ЭКСПЕРТИЗА

Об авторе | Наталья Евгеньевна Голованова живет в Екатеринбурге, окончила ВГИК, профессия — режиссер, художник, сценарист, пишет статьи об отечественных фильмах, эссе, рассказы. Печаталась в журналах «Искусство кино», «Вопросы киноискусства».

Наталья Голованова

В поисках детской литературы

Конкурс*  — отличная площадка и для состязания, и для обзора современной детской, по большей части непрофессиональной литературы.

Я не упоминаю названия книг и авторов, к которым испытываю большое уважение за поднятые проблемы, интересные истории, за воображение и богатую фантазию. О многих книгах сожалею, что они не были отмечены в конкурсе.

Мне хотелось использовать повод (на конкурсе я работала экспертом), чтобы поговорить о повторяющихся проблемах.

Конкурс популярный, книг было заявлено много. Хотя, конечно, на охват всей современной детской литературы ни этот конкурс, ни тем более моя статья не претендуют.

Но с некоторым основанием можно, опираясь на этот предварительный список книг, говорить о проблемах детской литературы и о вкусах и предпочтениях дет­ских писателей.

Чего нет

Традиции, хорошо сформированное культурное поле, тематическое и стилевое разнообразие, множество разных и, главное, привычных, ожидаемых форматов — всего этого нет. Прежняя детская литература, создававшаяся в прошлом веке, со своим способом диалога с читателем, проблемами и манерой письма, — этого уже нет, и тому существуют объективные причины. Сегодня мы имеем дело с новой дет­ской литературой, и эта новая детская литература нельзя сказать что процветает. Ей недостает крупной цели, места в жизни, которое она должна занимать. И привычки читателей к чтению ей недостает, и того влияния, которое она оказывала на их жизнь. Можно было надеяться, конкурс и заявленные им условия будут содействовать появлению новых, и главное, интересных книг, которые сегодняшние дети будут читать и перечитывать. Но больших открытий, к сожалению, нет. Новый социальный типаж, особенности современного воспитания, подростковая справедливость, непривычный взгляд на проблему, сильная драматургия — все это встречается редко или просто недоработано. Большого разнообразия нет и в тематическом плане.

А что есть?

Есть немного хороших книжек о подростках. Есть милые книжки про жизнь маленьких детей, и домашние истории с мини-чудесами, и волшебные миры.

Есть очень хорошие, все как одна, книги о животных. Есть сложные, концептуальные книги-тяжеловесы: научная фантастика, воспользуемся старинным и не совсем здесь уместным термином. Есть милейшие, странные сказочные игры со стилем, парадоксы и абсурд, есть даже один-единственный производственный роман! Есть очень хорошие воспоминания, и целые две масштабные книги в жанре фэнтези. Позже поговорим о них по отдельности, пока — просто перечень. В количественном плане преобладают фантастические миры, очевидно, появилась специальная детская мода, вот и окончательный список их поддержал. Интересно, что победил мир искусственный. Об этом стоит подумать.

Хорошо пишут единицы

Недостаток многих: автор не находит стиль изложения, соответствующий избранному материалу. Похоже, эту часть работы многие не считают серьезной и не занимаются поиском формы и стиля, построением сюжета. Не видят надобности. Необходимость редактора понимают немногие.

Есть книги замечательные: артистичные, умные, неожиданные по сюжету, но таких мало. Некоторые книги хочется переписать и переформатировать именно потому, что перспективные, но изложение невнятное. Отличные идеи пропадают, но автор невнятицу не видит, не чувствует и не устраняет ее. Хорошо бы избавиться от многословия, его вообще очень много.

Хорошо пишут единицы. Как правило, это те, кто работает на естественном материале, у кого нет задачи притворяться кем-то другим. И равновесие между сюжетом и языком дается легче и без специальных усилий. Эти книги, построенные на натуральном материале (воспоминания), имеют естественную глубину, это глубина настоящей жизни.

Почти во всех текстах следует отметить отсутствие драматургии, с которой борются как могут. Авторы предпочитают небольшие рассказы, где есть коллизия, которая не нуждается в развитии и не особо — в характерах: одноразовый сюжет, часто очень интересный, — вот и все. Чем удобны рассказы? Нет надобности возиться со сложным построением сюжета, как этого неизбежно потребует большой формат. Вообще-то и повесть некоторые стараются составить в виде отдельных рассказов. Это дает большую свободу, можно закончить сюжет где пожелаешь, без всяких обязательств.

Иной раз драматургию прячут в сложносочиненные миры, где она не слишком заметна, не очень заметны ее провалы, неувязки сюжета, отсутствие логики и несоблюдение собственных законов. Все заполнено чудесами, диалогами, именами волшебных мест и внезапных знакомых — это производит впечатление и кружит голову, и бедный читатель уже не будет искать разъяснений. А меж тем оказывается, что сюжет книги совсем незначителен и много меньше, чем сама книга.

Еще одна беда — вторичность. Во всех категориях книг для детей легко узнать отсылки к ярким и более успешным аналогам. Чаще всего воспроизводится жанр фэнтези, или, проще, искусственные миры. Можно говорить даже о всеобщем увлечении. Но увы! Настоящих фэнтези как раз мало. Это рискованный жанр, он требует обширных знаний, сложного построения, мотивированных характеров. Как правило, там формируются цели, идеалы — словом, некий виртуальный аналог жизни; воплощение такого замысла требует серьезных усилий. Гораздо чаще встречаются сказочные миры, как правило, незамысловатые и не на уровне оригиналов, и удачи здесь — большая редкость.

