.

Прежде квазичтение — как прикладное, профессиональное, служебное — было нейтрально безоценочным, нынче оно не только престижно, статусно, модно, но имеет железное социальное алиби. Это следует уже из контекстных определений: «рациональное», «оптимальное», «эффективное». Действительно, а как иначе-то осилить огромную массу книг, справиться с лавинообразным потоком информации? Квазичитатель не просто «лидер чтения» и литературный модник — он опытный практик, авторитетный эксперт и потому монополист истины.

Фоточтение и киночтение отражают переход от логоцентризма (доминанта слова) к иконоцентризму (доминанта изображения). Причем текст уже не противопоставляется «картинке», но сам становится «картинкой». Школьники и студенты все чаще не переписывают конспекты пропущенных занятий, а фотографируют на смартфон. Врачи и пациенты активно обмениваются не перепечатками и даже не электронными файлами, а фотокопиями медицинских заключений. Во внутреннем обороте предприятий и учреждений все больше не ксерокопированных и даже не сканированных, а фотографических версий документов…

Если же рассматривать само название «фоточтение» в общем культурном контексте, то оно последовательно встраивается в один ряд с селфи. При традиционном чтении текст ментально опосредуется и аналитически обрабатывается, при фоточтении он механически копируется, с разной степенью точности и полноты отображаясь на глазной сетчатке. Чем ниже концентрация и мнемонические способности читателя — тем искаженнее копия. В итоге получается «снимок» даже не текста, а самого читающего — такой вот онтологический парадокс приема.

Шприц вам в глаз!

Пользуясь смартфонами, планшетами, ридерами, мы уже привыкли к электронным опциям эргономики чтения — настройкам шрифтов, размера букв, ширины полей для удобства восприятия текста. Однако сейчас есть и кое-что поинтереснее. Нынче не только развиваются физиологические способности к чтению, но и создаются компьютерные технологии его оптимизации.

Так, в 2014 году немецкие и американские специалисты представили программу «Spritz», в русскоязычной огласовке получившую название «шприцинг»: скоростное, до тысячи слов в минуту, чтение веб-страниц в редикле— специальной визуальной рамке, автоматически выводимой на дисплей. Текст предъявляется читателю по одному слову, при этом читатель словно движется по беговой дорожке тренажера: взгляд остается на месте, фиксируясь в центре строки на выделенной красным цветом одной букве в слове. При традиционном способе чтения наши глаза автоматически совершают саккады — скачкообразные микродвижения. Таким образом мозг настраивается на центровку для адекватного восприятия написанного, ищет оптимальную точку распознавания (англ. Optimal Recognition Point, ORP). На это расходуется до 80% времени в процессе чтения. При помощи выравнивания слов шприцинг отменяет саккады, автоматически задает ORP и тем самым увеличивает скорость чтения.

Шприцинг функционирует в индивидуальном режиме — в зависимости от подготовки пользователя, сложности текста и конкретных задач чтения. Слова выводятся на экран со скоростью от 40 слов в минуту, приращивать темп можно по 10 слов в минуту при помощи курсора-ползунка в нижней части экрана. Основной тезис разработчиков технологии: нет скорости высокой или низкой — есть скорость оптимальная, целесообразная. Сложность заключается в необходимости жесткой концентрации внимания: на секунду отвлекся — ожидай повтора или смиряйся с пропусками слов.

В настоящее время программа «Spritz» работает на английском, испанском, французском, немецком, корейском и русском языках. Не так давно создана российская версия под названием «Spurtz». Никоим образом не умаляя реальных достоинств — программа действительно эффективна! — обратим внимание на неявный, но значимый нюанс: превращение средства в цель. Задуманный для оптимизации работы с большими массивами информации, шприцинг превращается в элемент дигитальной моды, почти самодостаточную, герметичную практику.

Более того, нынче нивелируется и само понятие моды, замещаясь культом апгрейда. Самые модные гаджеты — последних моделей, будь то смартфон, планшет или букридер. Однако современность требует не только обновления гаджетов, но и самих способов обработки информации. Если вновь вспомнить здесь о зоне Брока, то шприцинг — стратегия на модификацию этой зоны, переустройство человеческого восприятия, «апгрейд» природной способности обрабатывать письменную речь.

