Александр Стесин. Вернись и возьми. — М.: Новое литературное обозрение, 2013.
Александр Стесин
— поэт, на которого еще несколько лет назад обратили внимание Бахыт Кенжеев и Сергей
Гандлевский, они даже написали предисловие к его сбор-нику стихотворений. Уже один этот факт, наверное, должен
вызвать интерес к автору книги.
В одиннадцать лет Александр Стесин эмигрировал с родителями в Америку, спустя еще
десять лет — улетел в Париж, и в тридцать — в Африку, где работал врачом в
разных городах и деревнях. Об Африке и подготовке к этому путешествию и
написана его книга.
Это проза. Две повести. Хотя совсем
без стихотворений книга поэта не обошлась — в конце автор прикладывает свои
переводы из современной ганской поэзии.
Африканское путешествие начинается
у Стесина еще в Америке — после сорвавшейся поездки в
Гану он попадает в госпиталь Сент-Винсент, который считается центром ганской
диаспоры в Штатах. Здесь и завязывается знакомство с носителями языка ашанти, с привычным течением их жизни. Об этом — первая
повесть в книге. Вторая — о настоящей Африке, куда герой пустился после
подготовки в Сент-Винсенте. Как и автор, книга очень разноплановая. В каком-то
смысле «Вернись и возьми» — это путевые очерки: Касабланка, Аккра, реки Нигер и
Конго. Но это еще и записки молодого врача-онколога со всеми деталями и
подробностями врачебной практики в условиях африканской бытовой разрухи и
абсолютно живых древних культов.
Тем не менее «Вернись и возьми» —
не о предрассудках и мифах, а о самом человеческом, что только может быть на
земле. Куда вернуться? Что взять? Вам объяснят. Африканская мудрость — санкофа.
«Вернуться, чтобы что-то взять. Как
будто это все на время, а в один прекрасный день я все брошу и вернусь домой.
Хотя где этот дом, понятия не имею».
Организует все в единое целое сам
автор и его мироощущение. Человек, сбежавший из одной страны в другую, а из нее
— в третью. Для него, русского, выросшего в Америке, решающим становится
чувство отстранения, непринадлежности к любому месту, в котором он очутился,
неважно, Штаты это или Африка. Но одновременно с отстранением возникает
абсолютная открытость и чувство, что ты можешь стать своим везде, куда бы ни
пошел.
Как устал наш хамелеон, / все за
море стремится он.
Это эпиграф, строка из поэзии ашанти-чви. Эпиграф, на удивление точно подходящий книге,
ключевому ее мотиву — стремлению «за море». Да не просто стремление, а именно
хамелеона.
Поездка поэта-врача в Африку — сама
по себе побег, но герою этого мало. Ему нужно опять, уже не первый раз в жизни,
попробовать приспособиться к новому месту, и дело тут не в привычках, не в
пейзажах, не в климате. Чтобы стать своим, нужно понять, как устроено мышление
людей вокруг, и мыслить, как они, говорить как они, учиться всему заново, с
чистого листа. Новое место — новая жизнь. Здесь начинается история самого
захватывающего путешествия — побега в язык с помощью языка же.
Погружение в язык чви, построенный на идиомах и удивительных аналогиях,
процесс обучения посреди врачебной рутины (которая совсем не соответствует привычному значению слова «рутина») — эксперимент героя над
собой, необходимое условие для «хамелеона».
Эксперимент оказался удачным — об
этом можно судить и по полноценным (насколько это возможно по лингвистическим
причинам) переводам африканской поэзии, и по разборам самых обычных и общеупотребляемых понятий. Как минимум книгу стоит открыть
ради того, чтобы узнать: стыд «анивуо» —
дословно означает «мои глаза умерли», надежда «анидасоо»
— «мои глаза легли на то что…», судьба «нкерабеа»
— «место или способ прощания».