Вероятно, это большой соблазн — создание мира. Автору нравится чувствовать себя демиургом, использовать всю известную ему философию или то, что он считает философией. Странные имена, «новояз», в котором путаешься, и это, конечно, еще не фэнтези. А, кажется, так легко!

С диалогами просто катастрофа. Никто не говорит, все неостановимо болтают! «Репризных», ярких, характерных реплик — практически нет. Из всех прочих — книги, где сюжет сообщается в форме диалогов, эти книги наиболее трудночитаемые. Притом же, как правило, во всех книгах такого рода за этими диалогами скрывается крайне убогий сюжет — не сюжет, скорее ситуация. Возможно, это потому, что авторам легче писать безответственные диалоги, чем строить сложный сюжет, а диалоги создают впечатление живости.

Книги о подростках и для подростков

Авторы пишут о школьных проблемах, о взаимоотношениях с учителями и родителями: как определиться в социальной среде, как познать себя, о цели и отсутствии цели. Получается все ровненько: дети и родители, немного про любовь, бедные — богатые дети, плохие богатые родители. Новые главные темы — деньги, жестокость, провоцирующее поведение, адреналин, кайф, суицид, вера, — почти не используются. Авторы избегают поднимать серьезные темы. А ведь девиз конкурса «Литература — воспитатель души» вовсе не предполагает размягченного избегания драматических ситуаций, проблем, конфликтов и даже трагедий.

Дети во взрослом мире — как инопланетяне. Попытка поговорить с ними наталкивается на чужой язык, а вы его не знаете. Не знаете условных знаков этого временного сообщества: ужимки, вздернутые уголки губ, поднятые плечики и взгляд вбок. Кто перед вами? Загадочное существо, которое может подарить вас общением, а может — нет. Если захочет, он согласится с вами поговорить, он знает ваш язык, он может притвориться, и вот вы уже беседуете, он — с ленивой усмешкою, вы — с игривым оживлением. Но чаще всего он — не хочет. Он избегает прямо смотреть вам в глаза, чтобы вы не разглядели в его глазах снисходительную жалость. Это — по поводу общения, когда вы вдруг захотели с ним поговорить, а он поддерживает игру. Вы этого не понимаете, а он — понимает. Подростки живут общиной. У кого такой общины нет, тот ищет ее, пытается попасть в стаю, и ради этого готов на многое. Это будет так, пока жизнь его еще не поколошматила. Пока он раздражен вашим вниманием и тягостной любовью. Пока он настроен на бесстрашный полет. Пока он не знает, и незнание дает ему ощущение великолепного счастья и простоты решений. Но постепенно жизнь начинает бить и ломать — некоторых сразу и сильно, других — помаленьку, нудно и долго. Пока он не вступил в общий поток, он может распускать перья, но вот проходит сколько-то времени, и он уже говорит с вами на вашем языке, на языке «знающих» и битых. Сначала они дозревают до чувств, потом — до ошибок, потом — до ответственности. Все это мучительно. Они от нас защищаются, как от возможного будущего, которое они не желают признавать.

К сожалению, в большинстве случаев авторы представляют нам каких-то условных подростков, подростков-актеров, которые разыгрывают, увы, придуманные истории, «по мотивам» чего-то правильного и общепринятого. И, к сожалению, давно известного, и потому развитие сюжета легко предугадать. То есть благополучие разменивается на интерес: история становится благополучной, а интерес падает.

Вот, например, школьная история, день рождения на пикнике, дети, подростки, решили поиграть в настоящую жизнь в лесу, запаслись едой и спрятали мобильники. Но тут налетел страшный ураган. Он уничтожил запасы еды, поменял природный ландшафт и поломал руки-ноги! И мобильники как раз пропали, и страшный вор в чаще; и всех спас изгой, посмешище класса и «белая ворона». История не настоящая, все составлено из знакомых ситуаций. Ни одного небывалого события, поворота сюжета — все когда-то где-то уже было. Словом, не «Повелитель мух». Небольшую драму на пикнике разрешает счастливый случай, «Бог из машины», даже два! Автор сам не желает писать всерьез, вот и финал совершенно сказочный. Кстати, там есть идея хорошего сюжета, который не оценен автором и прошел сквозь пальцы. Это как раз тот «недотепа», у которого все вдруг стало получаться.

В другой небольшой повести юная педагогиня решает заняться детьми с асоциальным поведением, а сама вся такая молодая и романтичная! Придумала, как разбудить детскую душу, вошла в доверие к детям и предложила эту душу публично вывернуть наизнанку, со сцены! Эксперимент имел успех у начальства, героиня, возросшая на своем успехе, одобряет себя от лица автора. Дети кончили плохо, по жизни. Открытость и искренность были использованы и «внедрены» как педагогическая «новинка» и способствовали многим карьерам. Похоже, автор не понял, что у него получилось. А какая могла быть история! Если акценты переключить. И вот еще — что там насчет советской власти? Для данной истории это не плюс и не минус, но ссылка на это обстоятельство отдает конъюнктурой, а подобная история скорее могла произойти сегодня, если смотреть на социальные обстоятельства.

Перейдем к более серьезным и более удавшимся текстам. Книга из двух частей, монолог. Подросток, сложная школьная и домашняя жизнь, осознание себя. Брутальный текст, агрессия, направленная на себя, это выражается и в темпе: быстрее и больше историй, как будто герой (автор), выбрасывает их из себя, — человек от трудностей жизни выворачивает себя наизнанку. Некоторая истеричность украшает текст, — такой художественный прием интересен и по делу. Физиологические подробности. Есть масса литературных прецедентов, где сексуальная озабоченность подростков лежит в основе проблем, здесь это не так, но все равно это подогревает напряжение. Настоящий подросток, отличный слог, но — отсутствует финал. А какая отличная могла бы быть книга, если бы протянуть сюжет чуть подольше и закончить, то есть прописать какой-никакой конец, завершение истории. Хорошо бы — на том же уровне напряжения. Если бы это было самостоятельное произведение, для чего-то же он произносит этот монолог!

