НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Вневременность детства

Георгий Балл. Солнечные прятки. Ї М.: Махаон, Азбука-Аттикус, 2015.

Для Георгия Балла быть ребенком — значит сочетать детскую непосредственность и взрослую сознательность. Чем бы ни были заняты маленькие герои — сторожили шлагбаум («Ветерок»), кормили теленка («Аленкины дорожки»), ловили рыбу («Толюн уходит из дома»), красили радугу («Разноцветный мост»), — в их словах, поступках и решениях чувствуется необратимое влияние на весь окружающий мир: «Поздно вечером Вася принял решение: он возьмет с собой Мурика и переедет к дяде Игорю на хутор» («Ветерок»). Персонажи не сомневаются в своих силах, серьезности совершаемых ими действий. Георгий Балл именно потому прекрасный детский писатель, что с должным уважением относится к детской индивидуальности.

Детство у Георгия Балла — самодостаточное явление, которому нельзя дать определение лишь возраста. Это сакральное пространство, пребывающее вне времени: одновременно тогда, сейчас и после. Писательскую технику можно охарактеризовать как мозаичный круговорот воспоминаний, будто рассказчик фрагментарно «припоминает», выстраивает рассказ из неопределенного времени; а вместе с ним так же существуют персонажи. Память Старого Башмака по-прустовски синтезируется с настоящим, выходит из сна (сна ли?) и неожиданно для читателя поглощает мир, в котором происходит действие сказки. Городок Жур-Жур дается с причудливой точки зрения: рассказчик, сохранивший детское видение мира, обладает сложностью взрослого человека. Тем причудливее она действует, если жители городка — дети, взрослые, животные и анимизированные предметы: игрушки, механизмы... Фантазийные элементы чередуются с бытовым описанием — что не вызывает дискомфорта. Персонажи Балла обладают фольклорным, мифологизированным сознанием.

В текстах постоянно возникают характеристики, сцепленные с временем: «Прошло несколько эпох, а может быть, дней и ночей»; «Над тобой, Старый Башмак, века и века. Покорись. Тебе не одолеть время. Не найти брата». Мотив времени — один из основополагающих у Балла. Маленький Леша из «Разноцветного моста» способен силой мысли играть с реальностью. И это не просто детское воображение, но сила, демонстрирующая власть над действительностью: природа и родители вовлечены в приключения Леши и его верного лисенка Ладика. Мальчик может «перезагружать» мир, возвращать его в некое «изначальное» время, произнося заветное: «Что было бы, если бы…». Герои писателя на бытийном уровне наделены умением останавливать мгновение, их жизнь состоит из тысячи мелочей, каждая из которых вмещает все серые будни непонимающих взрослых. Такого выразительного масштаба Балл достигает на очень небольшом пространстве рассказов.

Произведения советского периода автора не должны вызывать сомнений у взрослого, выбирающего литературу для ребенка. Последние два десятка лет своей жизни Георгий Балл писал смелее и экспериментальнее, однако оставался продолжателем совет­ской эстетики. «Старый Башмак», например, стилистически ориентирован на лучшие образцы творчества Гайдара, но вместе с тем текст эксцентричный, манера повествования и языковые фигуры могут быть сложны для широкой публики. Однако, если убрать литературные «красивости и сложности», то «Приключения Старого Башмака, рассказанные им самим» остаются разноплановой сказкой, которая интересна и ребенку, и взрослому. Взрослых в наследии Георгия Балла в первую очередь заинтересует интертекстуальность сюжетов, обыгрывающих известные истории и стилистические отсылки.

