Лауреат 1997 года за повесть «Дядя Адик / Uncle Dick»
(№ 2) и эссе «Москва как поле боя истории и мифа» (№ 8)
Давно эссе не писал. И рассказов
тоже, повестей, романов — всего, что зовется литературой, печатается в литжурналах или книгах. Бросил в 2007-м. Тогда одновременно
возникло две затеи: вернуться к живописи после двенадцатилетнего перерыва — и
написать роман, завязка которого приснилась. Принять оба вызова
сразу не получалось: живопишу только при
естественном свете, так что этому занятию без вариантов отдается первая —
светлая половина каждого дня. Литературапись всяких малых форм в силу их малости еще возможно рассовывать
туда-сюда во вторые половины дней или небольшие паузы между окончанием одной
картины и началом следующей, что необходимы для восстановления арсенала эмоций,
а роман, как и живопись, требует размеренного дыхания и первенства в иерархии
всех занятий: и все соки высасывает, и забирает большее и лучшее для работы
время суток — в моем случае то же, что и
живопись. К тому же и живописный проект затеялся рисковый — инновативный,
как в арте говорят, и сон был эдакой фабулой романа-утопии, то есть писать
предстояло бы фикшн и бестселлер, а ничем таким
прежде не занимался — тоже риск будь здоров, согласитесь, тем более когда далеко не молод. В общем либо — либо: так встал
вопрос.
Выбирать между живописью и
литературой однажды уже пришлось — как раз в молодости после окончания
Архитектурного института, когда служба по распределению в проектной организации
оставляла время лишь для чего-то одного. Тогда выбрал живопись — и сейчас
опять. Теперь сыграло роль, что интерес к моей живописи как
раз начал оживать после большого перерыва, а интерес публикаторов к текстам,
напротив, практически сошел на нет: в прессе в условиях постепенного и
неуклонного удушения свободы слова — перво-наперво в ее некорпоративном,
приватном выражении, а в литизданиях — в силу все
более выраженного предпочтения старых песен новым. Но главное, что
живописным проектом загорелся, а литературным не выходило: сделал кой-какие
наработки-наброски сюжета, а мотор воображения толком не заводился, и время
показало, что правильно делал: по затее, роман должен был в трагиирониче-ском
ключе предложить решение демографических проблем России, которые, тогда
казалось, станут главными для нее в обозримом будущем — а вон оно что теперь главным оказалось, и про них уж давно никто
не вспоминает.
Возвращение в живопись вышло вполне
удачным, и позывы изъясняться словами несколько лет не возникали, пока в конце
11-го года жизнь в России не стала решительно активизироваться, сначала
разбудив креативный класс и подарив надежды, а затем
бурно устремившись к худшему — вот и потянуло опять вербализировать отношение к
происходящему… Начал со статей для пары газет, как раз вспомнивших о моем существовании,
но к этому занятию быстро остыл. Скажем, написал нехорошо про Явлинского — а главред к нему относится, оказывается, наоборот, хорошо.
Вот и появляется твой текст без про Явлин-ского: все
остальное есть, а его нет. Уж не говоря о «хвостах», что обрубаются в
обязательном порядке — будто твой текст такой породы, что без этого никак, —
вот он и заканчивается не концом, а его обрубком.
В общем, проехали…
Тут подвернулась пара интернет-ресурсов:
предложили вести авторские блоги в «Снобе» и на «Эхе Москвы». Бесплатно, зато
пиши что хочешь — лишь бы контент привлекал контингент. Ок,
денег мне даром не надо, дай только выплеснуть социальный темперамент, так что
взялся с энтузиазмом, а атмосфера в стране тем временем накаляется, и при этом
все сильнее воняет: Госдума один за другим клепает антиконституционные
запретительные законы — в том числе затыкающие рты, — и ресурсы-содержанты начинают по-разному, но одинаково ощутимо
реагировать на них. Плюс общий характер комментариев — а он сильно влияет на
атмосферу в блоге и настроение автора — эволюционирует таким образом, что
каждый следующий текст писать все меньше охоты. Плюс ощутимо смещаются
редакционные акценты. Скажем, есть такой снобовский
персонаж Громковский — Владимир Владимирович, между прочим, — бывший профессиональный агитатор-коммунист,
ставший не менее истовым православным национал-патриотом.