Ужасы подростковой жизни предъявляют, оказывается, чтобы появился добрый волшебник, который все приведет в порядок. Более того, выросший из своих проблем подросток — это и есть добрый волшебник из второй части! Почему так распорядился автор — неизвестно, но этим он снизил градус до нуля, превратив настоящую историю в историю ненатуральную. Определенно, есть проблема добрых волшебников! Добрые волшебники сводят на нет решение всяких проблем и драматургию, в чем бы она ни выражалась: в психологическом эссе или в перспективном сюжете.

К сожалению, и во второй, вполне достойной книге волшебный способ решения всех проблем остается популярным. Суициды как тема актуальны, есть нынче такая беда. Здесь у нас как раз про суицид. Молодежный тренд, интеллигентно представленный, хороший язык. Лучшая часть книги, — история юного привидения, в далекие времена, когда-то в Средневековье, покончившего с собой мальчика. Да и прописана эта часть лучше прочих, кстати, потому, что здесь этому способствует драматургический материал. Драматургия здесь есть, вот чудеса! Мальчик-привидение — носитель мистической миссии, он и спасает от суицида двоих современных мальчишек. Это Саша, которого принуждают к краже родители-алкоголики, и — Ратмир, его толкает на суицид любовь к матери, которую угнетает и не любит отец, а она боится потерять сына при разводе. В свете всего того, что сегодня приводит подростков к этому решению, такие мотивы не очень серьезны. Возможно, в Казахстане подростки более чувствительны (действие происходит в Казахстане). Все, конечно, заканчивается вполне хорошо — потому, что им помогает волшебный мальчик-привидение. Меж тем здесь есть отличная героиня, которая спасает сама себя от депрессии и унижения и помогает своим друзьям. Но автор пренебрегает таким простым объяснением, он желает сохранить волшебство. Зачем? — это право автора. Но вообще, когда страшные и больные проблемы решаются сказочным способом, — мне кажется, это неправильно и опасно.

Часто авторы желают утяжелить свои произведения, так сказать, наукой и культурой. К примеру, в одной из книг вожатый желает развить и сплотить учеников на почве увлечения Древним Египтом. Но в таких книгах, как нигде, важен жанр, и автор должен сделать выбор: либо — история отношений, и умеренно — Египет; либо: научно-популярная информация, и — служебный сюжет. Сюжет может быть вполне занимательным, при известных усилиях автора, но должен сознавать свою служебную роль. Здесь же у нас информация «плавает» в сюжете, не давая преимущества ни тому, ни другому, сюжет слабеет, информация не имеет поддержки и тоже «провисает», а подростки «все разом и вдруг» превращаются в креативных мыслителей. Что, конечно, подрывает доверие к сюжету. Хотя сведений много, и они интересны.

И, наконец, два текста, авторы которых обошлись без волшебства. Книги эти неравноценны, но обе рассматривают серьезные подростковые проблемы на хорошем уровне, и авторы сами отвечают за решение проблем и за судьбу своих героев. Проблемы здесь: формирование подростковых групп; психологической, религиозной зависимости, управления сознанием. О культе жестокости, о новых ценностях. О том, как легко попасть в психологическую зависимость, если желаешь быть, как все, и быть своим, и бояться это потерять, чтоб не остаться в одиночестве.

Вторая книга по этой же теме не такая масштабная, хотя неизвестно, может, она и важнее. Один школьник нечаянно запустил, выдумал идею некоего Общества, чтобы придать себе значимости и не предвидя последствий. С ходу название придумал, и что-то еще наболтал про суровый устав и условия приема. Чтобы не прослыть болтуном, он вынужден поддерживать собственное, нечаянное вранье и, естественно, завирается все больше и больше. Идея перспективна: как нечаянная, безответственная выдумка обретает зловещую силу и мощь. И сам выдумщик оказывается ничтожен перед ее мощью. Автор, к сожалению, не набрался храбрости и не «окунул» своего героя в трагедию, а взял, да все и поправил волшебством. Не прямо волшебством, конечно, но тот, кого герой считал врагом, неожиданно оказался другом и героя спас. И это бы пускай, но плохо то, что автор не оценил перспективы своей идеи или побоялся осознать ужасный конец. Не героя, нет, но идеи, запущенной нечаянно и глупо. А это ведь ужас: подростковое, молодежное движение, объединившееся на идее: все пофигу! Бесы.

Теперь поговорим о детях помладше

Есть два рода литературы для детей младшего возраста. Литература развлекательная или, как здесь, просто человеческая. Сначала поговорим о человеческой. Иногда случается так, что совпадают стиль и сюжет.

Вот небольшая повесть. Редкий случай, когда автор владеет и драматургией, и стилем и даже тон выбирает правильно, даже в конструкции ничего менять не надо. Серьезное, даже трагическое событие, и насмешливый, шутливый тон, так героиня-подросток сопротивляется несправедливости жизни, так подбадривает умирающую сестру. Кажется, что издевается! Дразнит! А сестра умирает. И вот она веселится, веселится, чтобы не плакать, не грузить папу-маму, и как-то жить самой. Понятная, нравственная, человечная история.

