Ксения
Драгунская. Секрет русского камамбера. — М.: АСТ, 2015
Образы
родителей, старшего брата и старых друзей, раздумья о детстве, переживания о
будущем родной страны, многоцветье оттенков русской жизни — ключевые скрепы,
прочно связавшие в книгу тридцать с лишним рассказов и пьес Ксении Драгунской.
Три цикла новелл обрамлены
выбивающимися из общего контекста произведениями. Рассказ «Мичиган и Кадосно», с которого книга начинается, — шутливые признания
опытного драматурга, а еще «совет молодому сочинителю пьес, он же интервью, он
же мнение, он же честное слово». Настоящий драматург точно знает, чем похожи театр и самолет, куда ведет 48-й маршрут троллейбуса
и как слить Мичиган и Кадосно в одно озеро. Эта
новелла — аналог предисловия, интродукции: автор будто выглядывает из-за кулис
и, подмигивая зрителю, просит строго не судить.
Венчает же сборник пьеса «Секрет
русского камамбера утрачен навсегда-навсегда»,
созданная Драгунской почти двадцать лет назад. Включение в новую книгу «комедии
со странностями» середины девяностых выглядит вполне оправданным и логичным
жестом: она обобщает все рассказы, становясь нетривиальным заключением. «Герои
пьесы молоды, хороши собой, здоровы, богаты, но страшно страдают» — в той или
иной степени эти слова подходят к большинству персонажей книги.
Впрочем, «страдание» — слишком
сильное слово. Герои цикла «Ирга», скорее, не страдают, а с грустной улыбкой
провожают ушедшие годы, колеся по дорогам России-матушки и постоянно
поворачивая не туда, все не находя нужной развязки. Все персонажи когда-то
подавали большие надежды, но своими талантами распорядились не ахти: в основном превратились в обычных людей «крепко за сорок».
Анечка схлопотала условный срок, Колька стал «крутым
попом», Вовик посадил печень, Гоша остался бобылем, а
Леха, забросив поэзию, начал на угоду публике снимать сериальную «ахинею»,
чтобы умереть на 48-м году жизни и ненадолго стать героем «Яндекс-новостей».
Под изменчивый мир можно прогибаться, можно прогибать его под себя — все равно
рано или поздно придет «deadline». Пока он не
наступил, будем фантазировать и наблюдать за жизнью.
О жизни настоящей русской глубинки
— новеллы цикла «Глушь». В качестве эпиграфа к рассказам могло бы подойти
знаменитое изречение Виктора Черномырдина «Хотели как лучше, а получилось как
всегда». Героиня рассказа «Восемь с половиной (тыс. руб.)» — добрая деревенская
бабушка, пожалевшая и приютившая сиротку Катю. Чтобы удачно пристроить девочку,
старушка выдает ее замуж за Диму Глупого, у которого хорошая пенсия — 8500
рублей. Катя, не сумевшая воспротивиться бабушкиной заботе, решает повеситься… Или возьмем персонажа новеллы «Утро ковбойца»
— простого парня Валеру, ловко вырезающего дудочки и сочиняющего стихи. Марина
— молодой столичный литературовед, — приехав в деревню отдохнуть и услышав его
дивные вирши, обещает прославить Валеру в Москве. Председатель же своего
работника не отпускает. Тогда ковбоец «наносит ему
двадцать шесть ножевых ранений» и уезжает за мечтой. Противопоставляя Москву и
Россию, Драгунская поднимает целый комплекс реально
существующих в обществе разногласий. Уставшим от постоянных стрессов москвичам
хочется на природу, в глушь. Но в глуши они теряются, во всех смыслах этого
слова. Деревенские тоже думают о переменах. В новелле
«Сказка (для Димы)» и короткой пьесе «В Москву!» начинают звучать
фантастические и сатирические ноты. В «Сказке (для Димы)» король маленького
островного государства (намек очевиден), узнав о том, что граждане недовольны
его правлением, всех распускает и объявляет кастинг нового народа. Митюня — мужик из российской глубинки — тоже решил
поучаствовать, правда, в итоге к королю не поехал, а пригласил к себе. «В
Москву!» — сценка собеседования «замкадыша»,
желающего купить железнодорожный билет до столицы, превратившейся в закрытый
город для избранных.
Тема усиливается в повести «Ищущая
щи» — самом объемном и самом напряженном с психологической точки зрения
произведении сборника. Милая романтика провинциальных будней и праздников,
забавные элементы театра абсурда и добрые человеческие чудачества, присущие
предыдущим рассказам, полностью отпадают. «Ищущая щи» — суровая антиутопия.