Множество людей, с которыми
сталкивают обстоятельства приезжего врача, создают глубокое и неоднозначное
впечатление о далекой жизни, о которой мы знаем только понаслышке. Персонажи
мелькают от главы к главе, кого-то удается узнать получше,
кто-то просто дополняет общую картину. Сменяют друг друга пациенты: больной
ребенок, молодые матери, отощавшая героинщица,
пожилые люди. От города к городу меняются и коллеги — медсестры, фельдшеры,
помогающие освоиться на новом месте и в новом языке. Диалоги живые, не
обходится и без юмора. Грустного, правда, тоже немало.
Каждый человек, как и полагается,
привносит в историю что-то свое. Например, рассказывают легенду о том, что
альбиносы не умирают, а просто исчезают. Или о празд-нике выбора имени
младенцу, когда старейшина должен угадать бога новорожденного. Порой кажется,
что понять все эти странности человеку с другого континента просто невозможно.
На первый взгляд эти истории — экзотические сувениры, нужные лишь как знак
принадлежности к другому миру, а настоящее предназначение их неясно. Но чуть
задумаешься над ними — и становится интересно, хочется узнать, в чем же секрет.
В итоге поражаешься тому, насколько все красиво и глубоко.
Опыт героя книги неизбежно отсылает
читателя к «Запискам юного врача» Булгакова. Тут и захолустье, и юный врач.
Аналогия очевидна, но это никак не сказывается на впечатлении.
Врачебная практика играет одну из
основных ролей в структуре произведения, все-таки именно профессиональный
интерес, дело привело героя в Африку. Он сам заболевает и, уже зная, что это
малярия, подробно описывает все симптомы, вплоть до момента, когда впадает в
забытье. На помощь приходят новые товарищи.
Книга, кстати, полна примеров
добрейшего товарищества и взаимовыручки, которой не мешает ни разность языков,
ни национальность (несмотря на пристрастие некоторых персонажей к разговорам о
сегрегации). Уже на первых страницах главный герой в знак дружбы делит пачку
овсяного печенья (вместо ореха кола, как делают в Нигерии) с
ординатором-нигерийцем. А потом совершенствует грамматику и произношение ашанти-чви под присмотром медсестры Наны Нкетсия, которая помогает расставить ударения в словах,
чтобы слово «хорошо» не звучало как «вентилятор» (язык чви
— тональный).
Ординатор Энтони, сдавший экзамен
на высший балл, травит байки о своих гангстерских похождениях, медсестра Нана
оказывается чуть ли не принцессой Аккры, избравшей профессию, не понравившуюся
семье, и потому оставшейся без отцовского наследства.
Коротая вечера на дежурстве,
молодой врач из Америки, русский поэт, почитывает сказки йоруба. Получает от
местного поэта электронные письма с его творчеством, переведенным на
английский, в качестве пособия по языку. На работе спорит с врачами, которые не
желают кормить безнадежных пациентов. Оплачивает из своего кармана лекарства
для больного мальчишки. Наблюдает людей, калечащих себя, чтобы попасть в
больницу, подсевших на морфий... Банальность вездесуща: в Африке все точно так
же, как везде — циники, идеалисты, одинокие люди, больные люди, умирающие люди.
Но все узнаваемое соседствует с удивительным. Удивляют
язык и еда, удивляют традиции и житейская мудрость, удивляют характеры и
судьбы.
Стесин дает всем шанс узнать вещи настолько особенные, что мало
кому выпадет возможность прикоснуться к ним в действительности. В конце концов, даже если кого-то не впечатляет поэзия ашанти и проблемы языковой адаптации, обычаи далекого
южного мира и подробные рецепты африканской кухни точно вызовут интерес: кенке — сброженная
кукурузная мука, которая подается в качестве гарнира, келевеле
— закуска из жареных бананов с имбирем и арахисом, ато
— пирог из толченого ямса с пальмовым маслом, яйцом и вяленой рыбой…
Время от времени автор погружается
в воспоминания о своей жизни в СССР — о детстве, о ребятах во дворе. Это все наслаивается
одно на другое. Даже нет, не наслаивается, а перемешивается, уживается рядом —
язык, больничный быт, пейзажи, ужасы болезней, традиции Африки и молодой
западный человек с воспоминаниями о Советском Союзе.
Написано все это просто и внятно,
но иногда поэт берет верх над очеркистом.