Сборник этнических историй. Этническая тема — редкость, а здесь историй много, маленькие, очень милые, и читать легко, и детям интересно. И неизвестные подробности северного, особенного быта. А характер девочки как хорош! Деятельный, общительный, доброжелательный. Какая умиротворенная картина мира! И язык маленькой героини (от ее лица ведется рассказ, что по нынешним временам редкость), — тоже настоящий! Рассуждает понятно, забавно, детским простым языком. Хороший, чистый слог, оттого, что никто никем не притворяется. Не притворяется даже северным особенным ребенком!

А вот пример печальной истории. Печальной, потому, что могло бы что-то получиться, да не получилось. И что ж никто не хочет писать просто!

Взрослый человек, излагающий мысли ребенка пяти лет, и ребенок пяти лет, который думает эти мысли, — они сильно не совпадают. Почему? Потому, что хочется, чтоб было весело и шутейно.

Эта страшная деловитость, самоопределение в мире, в котором она выживает сама, почти взрослый ребенок пяти лет от роду. Эта вера во все, что она делает, - это могло быть так интересно и значительно!

Зачем этот завлекательный язык?

Все оказалось бесконечно вторично. Детдом, злодейка-директорша; сусальная и совершенно неправдоподобная история в конце, где всех усыновили-удочерили добрые люди. Увы!

Иногда встречаются взрослые истории для детей. Почему считается, что детям нужно читать только о детях? Или какие-то сказки? выдуманные — почему? Разве детям не хочется знать, как живут взрослые? Путешественники, моряки, герои и просто хорошие люди? Только без всяких ужасов, жестокостей и обязательно с надеждой и с хорошим, справедливым концом. Просто хорошие люди!

И опять о детях помладше (Придуманные миры)

Теперь поговорим о других книгах для младших детей, это, условно говоря, придуманные миры, они отличаются от вышеупомянутых книг, чем и заслужили отдельную категорию. Эта категория книг пользуется популярностью. Таких книг в конкурсе было довольно много, это почти явление. Все они несут на себе печать некоей «понарошности». Этот стиль выработан не сегодня, но прижился и легко воспроизводится. Также и небывалые миры и истории, чем «страньше», тем лучше. Мир этот — игровой, и надо усвоить правила игры. А дальше — игра, странные, забавные персонажи с трудными именами исполняют сюжет. Но! Вот неожиданность! Вникая в сюжет, неожиданно понимаешь, что тебе рассказывают совершенно школьную историю, про дружбу мальчика и девочки, про ссору, неразведанные места и почетную грамоту за героизм. Язык у всех бойкий, все очень говорливо, но, увы, — вторично, воспроизведение какой-то другой, более успешной литературы.

А более успешная она почему? А потому, что в ней меньше специальных и лишних выдумок, а больше проблем и смыслов, настоящих, и все эти добавки в них — всего лишь «окраска», смягчение ужасов жизни, либо ирония, поучение, жизненный опыт. И дети отлично понимают это, и читают именно смыслы, и любят Гулливера, и Буратино, и Карлсона, и Нильса с гусями, и дядю Федора с котом. Но вот какой поворот! Эта имитация теперь — это уже культура, и с ней приходится считаться! Новая культура, массовая! Новый вкус, новые любимцы. Не Маршак, не Линдгрен, не Успенский и Остер. Не Борис Житков, конечно. Муми-тролли, в сравнении с этим, — академия. И вот уже дети требуют украшений, сложные сюжеты им кажутся слишком сложными, требуется простой сюжет, но форсированный и сильно украшенный. Гламур. Целая серия таких произведений, мода.

История про опасную улыбку. Преследуют, опасаются, держат в наручниках, вы не поверите, за что! Не могу понять, откуда берется желание написать книжку про очередной выдуманный мир, назвать этот жанр фэнтези рука не поднимается. Герой, от лица которого ведется повествование, говорлив необыкновенно, рассказывает свою историю, подшучивает, что он не от мира сего. А почему? А потому, что улыбается! А это не положено. Улыбаться нельзя! Вот такой ужас. Не Тим Талер, нет! Там на кону — радость жизни или деньги, там — коллизия, противопоставление, сравнение ценностей! Здесь улыбка ничего не решает. Когда она вводится в обиход, — ничего особенно не меняется! Оказалось, что зря боялись, — а ведь боялись! Почему, кстати, — непонятно. Ну, такой социальный прикол. Общественная фобия, закрепилось. И когда заулыбались, ничего не изменилось! Ну, вероятно, стали посимпатичнее, всего-то! Мотив «улыбка — неулыбка» не драматургический! Из него нельзя ничего выжать! Он не влияет на жизнь! Выдуманные условия, выдуманные проблемы, и в этих условиях — подростковые проблемы, вполне нормальные. Искренне, мило, но если условия поменять на натуральные, в которых мы живем, то — что останется? Ради чего придумывалась специальная планета? И более чем странное сюжетное условие? А еще: вдруг история ни с того ни с сего начала развиваться в другом направлении, где волшебная природа и чудеса! И замечательная, но, к сожалению, не реализованная линия мистического общения героя с природой. Вот это и могла быть другая история, про жизнь в лесу и отношения с природой: Уолден, новый Робинзон!

А как украшают любую историю чувство стиля и свободный рассказчик! Который сам себе разрешает быть свободным! Который не нудит обстоятельно и монотонно, как будто его заставили, не интересничает с читателем, желая понравиться, а просто интересен и свободен сам по себе. Это первые несколько предложений. К сожалению, хороший стилист работает ни на чем. Мальчик увлекается компьютерными играми. Налетел на злую волшебницу, она его превратила во что-то эдакое… И тут посыпались чудеса. Без логики, без объяснения мотивов — кто чего от кого хочет, почему превращается: бац! Лес! Девочка! Она-то за что? Заяц! Почему не бегемот? Почему не самолет? Глупый ученый Помидоров, погоня. Вдруг библиотека! Вдруг подземный ход! Полагаю, автор желал создать шутейную книгу. Вышло — не очень.

