НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Проклятые 2000-е

Виктор Пелевин. Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами. — М.: Эксмо, 2016.

Сложно представить себе человека, способного увязать трейдеров, масонов, ватников, чекистов, геев, путешествия во времени, чертей-феминисток, дендрофилов в одном произведении слаженным сюжетом, при этом неизменно сохранив актуальность событий для реального времени нашей любимой страны... Пелевин именно таков.

Свой новый роман он разделил на четыре части. Четыре повести, связанные едиными героями, Капустиным и господами Можайскими, и местом действия — просторами нашей России. В каждой из частей и серьезность, и юмор, и историзм, и актуальность, и буддизм, и постмодернизм — все на месте.

Итак, перед нами типичная панорама пелевинского художественного мира, одна из граней которого непременно — сатирический листок на злобу дня: размашистые карикатуры на российский кондовый консерватизм, на ватников и западников, на гэбэшников и пиндосо-масонов.

Описанию шестеренок рекламного бизнеса, представленному в «Generation “П”», наследует здесь погружение в финансовый мир. В первой части авторского опуса, в «производственной повести» «Золотой Жук», мы попадаем на фондовый рынок. И знакомство с проблемами, реальными и надуманными, одного из членов поколения Можайских — Кримпая Можайского. Здесь невозможно не вспомнить объяснение героем самому себе его имени и предназначения, вызывающее у читателя смешанные чувства жалости и презрения к герою: «...тетка сказала, что мое имя — индийское и означает “герой”. Но уже в шестом классе одноклассники с хохотом объяснили мне мой настоящий смысл. Creampie — то есть “кремовый (или сливочный) пирог” — это особый жанр порно”.

Побрызгав на себя модным одеколоном, Кримпай Можайский — любитель симпатичных мальчиков — отправится к праотцам, после чего, узнав в черной праотцовой пустоте нечто интересное о своем чешуеногом боге, возлюбит вместо мальчиков русские березки. В самом физиологическом из всех возможных вариантов.

Позже главный герой сей повести, «крайний» из Можайских, начинает писать статьи, работая одновременно на «англосаксов» и «вату»; мысли по этому поводу и предлагаются читательскому вниманию.

Вторая часть романа с подзаголовком «Космическая драма» представлена в виде повести о хитроумном плане чекистов, которая написана от лица русского дворянина XIX века Маркиана Можайского. Здесь есть шутливая попытка воссоздать язык того времени и обыграть некоторые различия в русском языке двухсотлетней давности и современном.

Сама повесть весьма занимательна и забавна. Ее герой Маркиан Можайский, допившийся до чертей, едва не становится пионером русского космизма. Он становится носителем мудрого знания, почему настолько необходимо, чтобы любое новаторское изобретение появлялось перво-наперво у нас, а не в Америке, а также постигает тайную суть феминизма и узнает, что Бог — это золотая рыбка.

Эпизод «Храмлаг» не имеет большого значения для развития сюжета, но ценен как любопытное лирическое отступление. Сюжетно и жанрово отличаясь от остальных частей книги, отступление это определяется автором как «исторический очерк» и до боли напоминает самые ранние рассказы Пелевина.

Мафусаил Можайский, представитель семьи, презентующий в «историческом очерке» XX век, присылает в НКВД отчеты из дальней единицы ГУЛАГа Храмлагеря на Новой Земле, а позже становится живой книгой, открывающей тайны Вселенной, да еще и за­кладывает основу блатного карго-культа воров в законе, несущего в себе черты гораздо более глубокого знания.

Псевдонаучное исследование жизни масонов в северном лагере, а также их влияния на язык и культуру криминальных элементов сделано от лица псевдоученого по фамилии Голгофский. Автор статьи, мечтами скучной, в результате размышлений и измышлений приходит к неожиданно веселым результатам в третьей части «Лампы Мафусаила...».

Наконец в заключающем книгу «оперативном этюде» под названием «Подвиг Капустина» читателю становится понятно, что главным героем книги с самого начала являлся генерал ФСБ Федор Михайлович Капустин, который занимается привычными для чекиста делами: промывает мозги населению и защищает свою власть любой ценой. Но врагов у генерала немного, вот только те, что есть, — весьма могущественные и не совсем люди. С одним из них Капустин якобы пытается заключить мир, только кто же поверит чекисту? В книге гэбэшники колоратурно матерятся.

Пелевин — мастер портретирования действительности, дадим ему такой средневековый статус. И хотя в его новом романе мы опять убеждаемся, что современные мировые и российские реалии объясняются только мистикой да галлюциногенами, «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами» — весьма демократичное и острое по мысли произведение.

Роман этот, сотканный из повестей, изрыт воздушно-смысловыми ямами, из которых раз за разом выбираешься только благодаря вовремя приходящим на помощь наставникам. Поэтому внешний сюжет, сага о трех поколениях некой семьи, — не что иное, как издевательство над соцзаказом, пародирование всех сразу претендентов на «Большую книгу».

На самом деле этот роман — очерк последних лет нашей действительности, в репортажных набросках излагающий судьбы рядовых жителей капиталистической Родины. И боюсь я, что именно по книгам Пелевина грядущие поколения российских читателей будут изучать историю: по «Generation “П”» — лихие 90-е, По «Лампе Мафусаила...» — проклятые 2000-е. С 90-х Пелевин мало, почти неуловимо, но изменился. Как? Стал ближе каждому читателю.

Руслан Гавальда