Действие происходит в конце XXI века, пожилая героиня вспоминает свою жизнь-«зебру». Сперва — черная полоса:
непростые годы раннего детства. Затем — почти что рай в семье отца Андрея и
матушки Евгении. И снова ад — детский дом, после которого работа на
золотошвейной фабрике кажется спасением. В это время и началась война между
Москвой и остальной Россией, столица оказалась разрушена, погромщиков начали
массово расстреливать, русская деревня исчезла, уступив место суррогатному
музею-заповеднику «Страна мечты». И развалилось все
без какого бы то ни было внешнего давления. Таким образом, Драгунская
заставляет нас задуматься, рисуя страшнейший сценарий возможных событий. Не
надо противопоставлять Москву России. Не надо уничтожать деревню и менять
старые уклады (к слову, сходное назидание вывел Роман Сенчин
в своей недавней книге «Зона затопления»). Не надо расслаивать общество на
богатых и бедных, сильных и слабых. «В школе, в детдоме и даже в училище нам
говорили, будто весь мир только и делает, что смотрит на Россию, что так было
всегда, что Россия — едва ли не самая главная страна в мире, кому образец и
друг, а кому — кость в горле. Уже потом, помотавшись по белу свету, я увидела,
что простым людям никакого дела нет ни до России, ни до Америки (…). Других забот навалом. Собрать бы хороший урожай, на хлеб бы заработать, поставить детей на ноги…»
В третьем цикле «Ложь во спасение»
социальных вызовов намного меньше, а общий подзаголовок, способный объединить
вошедшие в цикл рассказы, звучал бы так: «Когда я была маленькая…».
Трогательные воспоминания о золотой поре побуждают вспомнить и детские рассказы
Виктора Драгунского — отца автора «Секрета русского камамбера»,
и сборники миниатюр Дениса Драгунского — ее брата. К тому же в новеллах цикла
самые близкие родственники становятся второстепенными персонажами. В «Мужском
воспитании» Драгунская рассказывает, как старший брат
с приятелем в детстве подшучивали над ней: то обещали отдать в Суворовское
училище, то давали зарок ежедневно кормить только молочным супом, то учили
грубой «солдатской» песне. В новелле «Ложь во спасение» — другая курьезная
история: мама однажды попросила дочку соврать ради благого дела, но дочка с
ответственным заданием не справилась. В «Цвете морской волны» — ностальгия по
дачной жизни: соседские мальчишки подговаривали героиню вместе устраивать
разные мелкие пакости, а еще расспрашивали о папе и
хвалили его рассказы, не зная, что папа умер, когда Ксении было всего шесть
лет.
В цикл вошли не только личные
рассказы с наставлениями детям и взрослым — учитесь, мол, на чужих ошибках!
Рядом с биографическими историями — новеллы о современных детях, ставящих
подчас родителей в тупик своими рассуждениями и действиями. «Время» — рассказ о
детском решении взрослых проблем: родители маленькой Саши постоянно говорят,
что у них нет времени — умная девочка выпрашивает у гадалки несколько горстей
этой неосязаемой субстанции. Бабушка из одноименного рассказа — пример
эксцентричной старушки. Притом в ее чудачествах есть рациональное зерно. Так,
героиня считала, что учителя питаются шторами. Все правильно, иначе зачем с родителей школьников каждый год собирают
деньги на занавески? В новелле много таких вроде бы бытовых, приземленных и в
то же время мудрых мыслей о современном образовании: «Вкладывать в ребенка
нужно побольше чудесного и приятного, а не трясти у
него перед носом учебниками и нотными тетрадками!» Если педагоги и родители не
поймут этих простых истин, напоминаемых Ксенией Драгунской, будут повторяться
дикие примеры из рассказа «Мечты партизан»: одна девочка провалила ЕГЭ и
покончила с собой, другой мальчишка из-за ЕГЭ сошел с ума, третий — пришел в
школу с автоматом Калашникова. Теперь играющие в партизан шестиклассники, уже
запуганные ужасной аббревиатурой и всем, что за ней стоит, начинают охоту за
одним из разработчиков ЕГЭ. Пока еще совсем наивную и смешную. «В этих условиях
очень трудно правильно воспитать детей», — делает вывод герой новеллы «Только
этим летом». Тоже малость чудаковатый, как и другие
персонажи книги.
Русская жизнь складывается из
странных противоречий, без которых — скучно. Ксения Драгунская убеждает
читателя еще раз обратить на них внимание. «Мы всегда знали, что наша родина —
строгая женщина в платке, такой она смотрела на нас с плакатов, знакомых с
детства. На плакате, в платке — к такой мы привыкли.
Это наша родина, сынок, так мы приговаривали всегда. Но оказалось, что там уже
давно тире, а не запятая. Пока нас не было, родина превратилась в
озябшего мальчика на дороге в никуда». Чуда не будет —
чудить придется самим.