Боюсь открыть следующую книгу. Открываю! У-у! Как все запущено-то! Короли! Белокурые дочурки! Щечки, губки, глаза цвета спокойного океана. Глаза смотрели на всех с какой-то потаенной грустью и мудростью. Драконы! Рука королевы, украшенная крупными кольцами! Абзац.

Книги о животных

Очень хорошие, все как одна. На мой взгляд, это лучшее, что мне довелось прочитать в конкурсе. Жалко, что мало; все хороши, не знаю, с чего начать. И вот удивительно: именно здесь, в историях про животных, встречаются истории про взрослую интересную и, временами, героическую жизнь. Не всегда, но встречаются.

Такие, к примеру, северные истории. Мужской разговор. Возможно, у меня — ностальгия, по тем временам, когда это был невиданный героизм: жизнь на зимовке, жизнь на Севере, в сражении и в странном единении с природой и всем живым, кто там есть. Отличные истории, суховатый, компетентный рассказ, мужской. И здесь как раз все совпадает: материал и способ подачи, и материал сам по себе отличный, в какой-то степени экзотика. Интонация интересная, я бы сказала, советская; эпоха освоения Севера. Тогда Север любили, это была гордость страны. А здесь человек, работает, живет в особенном мире, где он один, дружит со всякой живностью, которая живет в тех местах. Если печатать, возможно, следует отобрать рассказы в единой стилистике. Все так человечно, и картина мира какая! Спокойное достоинство и понимание устройства жизни. Такие книги печатать бы в школьных учебниках! Истории про беспощадную охоту «чужих» приезжих, истории про дружбу со знакомыми зверями, история про медведицу, медведицу звать Урсула.

А вот взгляд летнего натуралиста. В духе книг Джеральда Даррелла, не думала, что такое возможно: общение с многочисленным живым миром на бытовом уровне и на грани катастрофы. Чудная, ироничная книжка, небольшая и очень информативная. А, кстати, вот где изящно совмещены сюжет и множество корректно научных фактов, то, о чем выше упоминалось как о проблеме. Очень информативно, душевно и без поучений. Хороший, естественный тон. И истории отличные! И вообще отлично. В целом юным натуралистам будет что почитать.

Еще одна книжка, куда более реалистичная. Бытовая, я бы сказала. Много полезной информации про собаку в доме и про то, как перевоспитывается семья, становясь из семьи, не любящей собак, вроде, зоозащитниками. Возможно, у такой литературы есть свои читатели. Наверное, есть.

И конечно, еще три истории одного автора, тоже про животных. Первая — типичный сказ! Про то, как мужик возвращает реку; река ушла, деревня в ужасе, а мужик реку вернул! Она и написана в этом жанре, народном, «про деревенских». Немного напоминает Шергина; у того тоже мужики хитрющие, подшутить любят, да и приврать при случае, и своего не упустят! Деревня верит в чудеса, а мужик, оказывается, просто ходит воевать с бобрами, которые запруживают реку. Игра с понятиями: правда — неправда, и великая трагедия великой экспансии человека, захват чужих, звериных территорий. Веселый слог, и его бы выдержать тоже и во второй истории, вот и было бы смешно, и печально, и жутко. Но вторая история не задалась! Не публицистика, не сказка, скорее, фельетон. Неточно, и длина сюжета про лося явно растянута, а все появляются новые и новые истории, и понимаешь, что это — для развлечения, и набирают количество примерно одинаковых событий и времена, и это — раздражает. А вот третья история, сага про олениху, — отлично! Отлично! И письмо чистое, стильное без усилий, как и сама история. И заканчивается прекрасной надеждой на новую жизнь для оленихи, которая победила непорядочного человека и будет жить и растить своих детей.

Есть несколько сложносочиненных историй-тяжеловесов

Это интересные произведения. В них много труда, много выдумки, и в них присутствует мировоззрение. Не так громко, как звучит, но вообще задачи ставятся более масштабно, чем в других текстах. Это не плюс, необязательно плюс, но масштаб, безусловно, увеличен. Плюсом является уже то, что авторы замахиваются на масштаб.

Вот, например,интересная история, в немалой степени за счет Истории. Существует некая мифологема. Тайное знание, не то от пифагорейцев, не то от розенкрейцеров, волшебные духи, с не совсем понятным методом действия. Духи, продукт-медиатор, который при определенных условиях может оказывать влияние на жизнь. Это авторская идея, которая есть причина всех последующих событий. А именно: возбуждает революции, создает гениев и способствует путешествиям во времени. Первые два флакона проданы Гумилеву (!), он подарил их своим дамам, и они стали властительницы умов: Ахматова, Рейснер и сильно загадочная Черубина де Габриак. Девочка из будущего путешествует во времени тоже благодаря остатку старинных духов. Она хорошо и нестандартно образованна, но разговаривает на молодежном сленге. В постоянном режиме девочке, естественно, не хватает ни языка, ни эмоций в восприятии чужой, но достаточно освоенной, в художественном отношении, эпохи, о таком недостатке мы уже говорили. Девочка — связующий фактор, она объединяет истории. «Парфюмер» вспоминается, конечно. Там все было логично: желание власти, механизм действия и способ получения власти (духи). И сюжет, весь, работал на получение власти. Власть — и все. Это сильно упрощает дело.