Новое — значит синхронное?

Наряду со скоростным все более актуальным становится синоптическое чтение. Понятие употребляется преимущественно в двух значениях: 1) перекрестное чтение нескольких взаимосвязанных текстов; 2) одновременное чтение нескольких разных текстов. Другие синонимичные и смежные названия: нелинейное, динамическое, расширенное⁵ , киберчтение⁶ , гиперчтение.

В первом случае речь идет главным образом о подборке изданий определенной тематики, конкретных авторов или (что сейчас особо популярно) рекомендованных кем-либо — друзьями, учителями, коллегами, экспертами, книжными обозревателями. Добавим к этому преобладающий сейчас кластерный подход к формированию читательских предпочтений: составление всевозможных книжных списков, топов, рейтингов («10 главных книг столетия», «Лучшие книги о подростках», «Сотня книг, которые надо прочитать, пока их не экранизировали»); виш-листов («Хочу в подарок на день рождения…», «Хочу прочитать до свадьбы…»); так называемых контрастных библио-обзоров — подборок изданий, разных по тематике, жанру, адресации, условно именуемых драйв-книга, релакс-книга, элит-книга, статус-книга, книга-шок, книга-сенсация, книга-откровение, фаворит-книга и т.п. Каталогизация и ранжирование, с одной стороны, позволяют хотя бы частично упорядочить книжный поток, но с другой — формализуют процесс чтения, сводят его к механической переработке текстов.

Второй случай представляет собой попытку синхронизации процесса чтения, совмещения двух и более потоков текстовосприятия at one look (англ. — «охватывая одним взглядом»), en regard (фр. — «параллельно»). Полиграфически это может быть обеспечено параллельной печатью — размещением двух и более текстов на одной странице. Чаще всего так верстаются двуязычные и комментированные издания. В исследованиях церковной книжности чтение таких текстов определяется как дискрепантное (англ. discrepant — «несоответствующий») — то есть неупорядоченное, разорванное, противопоставляемое чтению сукцессивному (англ. successive — «последующий») — последовательному, плавному, непрерывному⁷ .

Первый исторический шаг к синоптическому чтению фактически был сделан во II–IV веках с переходом от свитка со сплошным, «аналоговым» текстом к кодексу с дискретной структурой. В позднем Средневековье такая синоптическая модель чтения воплотилась в «книжном колесе» — механически вращающемся приспособлении с рядом полок, которое позволяло одновременно работать с несколькими раскрытыми в нужных местах книгами. Движущиеся полки «книжного колеса», по сути, были древнейшим прообразом компьютерных окон, позволяющих работать параллельно с двумя и более файлами.

О синоптическом чтении отчасти можно говорить и в случае работы с несколькими веб-страницами. Но, возможно, предельного, эталонного воплощения синоптическое чтение достигает при интернет-серфинге — произвольном бесцельном перемещении в виртуальном пространстве, выхватывании взглядом одновременно нескольких разнородных текстов. Здесь синоптичность приобретает принудительно-вынужденный характер: способ чтения задается самим форматом Интернета как гигантским гипертекстом (разветвленной сетью электронных ссылок) и метатекстом (каждый отдельный текст — часть какого-то другого текста, элемент второго порядка). И чем дальше, чем заметнее Интернет форматируется под синоптическое чтение: его новейший — не универсальный, а уже персональный — формат Semantic Web (SW, Web 3.0) фильтрует и поставляет информацию в соответствии с поисковыми запросами пользователя. Художественное описание персонального Интернета и прогноз его влияния на поведение человека убедительно представлены в романе Алексея Иванова «Комьюнити» (2012).

