Об авторе | Григорий Юрьевич Князев родился в Великом Новгороде19 июня 1990 года. Выпускник Новгородского университета. Предыдущая публикация в «Знамени» — стихи «Легкокрылые» (№ 8, 2014). Лауреат российско-итальянской поэтической премии «Белла» за 2014 год. Живет в Великом Новгороде.

Григорий Князев

...И как пчёл ловлю для парника

* * *

Только черёмуха отцвела —
Уже зацвела сирень.
Тем Земля до поры и цела,
Что прибавляется день.
И нескончаем круговорот
Праздников наших и дел,
И нескончаем духовный род —
Не тем ли живущий цел?
Ты ли, мой Бог и мой Господин,
Тоскуешь поверх пути?
И он — из всех перспектив — один,
И лучшего — не найти?
Или творится здесь и сейчас
История наобум,
А нам лишь цвет — на радужках глаз,
Во внутреннем ухе — шум?

* * *

На кладбищах, заняв пеньки,
Пылится хлеб и стынет водка.
В полупрозрачные деньки
Есть молчаливая работка:
У мёртвых милости просить
За все грехи, за все ошибки.
Траву забвения косить —
На их портретах ждать улыбки…
И улыбаться, и шептать,
И не стыдиться слёз и смеха —
Как бы иллюзию питать,
Что смерть меж нами — не помеха,
Что каждый — бесконечно жив,
И нет сознанию предела,
И только душу обнажив,
Мы побеждаем косность тела!

Сентябрь

Какой тяжёлый ветер поднимается!
С ним поднимается и лай, и крик.
Вот-вот как будто что-нибудь сломается,
Разломится как будто материк.
Небесная уходит в землю трещина,
Глухое в ад прорублено окно.
Неужто мне иная жизнь завещана,
И на душе, а не вокруг темно?
Тревога, хуже трепета, смертельная,
Не просто мрачный атмосферный фронт.
Так даже не дымит зимой котельная;
Слепою зоной смотрит горизонт.
Сентябрь, так странно: тьма — позднеосенняя.
Хоть страхом Божьим сердце изнури,
Но дай нам Бог в надежде на спасение
И в чёрный час светиться изнутри!
…Всё обошлось, пусть время и расколото.
Дождь — груб, а почвы без дождя — черствы.
Но вот уже в просветах солнца золото
Качается на золоте листвы.

Зимняя скука

1. На даче тихо до поры.
Отбили сухо топоры,
Отвыли бензопилы —
Дров замерзают жилы.
Остались те, кому не лень
Топить печурку целый день,
И редкое оконце
Во тьме — второе солнце.
Отбахал новогодний хмель.
В опустошённости земель —
Опустошённость духа
И снежная разруха…
И не мороз, но ветер — лют.
Лишь ко всему привычный люд
Готов здесь жить годами —
Вседневными трудами
По выживанью в день любой,
Преодолением, борьбой —
И в феврале, и в марте,
И у зимы на старте.
Так нелюдимо! Только рад
Колодец обещать возврат
Артезианской мощи —
Среди подземной нощи!
Собаки спят на пустыре,
На вырубке, в лесной дыре,
И, кажется, оттуда —
Циклонная простуда…
Позёмка мчится вскачь, пыля.
Тревожна заячья петля,
В лесу еловом лисы
Метнулись за кулисы.
Чего же стоит дачный вид?
Душа подняться норовит,
Своё не зная место, —
Как снеговое тесто.

2. Хороша моя обитель! —
Крохотная комнатушка.
Кот — побарствовать любитель,
Кошка — резвая простушка.
Кот лежит на батарее —
Бьёт хвостом, хоть всё в порядке…
Кошке бы играть скорее,
Как тебе со мною — в прятки.
Весь мой день — на табуретке
У включённого экрана.
Почему-то слёзы — редки,
А совсем не плакать — странно…
Замечаю за собою
Горечь местного розлива.
Говорю без перебоя —
Жизнь вокруг несуетлива.
Если б что-нибудь случалось —
И мыслительно, и кровно,
Так бы долго не скучалось,
Не жилось бы слишком ровно!..
— Что с тобою происходит? —
Говоришь ты. — Хочешь чаю?..
— Просто жизнь моя проходит… —
Молчаливо отвечаю.

* * *

Меж темнотой вечерней и ночной
Нет разницы. Железная дорога
Мертва, пока от А сквозь В до С
Не вызовется ехать электричка,
И та — опустошённая, пустая…

Страна, Земля, Вселенная — мертва:
Мир внешний лишь условно нам доступен.
Вдали огни — дома? скорей, шоссе —
Теряются за чёрным, гиблым лесом,
Чтобы опять так живо появиться —

И озарить платформу, край окна,
А вместе с тем — лицо моё и сердце.
Подобны звёздам, звёздочкам огни —
От бледно-голубых до бледно-рыжих,
И я парю, как в небе бездыханном.

За темнотой — немыслимая жизнь,
Где каждое мгновенье — уникально.
Или — за часом час, за годом год —
Рожденья, смерти, свадьбы и разводы:
Всё так же вечно, скучно и обычно…

* * *

Лето вспоминается: под ноги —
Свет и тень, и по две стороны
Выученной наизусть дороги —
Разный пульс и голос тишины.

Справа «ж-ж-ж», промчавшись, скажет муха,
Слева «з-з-з» откликнется пчела.
Шепчет камень, лишь приложишь ухо
До его гранитного чела.

Нет, не всех тропинок выраженье
Стёрлось, быстро вызубренных мной!
Прыг — и года головокруженье:
«З», и «Ж», и «Ш» над тишиной.

И не я о лете вспоминаю —
Лето вспоминает про себя
И про то, как тишину сминаю,
И как щурюсь, тень и свет любя,

И как камень глажу я шершавый,
И как пчёл ловлю для парника,
И как ловит муху — левой, правой —
Котик мой с лицом озорника...

Вспоминает, леденея, камень,
Вспоминает, облетая, куст,
Вспоминает луч меж облаками,
Замирая, шелест веток, хруст,

Вспоминают, коченея, почвы
Лета первозданного тепло,
Молча вспоминает дом: «Не прочь вы
Воротиться?..» — и дрожит стекло.

Цепенеем в белой тишине мы,
Бормочу, снежинка на губе:
«И, хоть для себя мы в прошлом немы,
Всё в нас тайно помнит о себе!..

Лета первозданного аналог,
Праздник, где слиянны голоса,
Как твой вид ещё велик, но жалок…»
И растут, цветут, поют леса!