Здесь же идея духов не развивается, зато служит поводом раскинуть перед читателем великие времена, имена и события, стихи и подробности культуры и быта. Просто путешествий во времени было бы мало, да и без мистики бедновато. Любви тоже мало, должна быть мистическая тайна, как сюжет общения. Революции и Граждан­ской мало, должен быть опасный чекист, демон. Идея духов должна стоять на плечах великих имен и великих времен, без этого она укладывается в одно предложение.

Так что здесь есть все: мистический сотрудник ВЧК, Брюсов и Маяковский, Париж и наша революция, Крым в Гражданскую и голодная Москва. Понятно, такое множество историй сильно превышает потребности главной идеи. А что сюжет? А он как раз и есть все эти истории! Авторы, увы, желают работать не вглубь, а вширь и не желают себя ограничивать. А ведь сказано, что нельзя объять необъятное! И не надо здесь припутывать Гумилева.

Есть трудоемкие попытки совместить в своем произведении все на свете: политический памфлет, провидение будущего, фантазийные научные идеи. Почему-то у многих авторов популярностью стал пользоваться старославянский язык: как язык будущего, как язык культуры либо как сакральный язык. И ни разу этот прием не оказался удачным! И что это такое, спрашивается? Патриотизм? Любовь к отече­ским гробам?

Боюсь, по поводу некоторых произведений мне просто нечего сказать.

Либо сильно замысловато, либо совсем пусто. Не вижу перспектив.

Есть некоторое количество текстов,

которые не вписываются ни в какие категории. Которые сами себе жанр. Игра со стилем, сюжетом, не то сказка, не то притча, парадоксы, шутки и все такое. Мне нравится, но сказать ничего не могу, это, конечно, надо читать. В силу повышенной странности это трудно поддается оценке. Только на вкусовом уровне, на любителя. Я как раз любитель.

Вот, к примеру, одна такая история. Все начиналось так прекрасно! Птица Додо странствует по морям на своем корабле. Милое обыгрывание культурных фактов, игра. Стильный язык, хорошая заявка: довольно долго читатель не догадывается, что происходит, и это его веселит и интригует, читателя. Изобретена прекрасная коллизия, абсурдная, веселая. Так и надо было продолжать, храбро и неправильно. Неправильно! Но — увы! На мой взгляд, надо было выжать из этой ситуации сколько можно, и выжимать до самого конца этой истории, которая могла бы быть прекрасной, умной и абсурдной. А закончилась — как фельетон или публицистика, обличение проклятого капитализма.

Производственный роман

Произведение совершенно одинокое, одно на весь конкурс. То есть никому в голову не пришло написать чего-нибудь на эту тему. Вполне, кстати, занимательный роман, составленный из эпизодов-воспоминаний.

Приключения на заводе в процессе производственного обучения. Истории молодого парнишки, который осваивается на заводе, и ему все там нравится; и сами истории лихие, веселые, молодецкие! Правда, сюжеты завязаны на технические, достаточно специальные сведения, что и хорошо и плохо. Может быть, «сказовый» стиль? Такой, своего рода, «производственный эпос». Было бы втрое короче и читать легче. Жалко ведь, материал хороший, темы серьезные и полезные, такой литературы почти нет! Только автор сам их забалтывает.

Чувствую себя ужасно, когда советую сменить стиль.

А вот и воспоминания

Сюда бы следовало отнести не только именно воспоминания, которые благодаря живому чувству всегда будут иметь значимость, но и несколько небольших произведений, где преобладает сильная личностная оценка событий. Не совсем воспоминания, но очень похоже. Встречаются тексты, из которых прямо-таки выпирает желание писать лихо и в той игривой манере, которая почему-то считается современной, да и воспроизводится легко. Этих суетных желаний понравиться у авторов воспоминаний — нет, их манера письма соответствует материалу. Самая, пожалуй, значительная книга из этой категории — это воспоминания трудного послевоенного времени. Автор пишет о себе, о ребенке, о деревне, как жили после войны. Похоже, когда автор пишет уроки своей собственной жизни, он чувствует себя лучше всего. Ему легко, письмо свободное, и пустых диалогов мало. Говорит от своего лица, и стиль интересный, как «письмо другу». И пишет не все подряд, а отбирает то, что нужно, и совмещает два времени: прямое и — прошедшее, размышления, воспоминания. Главное, на мой взгляд, что есть в этой книге, — это нравственное чутье: автор никого не обидел из живущих рядом, не заклеймил, — терпеливо и милосердно оставил всех в картине детского мира. Там и счастье есть, и детские серьезные отношения, и отсутствие сомнений в устройстве жизни.

Время, характеры и построение сюжета — все это плюс. Все подробности послевоенного быта, детского, — вообще отлично. Деликатно обошлись с подробностями трагедии, за это тоже спасибо.

А еще очень хороша вся история с бабушкой. Персонаж этот — традиционный и редко обладает своеобразием, а здесь концепция веры и греха и вообще миро­устройства, которую постоянно транслирует бабушка, организует повесть, как своеобразный рефрен, и заканчивает сюжет, книгу. И не прямой бабушкин текст, а в детском пересказе, что также правильно, и сделано хорошо.

Многовато слов-«эндемиков», то есть вместо того чтобы двигаться по сюжету, застываешь и думаешь: что такое? Я не против, но, может быть, — поаккуратнее. Следует подумать и о том, что у современных читателей, детей, это может вызывать не ту реакцию, на которую рассчитывает автор, нынче детская языковая культура сильно другая.

А в целом — просто хорошо.

Еще один очень достойный материал, в основе лежит настоящая история, которая вызывает уважение. Приключения мальчика во время войны. Такой материал может быть освоен как литература («Сын полка» Б. Полевого, «По ту сторону» С. Степанова), что близко по теме; а может как публицистика — на изложении факта, на основе. Это порождает двойственность, из которой, может быть, надо создать принцип. Цитаты, натуральные документы с перечнем фамилий — правильное и удачное построение такой книги. Еще бы несколько таких цитат, они могли бы создать своего рода каркас: документальные сводки войны.