На синоптическое чтение ориентированы также букридеры последнего поколения, имеющие функции вставки в текст аудио- и видеофрагментов, трехмерных объектов, интерактивных модулей, различных веб-приложений. Такие книги получили обобщенное название enhanced (e)books — книги с расширенным контентом, мультимедийные книги, книги-программы, флешбуки, книгиmulti-touch. В таком формате выпускаются отнюдь не только развлекательные материалы и учебно-справочные пособия — широко известна, например, разошедшаяся уже более чем в пятидесяти странах multi-touch⁸  книга для iPad «Вход Господень в Иерусалим. Богослужебные указания для священнослужителей». При этом весьма символично и показательно, что enhanced book дословно означает «улучшенная», «усовершенствованная» книга. В подтексте подразумевается, что уже не только бумажная книга, но и стандартная электронная книга (цифровая версия бумажной) воспринимается как несовершенная, нуждающаяся в расширении функционала, новом интерфейсе, дополнительных опциях.

Среди собственно текстовых форматов на режим синоптического чтения явно ориентирован лонгрид (англ. long read — букв. «долгое чтение») — популярный интернет-формат журналистских материалов (Long-form journalism), для которого характерно дробление объемного текста на блоки-фрагменты различными мультимедийными элементами: видеороликами, фотоматериалами, инфографикой, скрайбингом (иллюстративными зарисовками), «облаками» ключевых слов. Фотографии часто размещаются как вставной электронный альбом, который можно пролистывать горизонтально, тогда как основной текст статьи читается по вертикали. Пионером среди лонгридов считается проект «Snow Fall» (2012) газеты «Нью-Йорк Таймс»; первый российский лонгрид — материал о перевале Дятлова на интернет-портале «Loo.ch».

Держат руку на пульсе времени и производители печатных книг. Среди российских издателей здесь лидирует «Лабиринт-Пресс», выпускающая серии «Книга + эпоха» (художественные произведения) и «Хронограф» (научно-популярные исторические издания), в которых основные тексты дополнены попутными пояснительными комментариями, справочными материалами, интерактивными элементами в виде раскладных вставок, вклеенных кармашков, объемных картонных конструкций. Причем акцент здесь делается отнюдь не только на завлекательную форму — встречаются и прелюбопытнейшие находки, исторические редкости: например, в книгу «В грозную пору» вошла не переиздававшаяся с 1858 года карта Бородинского сражения, а в книгу «Бородинская битва» — фактически первая публикация письма атамана Платова главнокомандующему Кутузову.

Наряду с отдельными артефактами, все более заметны общие тенденции современного книжного дизайна и моды в типографике, отражающие ориентацию на синоптическое чтение. Например, верстка, имитирующая веб-сайт: так называемый «швейцарский абзац» — с отбивкой вместо абзацного отступа, «флаговый набор» — с четкой вертикалью левого края колонки и «рваным» правым. Вместо сплошного, монолитного текста с привычными красными строками, вырастает кирпичная кладка из текстовых блоков.

Вообще дискурс печатной книги, отражая архитектуру нашего мышления, имеет давнюю традицию метафорического параллелизма со строительством, зодчеством: титул — «вход», «портал»; оглавление — «каркас», «арматура»; номера страниц — «этажи», «лестничные пролеты»; иллюстрации — «окна», «витражи» и т.п. Современность заставляет говорить уже и об архитектуре чтения — особом выстраивании и воспроизведении единиц письменной речи, разнообразных структурах-конфигурациях текстовых блоков.

Здесь обнажаются два онтологических парадокса. Первый: чем более бесплотной, нематериальной становится книга в ее разнообразных электронных воплощениях — тем более осязаемым, «вещным» становится процесс чтения. Второй: синоптическое чтение, изначально ориентированное на упорядочение, системность, вырождается в беспорядочное, хаотическое. На поверку оказывается: текст как объект может быть нелинейным, но чтение как набор ментальных операций онтологически линейно.

Те же исследователи древней книжности отмечают невозможность настоящего, полноценного синоптического чтения на практике. Не получается охватить единым взглядом тексты на двух половинах страницы, даже если использовать вспомогательные средства — линейку, закладку, палец в качестве ориентира. И выходит: синоптический подход — попытка дробления, «размножения» зоны Брока, но это все равно что попытаться вживить человеку третий глаз, а еще лучше — четыре, пять, как можно больше… Получается, что традиционное чтение обладает свойствами эталона, который невозможно принципиально усовершенствовать?

