НАБЛЮДАТЕЛЬ

симптом

Современность и книга

Игорь Савельев. Вверх на малиновом козле. — М.: АСТ, 2015;

Игорь Савельев. Zевс. — М.: АСТ, 2015.

Игорь Савельев — молодой прозаик из Уфы. Его проза входила в шорт-лист премии «Дебют» и премии Ивана Петровича Белкина. В 2015 году Игорь Савельев выпустил в свет сразу два романа —  «Zевс» и «Вверх на малиновом козле», последний был номинирован на премию «Большая книга».

Два романа, вышедших с таким небольшим перерывом, удивительно похожи. «Вверх на малиновом козле» — эпизод из жизни молодого человека и его девушки, решивших сыграть свадьбу вдали от назойливых родителей и традиций и сбежавших на медовый месяц в Абхазию. Там их уединение нарушает другая пара молодых людей, и вчетвером они проводят несколько недель на курорте. В основном текст — это подробное описание того, чем занимаются молодые люди, о чем разговаривают, что видят вокруг, как относятся друг к другу и к тому, что их окружает. В их компании царит настроение, которое автор метко характеризует как «агрессивно-веселое торжество юности». При этом главный герой, адвокат по образованию, переживает свою нереализованность в карьере и сложные отношения с отцом, образ жизни которого он, с одной стороны, не принимает, а с другой стороны, постоянно ловит себя на том, что ведет себя в точности как отец. На этом проблематика романа замыкается.

Роман «Zевс» можно воспринять как продолжение романа «Вверх на малиновом козле». Вот герои женятся в Абхазии, возвращаются домой, и начинается описание их уже повседневной жизни. Меняются обстановка и имена героев — теперь это не Антон и Аня, а Кирилл и Яна, и главный герой не адвокат, а инженер. Но прежней остается проблематика: нереализованность, смена вдохновения циничным пониманием того, что по-настоящему раскрыться в профессии едва ли получится. Повторяется система образов: молодая пара и друзья, оттеняющие главных героев. О главных героях также нельзя сказать, что это другие персонажи. Их внутренние характеристики, мотивировки поведения и взаимоотношения в двух романах одни и те же.

Проблема реализации личности в современном мире, в условиях всеобщего безразличия к талантам и идеям, в ситуации, когда деятельность подменяется видимостью деятельности, — актуальна и интересна. Но когда в двух романах одного автора, написанных один за другим, эта проблема рассматривается с одних и тех же позиций и ей дается одно решение — «надо возделывать свой сад», — возникает много вопросов. Не обнажает ли все это слабость автора, его неспособность создать художественную реальность и вывести пусть даже одну и ту же проблему через разные каналы, дав ей разные решения? Что вызвало к жизни роман, дублирующий уже написанный роман, — поиск новых решений, найти которые не удалось? Или инерция письма?

В обоих романах отсутствует полноценный сюжет — они больше похожи на зарисовки из жизни, отрывки биографии без начала и конца. Такой рыхлый сюжет, наполнение текста последовательными описаниями в отсутствие точек напряжения, скорее, подошли бы прозе малых форм. Роман же, построенный таким образом, не выглядит цельным произведением.

Страница за страницей, оба романа только «обещают» читателю: вот-вот начнется то, что оправдает уже прочитанный объем, и так до самой последней строчки. Однако обещания не выполняются. Романы начинаются и оканчиваются на одной ноте, сильно напоминая литературно обработанный дневник, предназначенный для прочтения другими людьми, — Живой Журнал или любой другой дневник на интернет-платформе, представляющий собой единство личного и публичного. Однако при чтении блогов в том же ЖЖ не возникает вопроса, зачем автор пишет то, что пишет. Жанр дневника, появившийся в литературе сравнительно недавно, позволяет автору изливать все что угодно, не требуя от текста ни смысловых глубин, ни высокого качества. А интернет-пространство, будь то публичные дневники или социальные сети, дало человеку безграничную свободу самовыражения, какой у него никогда не было, и это обстоятельство весьма сильно влияет и на литературу как сферу кристаллизации жанров, и на книгу как традиционный носитель текста.