Творческая манера автора как будто избегает личного вмешательства и эмоций, возможно, из уважения к документальным фактам, лежащим в основе военных историй. Хотя авторский выбор здесь, скорее, в пользу литературы, а не публицистики. Тем не менее хотелось бы в литературных эпизодах больше литературы, а в документальных цитатах, в том числе авторских комментариях, — больше специфической сухости документа. Еврейская тема, как героическая, а не как страдальческая, — довольно редкое явление. Героизм в борьбе с немцами, факты работы армейского госпиталя при немцах и несправедливая кара со стороны своих — все это без пафоса разоблачения, чем увлекаются многие. Вообще, в книгах для детей и про детей такие темы поднимаются редко. А здесь больше всего поражает принятие особенностей военной жизни как должное, с детским спокойствием и без рефлексий, и с верой в правоту своей Родины, — во что бы то ни стало. Буквально: во что бы то ни стало.

Есть еще история, тоже, очевидно, воспоминания. Хотя, возможно, это повесть «на тему» в форме воспоминаний. Мы еще жили в одной стране, у нас еще были общие встречи, семинары в Репино на берегу замерзшего Финского залива. И вдруг оказалось, что — война. Наши друзья армяне показывали страшные снимки Сумгаита, наши друзья азербайджанцы показывали свои снимки и рассказывали свою правду, у всех была своя. И мы были к этому не готовы. Не готовы делиться на своих и чужих, не готовы, что убивают! За что? За то, что армянка, еврейка, русская, казашка? Не готовы бежать, спасаться, прихватив детей и документы, и одну запасную кофточку. Не готовы, и никогда не будем готовы. Я все узнаю в этой маленькой повести и радуюсь за тех, кто выжил. За всех, кто выжил.

Еще небольшая повесть, почти рассказ. Молоденькая девушка, почти подросток, долго считала соседа своим врагом. И она, по обстоятельствам, уехала жить в деревню и там в одиночестве пропадать. Человечная история выздоровления от горя и от ненависти. Деревенская жизнь, такая, как есть, почти экстрим, как они там живут. Как на Луне. И нигде не прервалась, ни разу, эта благородная интонация: смирения и терпеливого обихода, вдали от жизни и в зависимости от случая.

И, наконец, хочется отметить, — почти поэма. Недалеко друг от друга и параллельно во времени живут молодая женщина и умирающая старуха. Старуха смиренно умирает, и при этом, как будто, видит весь мир, в котором ей недолго осталось. И девушка живет рядом и ничего не знает о старухе. А мир обширный, и чем-то, как-то они связаны, как начало и конец жизни. Умная, сложная по интонации и изящно построенная история. Ирония и игра словами и смыслами, все это очень хорошо и легко. Такой способ работы с текстом и разговор с читателем случается в поэзии. А еще высокие смыслы присутствуют в истории и умные, сложные чувства.

Вот еще два текста-тяжеловеса, жанр фэнтези

Отзывы слишком велики для нашей статьи. Отметим только, что авторы простых текстов часто оказываются в более выгодном положении, чем те, кто рискует, создавая сложные миры, стилизации, играя культурными образцами и стилистиками.

Иногда бывает трудно определиться с жанром. Вот, к примеру, большой текст. Что это? Скорее всего, перед нами готический роман, упакованный в сагу странствий. В начале действия выясняется, что король — ненастоящий. Такая ситуация угрожает королевству кельтов. Посланец короля преодолевает препятствия в поисках «настоящего» короля, который спасет кельтов. Неожиданно цель раздваивается, звучит тема христианства: король сохраняет в стране христианство, а христианство поддерживает правильного короля. Я не специалист по средневековым религиям и суевериям. Тем не менее у меня временами возникало подозрение, что авторы просто сочинили не совсем внятный мир по известным мотивам и не особо заморачивались при этом. Вот жду теперь, когда юный спутник, Гуннар, окажется девицей. Хорош «инструментальный» юмор гномов. Хорошо — игра в шахматы с «овощами», есть и такое приключение удачливого посланника. Все-таки старинные, проверенные коллизии — это хорошо! О! И дверь, тоже знакомый знак, а вот и ловушки, — все по правилам! Вызывает уважение большой захват материала, но надо книгу привести в чувство и сделать пригодной для чтения. И слава тому, кто дочитал до конца!

А вот еще текст. И здесь полезно бы вспомнить первоисточник, поскольку в истории он имеется. Простое повествование здесь нагружено сверх меры. Думаю, в этом несоответствии все дело.

Это длинный текст, очень длинный. Множество не очень крепко связанных между собой эпизодов порождает ощущение чего-то грандиозного, охватывающего всю картину мира. Но вы не поверите! В основе всего этого космоса лежит сказка про кота в сапогах! Только это, и не больше, и все сводится именно к ней. Все, что сверх этого, — не более чем украшения, добавочные события, мистические чудеса, знакомства, предательства, воровство и много чего еще. Но история от этого не становится новой или более сложной, она все та же и совсем простая. И поскольку эта простая история на всех поворотах постоянно проступает в этой замысловатой книге, она неизбежно губит все интересные выдумки, напоминая, что все совсем, совсем просто.

Я — не против, ни в коем случае! Я даже поощряю такой размах! Приветствую! Но — когда он состоялся.

