Тайна именования. Словарь фирмонимов — новейших названий предприятий Вятского края в конце ХХ века. Коршунков В. А., вступ. статья, Николаева Т. К., составление и послесловие. Клуб “Вятские книголюбы” им. Е. Д. Петряева. Киров-на-Вятке, 1998, — 72 с.
До чего славную книжку придумали и выпустили вятские филологи! Кажется, такой еще не было, хотя исследования новейшей городской ономастики, рожденной бурным ростом числа коммерческих предприятий, и проводятся.
Более трех тысяч названий приведено в Словаре. И чисто местных, с вятским, так сказать, оканьем, и заполонивших страну Глорий и Прайдов. Предпринята попытка классификации и анализа тенденций процесса возникновения названий в статье Владимира Коршункова, написанной живо и просто. Он напоминает и о старых традициях именования предприятий по владельцу, и советской — канцтовары—фрукты—овощи-молоко, да общепитовские Ромашки и Лакомки. В современности наблюдается, скажем, “ориентация на внешние формы деловой культуры дореволюционной России, что очевиднее всего проявляется в добавлении твердого знака”. И, добавлю, сочетается с незнанием старой орфографии, нелепым проставлением ь или i. Также принцип “сделайте мне красиво” явно первенствует над всеми прочими при выборе наименования; отсюда и “красивые” эпитеты, прежде всего золотые, или непомерная тяга к античности, остроумно комментируемая Коршунковым: “Ариадна (нитками торгуем?), Медея (яды, черная магия, детоубийство?), Плутон, который “попал прямо в точку — это кооператив владельцев овощных ям”.
Использование иностранных надписей (сейчас в любом райцентре на дверях магазинов красуется “Open” и “Closed”, хотя отсюда три года до заграницы скачи) или просто латинских литер еще более популярно, чем претензия на старую орфографию. Здесь каждый торговец делается изобретателем, скажем, имя Серж “пишет по-вятски латинскими буквами Serzh <...> расшифруешь и сообразишь, наконец, что Серёга так и не освоил языка Вольтера и Фантомаса. Пусть себе пишут иностранные слова кириллицей, так-то оно надежнее будет. Вот и примеры тому уже имеются... Вест-Зыкин (этот Зыкин, наверное, западник)”.
Между тем оказывается, что в “тихой провинции не пользуются большим спросом названия, ассоциирующиеся со старой прадедовской Русью типа Берегини или Финиста, а также умеренно употребляется, в отличие от столицы, слово русский. По поводу последнего Коршунков приводит глубокомысленное рассуждение из парижской “Русской мысли”: дескать, густота употребления слова русский в названиях фирм связана с пробуждением истинного патриотизма. Вятич кротко замечает, что у них патриотизм более сказывается в преобладании вятских прилагательных над кировскими.
Слаб, по-моему, акцент, сделанный на “появлении вывесок, узаконивающих неофициальные, уличные, стихийно-народные названия”, как, скажем, в городе Кирове магазин Степашка на ул. Степана Халтурина. Эта практика не просто “любопытна”, но законна и продуктивна, не надо переименовывать, заново запоминать, надо узаконить бытовавшее, а уличное языкотворчество всегда было выразительнее любого другого, неудачное название просто не приживалось. (В “Волках и овцах” молодой Мурзавецкий пропадал в трактире с вывеской “Вот он!”.)
Иллюстрацией здесь хорошо служат включенные в Словарь размышления Евгения Мильчакова “От “Железного занавеса” до “Косого угла”. Народные названия питейных заведений в Кирове в 40—50-х годах”. Две фразы оттуда, первая и последняя: “Мы в молодости водки-то мало пили, а по пивным ходили. <...> Были еще неблагозвучные названия “Бабье горе”, “Тошниловка” — и вспоминать не хочется”. Между ними — небольшая поэма в прозе, не оставляющая равнодушным того, кому дорог русский язык и питейные заведения, у каждого нахлынут свои, милые сердцу воспоминания, скажем, в Саратове подвальная пивная прозывалась Блиндаж, а винный магазин с угла на две улицы — Штаны. Эх...
Свобода в отношении материала, рожденная профессионализмом и талантом составителей, проявилась и в непринужденном построении книги: кроме пронзительного мемуара Е. Мильчакова, в Словаре расположились стихи, происхождение которых автор, составитель тож, Т. Николаева объясняет: “Поскольку записать сразу на месте иногда нет возможности, а запомнить нелепое буквосочетание никак не получается, то для запоминания стали возникать стихи”. Не всегда они имеют прикладной характер, но достаточно прелестны сами по себе, как, например, по поводу Маяковского торгового дома (от завода Маяк):
Славный поэт Маяковский
В Вятку приехал однажды.
Рыком ужасным и хамством
Вятских людей он пугал.
Но мы ему отплатили
Лет через семьдесят с лишним:
Рыком ужасным и хамством
Славится наш магазин.
Тираж чудесной книжечки, после которой хочется в город Вятку, не указан.