Георгий Балл никогда не зацикливается на возрасте своей аудитории, поэтому его произведения полны аллюзий к известным мотивам культуры: заключительный ли это диалог «Аленкиных дорожек», где Алена и Енька разыгрывают сцену, достойную «Каса­бланки», «Сказки городка Жур-Жур», что столь походит на Цветочный город Носова, или поход детей на помощь Старому Башмаку, вбирающий все четыре сюжета, выделенных Борхесом¹. «Смотри, какие люди сидят за военным столом — дети борьбы и победы. Пьер Жиль де Жен, Джон Буль, Отто Валлах, Мария Склодовская-Кюри, Адольф фон Байер…» — очевидно, что комическая отсылка обращена ко взрослому читателю. «— Как тебя зовут, прелестное дитя? Ты, возможно, тоже немножко Смерть? Ты ведь тоже очень красивая», — в своей безмятежной непосредственности, сопряженной с эсхатологическим подтекстом, фраза украсила бы любую сказку Оскара Уайльда, чьи сборники «Счастливый принц» и «Гранатовый домик» нельзя считать исключительно «детской литературой».

Сборник состоит из трех произведений: «Сказки городка Жур-Жур», «Разноцветный мост» и стоящие на обложке «Солнечные прятки». Первые два представляют собой череду сказочных историй, объединенных местом действия (городок Жур-Жур) и главным героем (Леша). В целом они самодостаточны, их размер и сюжетная наполненность идеально подходят для того, чтобы почитать пару глав ребенку перед сном. «Солнечные прятки» же крепко сцеплены фабулой — это целое приключение, в котором мальчик Лека и сказочный почтальон Тонтоныч пускаются в бега за конвертом со сном. В нем — непоседливые лягушата, призванные помочь девочке Клане увидеть счастливый сон и побороть болезнь. Экспозиции и развязки соотнесены с повествованием: «Сказки городка Жур-Жур» и «Солнечные прятки» возникают из сложившейся истории, словно начинаешь читать летопись из середины; их концовки позволяют ребенку дофантазировать, создав свой рассказ о полюбившихся героях. «Солнечные прятки» же полностью законченное произведение.

«Сказки городка Жур-Жур» — это несколько самобытных историй, поведанных странным рассказчиком. Морфология городка крайне разветвлена, его пространство вмещает в себя элементы и бытовой, и волшебной, и анималистической сказок. В «Разноцветном мосте» не существует предела фантазиям и приключениям, которые выдумывают мальчик и его верный спутник лисенок. Леке же предстоит пройти под чутким руководством волшебного наставника обряд инициации, находя ответы на волнующие любого ребенка вопросы: «Что такое хорошо и что такое плохо?», «Чем пахнут ремесла?», «Из чего только сделаны мальчики?», «Из чего только сделаны девочки?», и обрести не только новое понимание мира, но и верного друга.

Для Георгия Балла очень важен образ спутника ребенка, волшебного существа, которому, может, не всегда достает уверенности, но которому уж точно не занимать храбрости. Сказки Балла насыщены персонажами порой причудливыми (конь Гнедок из «Городка Жур-Жур», который захотел стать машиной, приобретя колеса, чтобы быть полезным для окружающих; большие и маленькие ножницы, собранно, в едином порыве вырезающие сны для всех детей на планете, реагируя на желания и страхи каждого ребенка), но всегда интересными и живыми, как в лучших произведениях Грэма, Кэрролла или Успенского. Во всем сборнике «Солнечные прятки» люди чаще всего лишены каких-либо магических свойств, являясь скорее олицетворением «взрослой жизни» без волшебства. Даже старичок Тонтоныч, обладающий способностью с юношеской легкостью летать, как Питер Пэн, все же изображен обыденно. Зато животные и предметы существуют наравне с детской фантазией и являются не только активными участниками игры, но и самостоятельными созданиями.

Язык сказок — легкий и гибкий, с большим количеством узнаваемых жанровых конструкций. В нем много звуков, стихов, цветов, запахов и музыки — всего того, что так безошибочно отображает детский восторг. Георгий Балл умеет словом завлечь ребенка и не наскучить взрослому. В его фантазии веришь, потому что поданы они в близкой фольклору форме — присказки, песенки и стишки создают атмосферу праздничного действа.

Алексей Новиков

1  В новелле «Четыре цикла» Борхес утверждает, что все сюжеты сводятся к четырем вариантам: о штурме и обороне укрепленного города (Троя), о долгом возвращении (Одиссей), о поиске (Ясон) и о самоубийстве бога (Один, Аттис).