Лично я о детской литературе

Отсутствует заинтересованная инстанция. Кто заинтересован в том, чтобы детская литература была? А никто! Прежде было государство. Вот эти авторы, к примеру. Среди них есть талантливые, очень. Но — дилетанты. Вся надежда детской литературы — на дилетантов. Если, говорят, чего-то долго не замечать, то его и не будет. Вот уже и нету. Почти.

Дети сидят тихо, вопросов не задают. Вот, говорят, и хорошо, раньше парились, учили: «…чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно…», была какая-то литература, была, да вся вышла, и никто не всплакнул. Министры детей жалеют, программу сократили, чтоб увеличить детям свободное время. На что? Есть надежда, что министры знают, на что.

Что такое заинтересованная инстанция? Хотите, я вам расскажу, почему у нас была такая отличная, очень популярная мультипликация? Потому что у нас была отличная, умная, деятельная детская литература. А сейчас дефицит сценариев, неот­куда брать. Обширное культурное поле исчезло, из того, что занимает это место сегодня, ничего подходящего нет.

Очень популярна была литература. Все читали. Согласимся, чтобы была хорошая литература, надо воспитывать читателя. Готовность читателя, ожидания читателя. А зачем он, читатель? Кто он? Государство наше поддерживает кино, чтобы в условиях конкуренции оно не заглохло. А и заглохло бы, если бы не закон о господдержке. А как же детская литература? Она традиционно поддерживалась, она плохо выживает без предварительных заявок, договоров и авансов. Редкие храбрецы пишут на свой страх и риск, без всякой надежды на то, что их напечатают. Это не конкуренция, это — ужас. Вымываются люди, потенциально одаренные в литературе, они будут заниматься чем-то другим, у них семьи, дети.

А думаете, издателям лучше? Напечатал, продал, получил — чего он получил? Кто нынче покупает детские книги? Вот и стараются угадать моду. Конкурс. Интересно, повторю, что победил мир искусственный. Победил с разгромным счетом. Это кого-нибудь удивляет? Никого. На это трудится школа, телевизор и Министерство культуры. Трудятся давно, все новые времена, и, как видим, преуспели. Что еще за детская литература? Что такое? Почему не знаю? Нельзя знать то, чего нет.

Недавно, по какой-то надобности, я нашла журналы «Костер». Ленинградский журнал «Костер» выпускался с 1934 года, и всю войну, и после, до 48-го года. Потом было «Ленинградское дело», кто не знает, нашли там врагов народа, и журналы, в том числе детские, закрылись до 56-го, а в 91-м пропали с концами, все, и всё.

Какие художники! Лебедев, Пахомов, Конашевич!  Радлов!  Какие авторы!

О чем писали:

Героические победы России, и серьезные беседы: из истории медицины, хирургии, химии, астрономии, строительства! Популярно и интересно!

О зданиях и парках города, и  стихи совсем небольших детей, и стихи взрослых; статья про писателя Алексея Толстого, маленькая глава из Буратино, книжка только что вышла.

Новая сказка Е. Шварца, рассказы А. Грина, и контр-адмирал Дмитриев - о первом плавании, и «Семь греческих мудрецов» со своими истинами, и небольшая статья о художнике Сурикове.

И Парижская Коммуна, рассказ про настоящего Гавроша, с фотографией.

Викторины и конкурсы, как сделать бумажный самолет, а также историйки, рассказанные маленькими «паненками», как они учились в интернате, в панской Польше.

Бедных паненок готовили к суровой  жизни, учили шить, мыть полы и печь хлеб.

С детьми, школьниками, говорили о совести, о нравственности, о высоких вещах и о полезных знаниях: для чего нужна дисциплина, и о химической чистоте, и о цифрах – великанах: что есть в нашей стране, что добывают, выпускают, мирная продукция.

Великий Перельман, «Видимые невидимки», история вероятностей, и «Веселый архивариус», сборник маленьких исторических казусов. И русские победы, много. И серьезная статья о «Войне без Франции», и рассказы о том, «как все делать быстро», и о спорте.

О гидросамолетах и минном устройстве с тающим сахаром, и о боях в Галлиполи с англичанами в 1914-м году, и сколько весит винтовочная пуля.

И замечательные рассказы юннатов Ленинградского пединститута про зверей и птиц, смешные («оборонный червячок» - это шелкопряд, который на родине питается на шелковице, а местные юннаты приучили его жить на березе! И стал он вырабатывать прочный шелк-чесучу, называется дикий шелк. А шелк этот годится на парашюты!

И, вообще, чесуча была в моде, а, оказывается, это червяк-шелкопряд ел берёзовый лист).

Все это, практически, один номер, МАРТ, №3. 1941 год, три месяца до войны.

Целых номеров сохранилось мало, две – три странички, цветные обложки.

В блокаду выходили сдвоенные номера: 1942 год, № 03 – 04; № 05 – 06; № 07 – 08, № 09 – 10.

Писали про «геройской доблести примеры», про быстроту света и звука; про «надолбы» – что такое? «Великий хирург Пирогов», и статья: «резонанс, как летит бомба». Сказка – «На воре шапка горит»…

Эти номера сохранились, их можно читать.

Дальше было реже, но – выпускали. Считали, что это важно и необходимо, как защита Отечества; великие взрослые с детьми в военном Ленинграде говорили серьезно и ответственно.

Ни одной развлекухи, шутейных словечек, заигрывания, и дело не в том, что война. Есть и веселые, смешные истории. Но совсем  нет потешного языка, понарошного, все рассказы на хорошем русском языке, а, главное, очень хороший тон. С детьми, как с равными.

Жаль, что это ушло и позабылось, а это и была она, детская литература.

*  Конкурс на получение Международной детской премии им. В.П. Крапивина, присуждается раз в году российскому или зарубежному автору.