Ольга
Егошина.
Театральная утопия Льва Додина. — М.: НЛО, 2014.
Только
что по владениям Мельпомены прокатилась очередная волна словопрений, что такое
русский репертуарный театр и не пора ли это замшелое наследие тоталитаризма
заменить на что-нибудь креативно-инновационное, вроде прокатной… Сорри,
«проектной» площадки или светского клуба для тусовщиков.
В книге Ольги Егошиной показан (и основательно разобран)
пример театра, который имеет все признаки репертуарного: постоянная труппа;
несколько спектаклей в афише, причем каждый рассчитан на длительный показ («Братья
и сестры» по прозе Федора Абрамова идут уже больше тридцати сезонов);
собственное специально приспособленное помещение (история дома 18 по улице
Рубинштейна со времен купца-художника С.Ф. Верховцева прилагается, с. 15 и далее);
высочайший профессионализм, обеспеченный не только специальным образованием, но
и упорными репетициями:
«Здесь все время ставят планку выше человеческих сил и —
самое удивительное — иногда ее преодолевают. Отсюда идут семнадцатичасовые
прогоны и просьбы выучить массив текста за одну ночь. Отсюда — игра одним
пальцем ноги на клавиатуре зависшего над сценой рояля. Отсюда пугающие нагрузки
его студентов и актеров…».
К самому режиссеру тоже относится: «Очевидцы до сих пор с
изумлением рассказывают, как никогда не занимавшийся гимнастикой Лев Додин в
азарте репетиции сделал кувырок через голову».
И наконец, то, что упорно «забывают» включить в определение
репертуарного театра, хотя это абсолютно необходимое условие постановки
учреждения культуры на бюджетное довольствие: воспитательная и просветительская
программа. «Театр идейный и миссионерский». «Очищающие слезы», «пробуждение
Человека».
При этом Малый Драматический театр, возглавляемый с 1983 года
«режиссером-философом» Л.А. Додиным, чрезвычайно популярен не только в
России, но и в тех «цивилизованных странах», которые потомки чеховского
лакея Яши ожесточенно ставят нам в пример. Свидетельство — почетное звание «Театр
Европы», вынесенное прямо на фасад старинного здания в Санкт-Петербурге,
откуда «МДТ продолжает колесить по странам и континентам, предпочитая
фестивальным «общим столам» индивидуальные предложения — гастроли. А его
руководитель твердо уверен, что следить за европейской модой — скучно;
предпочитает, чтобы мода сама за ним следила». Таким образом, его «утопия»
продолжается на протяжении пяти (или даже шести) правлений, от Андропова до
Путина, она пережила не только государство, в котором возникла, но и перемену
социально-экономического строя.
Видимо, перед нами все-таки не утопия, а, наоборот, чрезвычайно
прочный и основательный (я бы даже сказала: сейсмоустойчивый)
театр-дом.
«…Не конструктор, не модный костюм или марка машины. Ты не
выбираешь модель, а живешь тем театром, который кажется тебе единственно
осмысленным».
Структура книги — именно такая, какой должна быть. От
спектакля к спектаклю. От деревенской саги Федора Абрамова до «Врага народа»
Генрика Ибсена, поставленного в 2014 году. Именными короткими очерками
представлены спутники — соавторы Додина: Эдуард Кочергин, Давид Боровский,
Николай Лавров, Игорь Скляр и другие замечательные люди.
Особое место в книге занимает глава, в которой Ольга Егошина
сопоставляет методы и результаты работы Льва Додина и Петра Фоменко по восьми
важнейшим параметрам (я добавила бы еще три-четыре) и приходит к выводу, что
МДТ и Мастерская Фоменко — два полюса, «между которыми протянулись силовые
линии русской театральной жизни».
Здесь с автором трудно не согласиться. Наше театральное
сообщество волей-неволей (сознательно ли бессознательно) ориентируется по этим
силовым линиям. Признаюсь, что лично мне фоменковский
«добрый театр» всегда ближе додинского «трудного»
(при огромном уважении к обоим). И книга Егошиной, как ни странно, только
укрепила меня в этом предпочтении: подвела под эмоции теоретическую базу.
Вообще-то исследователь почти неизбежно проникается симпатией
к предмету своего исследования: не станет человек тратить годы жизни, к
примеру, на Наполеона, если ему органически противен и сам этот император, и
военное дело вообще. Проблема в том, что даже у Наполеона в послужном списке —
не только победы, но и поражения. Как с ними быть? Обойти вниманием как нечто
несущественное? Или объяснить, что поражение — и не поражение
вовсе, просто в России в 1812 году был сильный мороз? Конечно, про спектакли
«Братья и сестры», «Молли Суинни», «Любовь под
вязами», «Коварство и любовь» рассказывать легко и приятно: это бесспорные
шедевры. Но как быть, например, с «Клаустрофобией»? Из книги выходит,
что главное ее достоинство — то, что Додин больше ничего подобного не ставил, «обратившись
к другой литературе и другому способу контакта с материалом».
Или тема, возникающая в связи с «Королем Лиром»: «униженное нагое тело — образ, преследующий
Льва Додина». Я сама, когда рецензировала спектакль, доказывала, что в
данном случае «скидывание одежды» оправдано обстоятельствами. Нагота
Лира — метафора абсолютной беспомощности и беззащитности. Но Егошина собирает
несколько подобных примеров из разных постановок. И для каждого находит
убедительное объяснение. Кроме шуток, не подкопаешься. Но когда они собраны
вместе, возникают сомнения. Ведь не секрет, что сейчас публичное обнажение —
универсальный ритуал по самым разным поводам. И воспринимается это примерно как
лозунг «Слава КПСС» в 1983 году. Так же остро и эмоционально.
У Додина получаются великие спектакли, пока он верен
собственному принципу — держаться в стороне от «общих столов». А за «общим
столом» выходит «Клаустрофобия». У Фоменко тоже были неудачные
постановки. Но он заблуждался сам, в демонстративном отдалении от «поточного
сознания» эпохи.
Это не упрек режиссеру Додину и, тем более, автору книги. «Театральная
утопия…» предоставляет нам редкую возможность обсуждать современное
искусство всерьез, а не на уровне рекламы — антирекламы.
Пожалуй, самое уязвимое в книге — историко-политические
отступления, которые не связаны с основным содержанием, а порой вступают с ним
в противоречие. Например, общие
рассуждения об «абсолютизме» в России и конкретное описание, как
всемирно известного режиссера засунули в полицейский обезьянник, где «не
было ни одного свободного места, куда можно было бы сесть, и он так и простоял
всю ночь…, вглядываясь в зарешеченный квадрат окна». Заметьте: это сделали
французские власти. Наши (советские и несоветские)
относились к Додину с уважением.
Малый Драматический уже стал частью большой истории.
Соответственно, книга Ольги Егошиной (фактически монография о театре Додина)
будет полезна не только тем, кто хотел бы узнать нечто новое про актеров МДТ —
Петра Семака, Сергея Курышева, Игоря Иванова, Татьяну
Шестакову, Ксению Раппопорт, Елизавету Боярскую,
Данилу Козловского, — но также нынешним студентам и будущим исследователям.