Чем бы дитя ни тешилось…

Если взглянуть на новейшие методики обучения чтению детей, то и здесь мы увидим все ту же установку на использование неких технологических ухищрений, только с поправкой на возраст. Словно бы не только начинающий читатель, но уже и само чтение нуждается в наставничестве, «попечении».

Так, в Европе и США большую популярность завоевал сторисек (англ. storysack — букв. «мешок историй») — дидактический комплект сопутствующих чтению и взаимодополняющих его материалов. В красивый тканевый мешочек помещается красочная детская книга, которую должен читать вслух взрослый ребенку, а еще — аудиоверсия книги, научно-популярное издание по той же теме, разнообразные игрушки, перчаточные куклы, театральные костюмы, видеоматериалы, тематические предметы (связанные с содержанием книги), предметы быта и другие реквизиты для лучшего понимания основного текста. Идею соединить чтение с дидактической беседой, развивающей игрой и театром книги придумал в 1994 году авторитетный британский ученый-филолог Нейл Гриффитс (Neil Griffiths), в последние годы она внедряется и в России. В Великобритании сторисек приобрел статус национального проекта: «мешки историй» выпускаются в промышленных масштабах, продаются в магазинах и выдаются библиотеками на абонементе, организуются обучающие курсы для взрослых, работают особые школы для детей. У нас сторисеки пока не имеют массового производства и комплектуются творческими родителями, работниками развивающих центров и библиотекарями-энтузиастами.

По мнению Гриффитса, «громкое чтение — театральное представление, которому можно научиться». И этот тезис, и проект в целом ничуть не вызывают сомнений, смущает разве лишь то, что книга сама по себе — без аксессуаров и антуража — уже как бы не столь интересна ребенку, а чтение без дидактических шпаргалок уже не так доступно взрослому. Нынче общение с книгой нуждается в дополнительных обоснованиях и мотивациях. Сторисек можно образно уподобить стимуляции зоны Брока особыми «гормонами чтения». Практика действительно эффективная, состояние самой зоны внушает некоторые опасения…

Другая популярная практика (за неимением специального термина назовем ее условно зоочтением) соединяет педагогику с канистерапией и фелинотерапией — лечением с помощью собак и кошек. Дети приходят в приюты для животных или в специально оборудованные помещения библиотек и упражняются в чтении книг шарикам и муркам. По мнению американских специалистов, создателей методики, зоочтение устраняет психологические зажимы, повышает мотивацию и стрессоустойчивость, закрепляют привычку к чтению.

Один из первых экспериментов подобного рода — «Программа чтения друзей из приюта» (Shelter Buddies Reading Program) — предпринят Обществом гуманности штата Миссури. Правда, внимание здесь больше уделяется зверятам, чем ребятам: голосовой контакт в комфортной обстановке готовит ранее брошенных и испытавших стресс собак к жизни в домашних условиях. Одновременно дети и подростки учатся сопереживанию, пониманию поведения животных, преодолению барьеров общения. В штате Пенсильвания службой спасения животных разработана специальная методика чтения детей кошкам «Приятели по книжкам». Методика охватывает школьников с первого по восьмой класс и опирается на этологические исследования ученых университета Тафтса, то есть имеет не только эмпирическое, но и научное обоснование.

Инициативу американцев подхватили финны: в библиотеке города Маанинка служит специальная собака, которая ежедневно слушает, как читают малыши. Существует даже услуга почасового заказа «книжной собаки». Зарубежный опыт зоочтения переняла московская Центральная городская детская библиотека имени А.П. Гайдара, где организована студия «Сказки для собак». Ребятишки читают вслух дворняжке Эсте, облаченной в рабочую форму: синий галстучек с надписью «Собака-терапевт».