Сюжет тривиальный, так что не об этом превращении речь: когда
я там только появился, он числился местным шутом гороховым, штучкой «для
разнообразия жизни», но эта штучка буквально на глазах, по мере того, как в
сердцах россиян разгорался национал-патриотический огнь, начала раздуваться,
наливаясь ощущением своей важности, а нынче там и вовсе царит — типа православно-фашистские передовицы кропает…
Сначала бросил эховский
блог, потом снобовский, но еще до того завел аккаунт
в Фейсбуке — и это, создав альтернативу, помогло бросить все более подцензурные
занятия во все более дискомфортном антураже — выражаясь высокопарно, выбрал
свободу. И не жалею, и все больше проникаюсь уверенностью, что приватное
функционирование в сети — последнее прибежище свободы слова в России, наиболее
актуальная и адекватная сегодняшнему дню форма общения людей. Нет, Дума,
разумеется, про нас не забыла и приняла закон, стреноживающий популярных блогеров; все больше ресурсов, неугодных
власти и неподвластных ей, блокируется Роскомнадзором,
да и отключение России от Всемирной паутины давно на повестке дня, но закон о блогерах пока толком не работает — по здешнему обыкновению,
единственно положительному в сложившихся условиях, блокировку ресурсов при
желании можно обойти, а блокировка Интернета еще не стала реальностью, так что
примерно ода сетевой вольности покамест уместна.
На стилистику
общения в сетях принято жаловаться: много хамства, в том числе специфически инетовского, большинство участников идиоты или сволочи или
не «или»… Но сети бывают разные, так что вполне уместен вопрос: кто кого
заставляет обитать в ресурсах, ярко отражающих массовое сознание, бурно
выражающих коллективное-бессознательное и имеющих за это репутацию выгребных
ям? Нехотя возникает подозрение, что в
дерьме плавают те, кто испытывает от этого занятия
если не наслаждение, то разного рода удовлетворение — если даже неизъяснимое. В
Фейсбуке тоже хватает всего такого, но есть и другое, а управляя легко доступными настройками, можно задавать устраивающие
тебя параметры общения, так что пользуюсь исключительно этой сетью — ей и ода.
Со свободой слова понятно: пишешь
что хочешь и как хочешь… В литературной среде, сильно
подозреваю, модно презирать сети — игнорировать эту форму обращения к читателю
как профанацию, деградацию и т.п. Так ведь и к письму на экране монитора в свое
время многие авторы относились в том же роде и подводили под такое отношение
очень основательную, импозантную базу — не подкопаешься. А многие сегодня пишут
на бумаге? Да, кое-кто остался верен своей упертости
и доказал право на нее, но и у пишущих на экране, коих уже давно подавляющее
большинство, своя правда и свои ее доказательства. Так же и здесь: многие
литераторы, в том числе самые-самые, обитают в ФБ, в том числе ведут тут
литературную жизнь. Другое дело, что специфика сетевого общения часто склоняет
корректировать формы этой жизни — к примеру, в сторону сжатости или броскости —
а что такого? В общем, со свободой слова порядок. Правда, очередной закон
запретил использование ненормативной лексики, но этим только подхлестнул
желание одних игнорировать запрет, а воображение других — творчески обходить
его.
Помимо свободы слова налицо свобода
выбора. Во-первых, как выше сказано, общаться возможно
с кем хочешь и как хочешь: сам задаешь устраивающие тебя правила и рамки
общения и так или иначе, в том числе жестко, можешь отсекать тех, кого они не
устраивают и кто не устраивает тебя. Во-вторых, предлагать
возможно не только вербальный продукт — свой или чужой, но и визуальный — опять
же собственного производства или чьего угодно в максимально широком жанровом
диапазоне. И что для меня при этом особенно важно — есть возможность отвечать
за качество, будь то фотографии или репродукции картин. В печати тоже в
принципе можно совмещать литературный и художественный месседжи,
но на практике это редко удается в силу множества понятных всем причин, к тому
же добиться устраивающего тебя качества картинок — задача практически
нерешаемая даже при издании каталогов и альбомов (редкие исключения, как им и положено, подтверждают правило), а тут все в твоих
руках. И возможности сочетать эти месседжи самые
широкие, какие только можно представить. Да еще не возбраняется генерировать
новые.
