Марина Тимашева. Театральная реальность Льва Додина. Ольга Егошина. Театральная утопия Льва Додина. Марина Тимашева
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
№ 12, 2024

№ 11, 2024

№ 10, 2024
№ 9, 2024

№ 8, 2024

№ 7, 2024
№ 6, 2024

№ 5, 2024

№ 4, 2024
№ 3, 2024

№ 2, 2024

№ 1, 2024

литературно-художественный и общественно-политический журнал
 


Марина Тимашева

Театральная реальность Льва Додина

Ольга Егошина. Театральная утопия Льва Додина. — М.: НЛО, 2014.

 

Только что по владениям Мельпомены прокатилась очередная волна словопрений, что такое русский репертуарный театр и не пора ли это замшелое наследие тоталитаризма заменить на что-нибудь креативно-инновационное, вроде прокатной… Сорри, «проектной» площадки или светского клуба для тусовщиков.

В книге Ольги Егошиной показан (и основательно разобран) пример театра, который имеет все признаки репертуарного: постоянная труппа; несколько спектаклей в афише, причем каждый рассчитан на длительный показ («Братья и сестры» по прозе Федора Абрамова идут уже больше тридцати сезонов); собственное специально приспособленное помещение (история дома 18 по улице Рубинштейна со времен купца-художника С.Ф. Верховцева прилагается, с. 15 и далее); высочайший профессионализм, обеспеченный не только специальным образованием, но и упорными репетициями:

«Здесь все время ставят планку выше человеческих сил и — самое удивительное — иногда ее преодолевают. Отсюда идут семнадцатичасовые прогоны и просьбы выучить массив текста за одну ночь. Отсюда — игра одним пальцем ноги на клавиатуре зависшего над сценой рояля. Отсюда пугающие нагрузки его студентов и актеров…».

К самому режиссеру тоже относится: «Очевидцы до сих пор с изумлением рассказывают, как никогда не занимавшийся гимнастикой Лев Додин в азарте репетиции сделал кувырок через голову».

И наконец, то, что упорно «забывают» включить в определение репертуарного театра, хотя это абсолютно необходимое условие постановки учреждения культуры на бюджетное довольствие: воспитательная и просветительская программа. «Театр идейный и миссионерский». «Очищающие слезы», «пробуждение Человека».

При этом Малый Драматический театр, возглавляемый с 1983 года «режиссером-философом» Л.А. Додиным, чрезвычайно популярен не только в России, но и в тех «цивилизованных странах», которые потомки чеховского лакея Яши ожесточенно ставят нам в пример. Свидетельство — почетное звание «Театр Европы», вынесенное прямо на фасад старинного здания в Санкт-Петербурге, откуда «МДТ продолжает колесить по странам и континентам, предпочитая фестивальным «общим столам» индивидуальные предложения — гастроли. А его руководитель твердо уверен, что следить за европейской модой — скучно; предпочитает, чтобы мода сама за ним следила». Таким образом, его «утопия» продолжается на протяжении пяти (или даже шести) правлений, от Андропова до Путина, она пережила не только государство, в котором возникла, но и перемену социально-экономического строя.

Видимо, перед нами все-таки не утопия, а, наоборот, чрезвычайно прочный и основательный (я бы даже сказала: сейсмоустойчивый) театр-дом.

«…Не конструктор, не модный костюм или марка машины. Ты не выбираешь модель, а живешь тем театром, который кажется тебе единственно осмысленным».

Структура книги — именно такая, какой должна быть. От спектакля к спектаклю. От деревенской саги Федора Абрамова до «Врага народа» Генрика Ибсена, поставленного в 2014 году. Именными короткими очерками представлены спутники — соавторы Додина: Эдуард Кочергин, Давид Боровский, Николай Лавров, Игорь Скляр и другие замечательные люди.

Особое место в книге занимает глава, в которой Ольга Егошина сопоставляет методы и результаты работы Льва Додина и Петра Фоменко по восьми важнейшим параметрам (я добавила бы еще три-четыре) и приходит к выводу, что МДТ и Мастерская Фоменко — два полюса, «между которыми протянулись силовые линии русской театральной жизни».

Здесь с автором трудно не согласиться. Наше театральное сообщество волей-неволей (сознательно ли бессознательно) ориентируется по этим силовым линиям. Признаюсь, что лично мне фоменковский «добрый театр» всегда ближе додинского «трудного» (при огромном уважении к обоим). И книга Егошиной, как ни странно, только укрепила меня в этом предпочтении: подвела под эмоции теоретическую базу.

Вообще-то исследователь почти неизбежно проникается симпатией к предмету своего исследования: не станет человек тратить годы жизни, к примеру, на Наполеона, если ему органически противен и сам этот император, и военное дело вообще. Проблема в том, что даже у Наполеона в послужном списке — не только победы, но и поражения. Как с ними быть? Обойти вниманием как нечто несущественное? Или объяснить, что поражение — и не поражение вовсе, просто в России в 1812 году был сильный мороз? Конечно, про спектакли «Братья и сестры», «Молли Суинни», «Любовь под вязами», «Коварство и любовь» рассказывать легко и приятно: это бесспорные шедевры. Но как быть, например, с «Клаустрофобией»? Из книги выходит, что главное ее достоинство — то, что Додин больше ничего подобного не ставил, «обратившись к другой литературе и другому способу контакта с материалом».

Или тема, возникающая в связи с «Королем Лиром»: «униженное нагое тело — образ, преследующий Льва Додина». Я сама, когда рецензировала спектакль, доказывала, что в данном случае «скидывание одежды» оправдано обстоятельствами. Нагота Лира — метафора абсолютной беспомощности и беззащитности. Но Егошина собирает несколько подобных примеров из разных постановок. И для каждого находит убедительное объяснение. Кроме шуток, не подкопаешься. Но когда они собраны вместе, возникают сомнения. Ведь не секрет, что сейчас публичное обнажение — универсальный ритуал по самым разным поводам. И воспринимается это примерно как лозунг «Слава КПСС» в 1983 году. Так же остро и эмоционально.

У Додина получаются великие спектакли, пока он верен собственному принципу — держаться в стороне от «общих столов». А за «общим столом» выходит «Клаустрофобия». У Фоменко тоже были неудачные постановки. Но он заблуждался сам, в демонстративном отдалении от «поточного сознания» эпохи.

Это не упрек режиссеру Додину и, тем более, автору книги. «Театральная утопия…» предоставляет нам редкую возможность обсуждать современное искусство всерьез, а не на уровне рекламы — антирекламы.

Пожалуй, самое уязвимое в книге — историко-политические отступления, которые не связаны с основным содержанием, а порой вступают с ним в противоречие. Например, общие рассуждения об «абсолютизме» в России и конкретное описание, как всемирно известного режиссера засунули в полицейский обезьянник, где «не было ни одного свободного места, куда можно было бы сесть, и он так и простоял всю ночь…, вглядываясь в зарешеченный квадрат окна». Заметьте: это сделали французские власти. Наши (советские и несоветские) относились к Додину с уважением.

Малый Драматический уже стал частью большой истории. Соответственно, книга Ольги Егошиной (фактически монография о театре Додина) будет полезна не только тем, кто хотел бы узнать нечто новое про актеров МДТ — Петра Семака, Сергея Курышева, Игоря Иванова, Татьяну Шестакову, Ксению Раппопорт, Елизавету Боярскую, Данилу Козловского, — но также нынешним студентам и будущим исследователям.

 

 



Пользовательское соглашение  |   Политика конфиденциальности персональных данных

Условия покупки электронных версий журнала

info@znamlit.ru