Не подвергая, опять же, сомнению целесообразность и эффективность зоочтения, зададимся непраздным вопросом: почему данная методика возникает именно сейчас, неужели никому не приходила эта идея если не два века, то хотя бы полвека назад? По мнению современных психологов, дошкольникам и младшим школьникам проще овладеть техникой чтения, упражняясь перед безмолвным слушателем, который не комментирует и не критикует. Но так это еще Лев Толстой описал в «Рассказах для маленьких детей»: «Таня знала буквы. Она взяла книгу и куклу и дала книгу кукле, будто школа. — Учи, кукла, буквы! Это — А. Это — Б. Бе. Смотри, помни!» Но в эпоху Толстого никто не читал куклам всерьез.

В этой связи вспомним также довольно популярный сюжет живописи XIX столетия — малышка читает песику, — воплощенный на картинах Брайтона Ривьера «Непослушный парень, или Обязательное образование», Альберта Эдельфельда «Добрые друзья», Чарльза Бертона Барбера «Два инвалида», «Читатели» и др. Для художников это не более чем умилительная камерная сценка. Прежде зоочтение сочли бы в лучшем случае эксцентричной придумкой, в худшем — глупой затеей, и ведь ничего — как-то же обучали детей читать.

Среди развивающих и коррекционных методик не менее эффектно смотрится рэп-чтение — набирающий популярность набор тренировочных упражнений для отработки техники чтения и выразительности словесной подачи. Один из ярких и памятных отечественных проектов — «#Читай_Чётко», организованный в 2016 году Детской социальной киностудией: цикл мастер-классов и открытых лекций, нацеленный на популяризацию чтения среди подростков, к участию в котором привлекались известные прозаики, поэты, актеры, музыканты. На занятиях звучали стихи в рэп-аранжировке, пересказы классических романов в стиле хип-хоп, демонстрировались тематические видеоэскизы. Итогом работы стал клип о любви к чтению в духе социальной рекламы.

Рэп-чтение существует и как разновидность мелочтения — чтения под музыку для коррекции логопедических проблем, заикания и пр. А Центр интеллектуальных технологий Ивана Полонейчика предлагает рэп-методику уже и для работы с учебными текстами: «…Допустим, вы читаете учебник. А попробуйте прочесть его в стиле рэп. Но сначала попробуйте постукивать по четыре удара, делая акцент на первом ударе. Войдите в ритм. Ни в коем случае не сдерживайте какие-то телесные порывы, хочется постукивать ногой — постукивайте, хочется покачивать головой — покачивайте. Теперь начинайте читать (учить стихи, повторять материал и т.д.), не прекращая постукивать…»⁹ .

Словом, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы все-таки читать выучилось, а затем сдало ЕГЭ.

Освобождение тени

Давно уже общепризнана предложенная американским литературоведом Луизой Розенблатт (Louise Rosenblatt) классификация двух способов чтения: чтение для сбора информации (Efferent Reading) и чтение-проживание, чтение со вкусом (Aesthetic Reading). Помимо скорости и объема, современных людей пока еще заботит эстетическое наслаждение, удовольствие от чтения. Такое чтение можно еще определить как гедонистическое, досуговое, а отношение читателя с текстом не как профессиональное или партнерское, а как дружеское или даже любовное. Понятно, что в данном случае речь идет преимущественно о художественной литературе.

В последнее время обеспокоенное своей читательской фригидностью человечество пустилось на поиски новых способов общения с книгами. К чему это привело? По меткому замечанию французского культуролога Мишеля де Серто, читатель «отделяется от книг, по отношению к которым недавно казался не более чем тенью. И вот тень освобождается, обретает собственное лицо, получает независимость»¹⁰ .

Пожалуй, наиболее заметная тенденция последних лет — рост популярности чтения вслух. Есть специально учрежденный Всемирный день чтения вслух (англ. — World Read Aloud Day) — первая среда марта. Современный читатель словно бы пытается вернуть себе древнейший статус: в античности чтение было не только преимущественно устным, но почти отождествлявшим текст и чтеца. Но если в античности подразумевалось, что человек становится «звучащим словом», книга «забирает себе» голос декламатора, то в современности все наоборот: человек «присваивает себе» голос книги, превращает ее в инструмент самовыражения.