Такая «комплексность» создает и
новые формы креатива, и новые возможности реагировать на него — оперативно,
живо реагировать на него всем желающим, так что ветки комментариев, бывает,
представляют самостоятельную ценность: драматургическую, юмористическую или еще
какую. Иначе говоря, возникает интерактивный онлайн-обмен. Не знаю кому как, а
мне всю жизнь не хватало «обратной связи» и с читателем и со зрителем. В силу
склонности рефлектировать и сомневаться в себе всегда хотелось подтверждения того,
что делаю «то», — получать моральную, эмоциональную и интеллектуальную
поддержку, а получалось редко, да и то либо от неширокого ближнего круга, либо
от рецензентов, но в последнем случае превалировала не поддержка, а желание
уничтожить. А общение в ФБ задействует эту обратную связь на полную катушку.
Скажем, только попав сюда, обнаружил, что у моей живописи и прозы много давних
поклонников, о существовании которых не подозревал и поддержка которых,
проявись она в иные периоды жизни и творчества, облегчила бы жизнь, сделала ее поотрадней…
Прошлого не вернешь, и вообще что
было, то было; как было, так и было — но факт, что сегодня непосредственная
поддержка «потребителя» очень помогает жить и «выступать», особенно в условиях,
в которых нынче приходится заниматься этим. Да еще представление фотографий и
картин в хорошем качестве не только привлекает прежних интересантов, но и
рекрутирует новых. То же можно сказать и про читателей — в общем, жить стало
легче, жить стало веселее. Прозу представлять в ФБ вроде бы не больно
«форматно», а, с другой стороны, почему нет (подумалось прямо сейчас)? Не убудет выложить в сеть какой-нибудь рассказик и посмотреть, как
он будет воспринят: с одной стороны, налицо ситуация, когда рассчитывать на
публикацию своей прозы в обозримом будущем не приходится, с другой — количество
друзей и подписчиков на сегодняшний день уже заведомо превосходит тираж любого
издания, которое даже если вдруг случится, — и это количество стремительно
растет.
При этом существенно, что
«человеческий потенциал» сетевого общения — не только количественный, но и
душевно-интеллектуальный — сам по себе создает принципиально новое качество
этого общения, никак иначе и нигде более не достижимое. В каком-то приближении
это ощущение дружеского кухонного застолья советской поры — только
большого-пребольшого, — где идет разговор «о главном» в самых разных формах,
пропитанный взаимной симпатией и антипатией к этому главному. Или взять дни
рождения, когда на тебя обрушивается шквал поздравлений — просто теряешься и растекаешься
лужей чувств. Где еще сотни, тысячи людей могут напрямую поздравить
кого хотят от всей души и чистого сердца? — ни одному признанному гению, ни
одному деспоту во всей человеческой истории не снилась такая обратная связь,
что нынче стала реальностью для многих. Да еще в результате возникает ощущение,
что тебе каким-то дуриком удалось сплотить людей, что
ты им нужен: как-то помогаешь им выживать во все более бесчеловечном мире — а
они помогают тебе. Такое ощущение само по себе дорогого стоит, так что (в виде
исключения) готов довериться ему, будь даже оно иллюзией.
Здесь встречаются, начинают
общаться, проникаются взаимным интересом и расположением люди, которые нипочем
не встретились бы иначе — у кого ни шанса пересечься и пообщаться «в жизни»: прежней,
сегодняшней, завтрашней; здесь возникает особый пространственно-временной
континуум, в котором из небытия всплывают друзья и знакомые из прежних жизней:
школьной, студенческой, взрослой. Они появляются и начинают
жить в твоей нынешней реальности вперемешку с людьми со всего мира, с которыми
ты только здесь и сейчас познакомился — не говоря уже про «невиртуальных»
друзей; тут люди, многого достигшие в жизни — и просто хорошие; умные, тонкие —
и просто добрые; все на равных и вместе — симфоническое ощущение, что трудно
передать словами. Налицо не симулированная демократичность того общения,
что никакое на самом деле не виртуальное, а одна из самых позитивных, ощутимых
и бодрящих реалий жизни. Ну а тролли и боты, что налетают на твой блог, стоит
задеть своим материалом чувствительные души кураторов-чекистов, отдающих
команду «фас», только подтверждают, что ты «попал» — следовательно,
существуешь. Блокировать (банить) их — что тараканов давить: немножко противно,
но больше приятно: вот и этой твари больше нет в моей жизни, и этой, и вот этой… Такая нонстоп гарантированная
победа над злом. Единственно жаль, что невсамделишная.