Книга с момента своего появления прошла путь от уникальности формы и сакральности содержания до абсолютной доступности, меняя характер контакта между автором и читателем. Появление в книге полей было первым шагом к установлению диалога автора с читателем. Диалог этот состоял из пометок и замечаний, оставляемых рядом с авторским текстом, и разворачивался только в сознании читателя. Последние два века книга шла на сближение с читателем, сверкая завлекательной обложкой и упрощаясь содержательно. Но именно появление интернет-пространства дало этому сближению совершенно иной модус. Дистанция между автором и читателем исчезла вовсе, а сама книга претерпевает колоссальные модификации.

Интернет, с одной стороны, частично отменяет книги, заменяя и вытесняя их, становясь универсальным носителем информации; с другой стороны, он позволяет развиваться технологиям, с помощью которых книгу может выпустить каждый человек, избежав посредничества издательств, то есть без редакторов, верстальщиков и дизайнеров. На специальных сайтах-конструкторах можно от начала до конца сделать свою книгу, запустить ее в Сеть в одном из возможных форматов, а при желании и напечатать, заплатив при этом совсем небольшие деньги.

В книгу теперь можно оформить абсолютно любой текст, и книга таким образом становится не более чем форматом — одним из множества форматов существования какого угодно текста. Оформление текста в книжный формат больше ничего не говорит нам о его качестве и содержании. Это могут быть дневниковые заметки, личная переписка, роман, больше похожий на дневниковые заметки или личную переписку, — вопрос, зачем оформлять слова книгой, больше не стоит. На прилавках книжных магазинов и на ярмарках встречаются книги, которые вовсе не содержат текста, вплоть до книг с пустыми страницами или с единственным словом на каждой странице, каким — не столь важно.

Медиакультура катастрофически сблизила массовую интернет-литературу, имеющую в основном дневниковый характер, и книжный текст, которому был присущ высокий статус. Это столкновение дало в результате трансформацию книги. Теперь она понимается как форма материализации текста и сама становится не более чем вещью. Содержание книги обесценивается, и становится возможным говорить о таком современном явлении, как книжный фетишизм. Книга стала самоцелью, ее выпускают ради красивой обложки или простого подтверждения того, что текст существует в материальном мире.

Современность берет форму книги у прошлого, когда текст не мог существовать ни в каком более формате и оформление текста в книгу было честью. Когда прочесть книгу могло лишь некоторое количество людей, получивших хорошее образование, и она была лишь частичной реализацией сложного содержания — символом чего-то большего.

Однако современный читатель начинает сомневаться, надо ли спрашивать у автора, зачем тот написал столько слов и оформил их в книгу, — точно так же, как и в случае с текстами интернет-дневников и социальных сетей. Есть ли сегодня у писателя обязанности перед читателем — или книга его личное дело? Искать ли, открывая книгу, содержания, которое выходило бы за пределы личного пространства автора, и художественной реальности, которая не ограничивалась бы событиями жизни автора?

После чтения книги, в данном случае двух романов Игоря Савельева, такие вопросы возникают сами собой.

Книжная традиция все еще сильна и заставляет относиться к книге уважительно. Этому вроде бы не противоречит потенциал, который концентрируется в материи текста, — он не позволяет бросить чтение этих романов. Автор наблюдателен и аналитичен, он описывает явления мира, подмечая их типичность или, напротив, абсурдность: «К обочине причалил знакомый «рафик» и начал разгружаться: туристы разминались, потягивались, утомленные долгой дорогой из России, не спешили подбирать сумки и даже чемоданы; могучие мужики в шортах, с расчесанными ногами, похожими на свинину; их жены, дети…»

Но, дочитав до конца и сравнив два романа, я остаюсь со стойким ощущением, что автор здесь решал свои проблемы, до которых мне как будто и нет дела. Остается впечатление, что прочитан стилизованный публичный дневник, причем один на два романа.

Полина Щекина