Большинство практик «громкого» чтения декларируют либо развитие традиции публичных декламаций, либо возрождение традиции семейного, кружкового, салонного чтения. На поверку же здесь доминируют два подхода — чтение «продолжительное» и чтение «состязательное». В первом случае оно отливается в форматы литературного марафонаи нон-стоп чтения. Так, на фестивале «Платонов-фест» в Воронеже непрерывно по очереди читали фрагменты платоновских произведений. В Томске с полудня до восьми вечера в Научной библиотеке университета без остановки читали «Понедельник начинается в субботу» Стругацких. В сорока двух российских городах прошел масштабный флешмоб по чтению вслух «Читает весь город, читает вся страна», объединивший более 1200 любителей чтения, которые пришли в книжные магазины, чтобы почитать вслух любимые книги. На сайте «Папмамбук» реализуется проект «Папмамбук читает вслух» — видеоролики с записью чтения родителями детям. И это лишь несколько репрезентативных примеров.

Состязательное чтение воплощается в получивших уже официальный статус литературных чемпионатах и менее регламентированных читательских соревнованиях. Эти практики пришли в Россию из Америки через Европу, в США они реализуются с 1970-х годов, у нас — последние 5–7 лет. Пример локального проекта — «Книга читательских рекордов» в Миассе, а самый известный российский чемпионат по чтению вслух «Открой рот» проводится с 2011 года и к настоящему времени объединяет 111 городов. Публичными площадками становятся клубы, кафе, библиотеки и открытые пространства — улицы, площади, пляжи и даже крыши. Тексты вынимаются наугад участниками из закрытых конвертов и группируются организаторами по жанрам, темам, историческим периодам, ключевым словам, фамилиям авторов на определенную букву и т.п. Оценки выставляются по шестибалльной шкале. Критериев оценки всего два — техника чтения и артистизм.

Несмотря на строгий регламент и детально расписанный порядок проведения соревнования, его инициатор — книготорговец из Новосибирска Михаил Фаустов — подчеркивает, что чемпионат «задумывался как вечеринка, а не как серьезное мероприятие. То есть несерьезность изначально была во всем: начиная от манеры ведения и заканчивая подбором книг, все подчинено одной цели — сделать людям весело»¹¹ . Однако в публичном дискурсе, газетных публикациях оно часто фигурирует как стратегия «пропаганды чтения», «продвижения чтения», «поддержки чтения». А это уже передергивание смысла, смещение целевой установки с культурной на популистскую. Не так ли?

«Открой рот» отчасти напоминает не менее известный «Тотальный диктант». И цель «Тотального диктанта» не повышение грамотности населения, а подтверждение авторитета Нормы, правильной письменной речи. Аналогично и «Открой рот», как представляется, направлен не на продвижение чтения, а на признание статуса звучащего художественного слова. Основная цель чемпионата не пропагандистская, а эстетическая.

Вряд ли стоит рассматривать в качестве способа «поддержки» и «продвижения» и не менее популярные нынче ролевое чтение и саунд-чтение. Один из самых ярких и удачных российских проектов ролевого чтения — «Всем. Читать. Вслух» и перфоманс-читка-соревнование «Читаем по ролям», организованные в «Охте Lab» — культурно-образовательном пространстве петербургского торгового центра «Охта Молл». Всем желающим предлагается собираться в определенное время и декламировать вслух извлекаемые наугад поэтические и прозаические тексты, вживаясь в самые разные, подчас весьма экзотические роли: кондуктор в час пик, усталый детский врач, болтливый таксист, красивая блондинка, которой жмут туфли… Та же «Охта Lab» практикует и саунд-чтение: на экран или просто на стену проецируются тексты произведений, собравшиеся на мероприятие по очереди читают вслух эти тексты под аккомпанемент пианиста, создающего своеобразный саундтрек для каждого литературного фрагмента. Получается своеобразный синтез театра, книги, актерского тренинга, антистрессовой практики, курсов ораторского мастерства.

Публичное чтение вслух во всех описанных практиках увлекательно, зрелищно, эффектно. В лучших образцах — виртуозно, в рядовых случаях — просто старательно, но и это уже немало. Однако аудитория подобных мероприятий собирается преимущественно для того, чтобы послушать чтеца, а не собственно текст. Содержание произведения здесь вторично, главное — образ декламатора: его манеры, артистичность, речевая техника, умение импровизировать. Вспоминается герой романа Жан-Поля Дидьелорана «Утренний чтец», в котором пассажиры парижской подземки и обитатели дома престарелых готовы были с одинаковым интересом слушать все подряд: отрывки из остросюжетных романов (в том числе откровенно графоманских), фрагменты технических инструкций, извлечения из персональных дневников.

В соревновательных практиках чтения есть все — социальная интеграция, групповая солидарность, творческий потенциал, полет фантазии. Все, кроме собственно… чтения. Симуляция вместо стимуляции. Чтецы вместо читателей. Книголюбы вместо книгочеев. Здесь зона Брока превращается в игровое поле, читательские способности становятся объектами жонгляжа, клоунады, дрессуры и прочих цирковых номеров.

Однако если все действительно так мерцающе двойственно и неоднозначно, уместен вопрос героя романа «Пейзаж, нарисованный чаем» Милорада Павича: «Зачем вводить какие-то новые способы чтения книг вместо одного-единственного, который, как жизнь, ведет нас от начала к концу, от рождения к смерти?». И правда, зачем? На самом деле, далее пишет Павич, «ответ прост: затем, что любой новый способ чтения книги, идущий наперекор течению времени, которое влечет нас к смерти, есть бесплодная, но достойная попытка человека воспротивиться своей неумолимой судьбе если не в реальности, то хотя бы в литературе».

1 См., например: Стефановская Н.А. Экзистенциально-коммуникативные основы чтения: теория, методология и методика социологического исследования: Дис. … докт. социол. наук. Тамбов, 2009; Гудова М.Ю. Чтение в эпоху постграмотности: культурологический анализ: Дис. … докт. культурологии. Екатеринбург, 2015.

2 Стефановская Н.А. Указ. соч. Режим доступа: http://www.dissercat.com/content/ekzistentsialno-kommunikativnye-osnovy-chteniya-teoriya-metodologiya-i-metodika-sotsiologich

3 С конкретными примерами можно ознакомиться в ст.: Щербинина Ю. Нимбы псевдонимов // Знамя. 2013. № 1. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/znamia/2013/1/s10.html

4 Байяр П. Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали / Пер. с фр. А. Поповой. М.: Текст, 2016.

5 Предложено Николаем Медведевым, автором блога «Технологии чтения» (http://tehread.ru/) и практического руководства «Как читать, чтобы все понимать: Подходы к чтению» (2013).

6 См., например: Кащук С.М. Стратегия интеграции мультимедиа технологий в систему языкового образования (на примере обучения французскому языку): Дис. … докт. пед. наук. М., 2014.

7 Верещагин Е.М. Церковнославянская книжность на Руси: лингвотекстологические разыскания. М.: Directmedia, 2014. С. 58.

8 Multi-touch (англ. букв. — «множественное касание»), мультитач — функция электронных сенсорных систем, позволяющая им одновременно определять координаты нескольких точек касания.

9  Полонейчик И. Рэп как метод развития и запоминания // Сайт центра интеллектуальных технологий. 2011. 10 марта. Режим доступа: http://pobeda.info/node/64

10 Certeau M. de. La lecture absolue. Theorie et pratique des mystiques chretiens: XVIe — XVIIe siècles // Problemes actuels de la lecture. Paris: Clancier-Guenaud, 1982. P. 66–67.

11 Цит. по: Левитина Л. Как научить Россию читать с выражением // The Village: интернет-издание. 2013. 29 июля. Режим доступа: http://www.the-village.ru/village/city/regions/127731-otkroy-rot