Роман
Арбитман. Как
мы с генералиссимусом пилили Луну: Первая попытка мемуаров. — М.: Время, 2014.
После
«Биографии второго президента России» название новой книги Романа Арбитмана
удивлять не должно. Человек, замещавший, пусть и виртуально, Путина, а потом
сгинувший в глубинах космического пространства, вполне мог и пилить
астрономические объекты с самим товарищем Сталиным.
И тем не менее название книги несколько дезориентирует.
Главка про распил Луны в ней, конечно, есть, но в целом книга Арбитмана — сборник
в стиле «о времени и о себе», который, строго говоря, распадается на две
отдельные книги.
Одну из них можно назвать ну, скажем, «Жизнь и необычайные
приключения Романа Арбитмана». Автор скромно замечает в предисловии, что на
полноценные мемуары его труд не тянет. И это верно — первая книга является
чем-то средним между детективом, шпионским романом и отчетом о том, как у
автора временами обострялся бред величия. Из нее читатель узнает о том, как
автор, скрываясь под разными личинами (от «бывшего опера» до «американского
писателя»), переходил советско-бельгийскую границу, раскрывал тайны Вероники
Кастро, воскрешал Брежнева, вещал устами Сталина и переписывал историю
советской литературы. Было трудно, и один раз его разоблачили аж из Парижа. Но
и после этого Арбитман не оставил своего рискованного образа жизни. Он сумел
уволить президентского охранника и запустить боевую ракету, спас от похищения
Вацлава Гавела и почти нашел золото КПСС, вторгся в личную жизнь Ленина,
Крупской и Инессы Арманд, помог самому легендарному доктору Хаусу, а между
делом стал вторым президентом России и чуть было не отправился за это на
костер. Спасли его Пушкин и Шварценеггер, которых он загодя предусмотрительно
произвел в евреи.
Вторая книга не такая веселая и называться бы могла «25 лет
борьбы против глупости, серости и плохого вкуса». В ней рассказывается, как
автор боролся за качество отечественной фантастики в литературном издательстве,
издевался над почти священными литературными коровами, приписывая им
несуществующие произведения, осмеивал клерикалов и борцов за нравственность где
надо и где не надо, выливал ведра плавиковой кислоты на амбиции отечественных
фантастов, ставящих себя наравне с зарубежными мастерами, а то и выше.
Как всякий персонаж книги о замечательных приключениях,
Арбитман охотно и не без гордости описывает свои достижения. Вот, посмотрите —
я тот самый Арбитман, который одним из первых вонзил свое орало в непаханую
целину детективного жанра еще в конце далеких 1980-х. Это по моей книге был
снят первый отечественный детективный сериал. Вы, конечно, знакомы с такой
штукой, как фейк? Так и здесь, ловко скачущий между трещин на сломе эпох барон
Арбитман наследил со своими интервью с Вероникой Кастро, измышлениями о
некробионтах, с мистификацией истории совет-ской фантастики, да много еще с
чем.
Арбитман еще в 1990-х заметил готовность нашего
читателя-обывателя глотать самые немыслимые фантазии. И действительно, читатель
постсоветской эпохи вырос в уникальной стране, которая рухнула неправдоподобно
быстро и немыслимым образом, да так, что многие не могли еще долго в это
поверить. А когда поверили, то, в свете вскрывшихся во времена гласности
поразительных тайн и умолчаний, готовы уже были верить чему угодно. «Хомо
постсоветикус, — пишет Арбитман, — вообще странно устроен: он упрямо не желает
верить очевидному и с готовностью поддается гипнозу фантастической небылицы.
Где же граница, за которой самый легковерный читатель поймет, что его надувают?
И есть ли эта граница вообще, или область людского простодушия (из вежливости
употребим такое слово) простирается в бесконечность? Интересно бы это
проверить, думал я».
И Арбитман проверял. Он придумывал писателей, поэтов и
ученых, а те, в свою очередь, писали стихи, книги и научные трактаты. Он
придумывал другую историю страны с Лениным, Крупской и Арманд, с живыми
мертвецами в Кремле и с несуществующим президентом Арбитманом. Устами Каца он
измыслил другую историю советской литературы, равно как и — своими собственными
устами — другое настоящее литературы современной (рецензии на вымышленные
произведения). Иногда Арбитману удавалось придумывать так удачно, что кое-что
сбывалось. Арбитман любит 1990-е. Воздух этих лет, по его признанию, был
холоднее, но значительно свежее. Можно было простудиться и бредить, но бредить
как страшно, так и весело. Задохнуться было точно нельзя. Эта атмосфера дала
многим импульс невиданной свободы, если не ощущения «вседозволенности»: можно
не только говорить что угодно, но, быть может, и стать кем угодно — хотя бы в
воображении, в виде фейка. Арбитман такой возможностью воспользовался и
придумал самого себя во многих лицах, именно себя, а не чьего-то ремейка.
Из книги вырисовывается портрет человека, который, конечно,
не творил эпоху «лихих 90-х», но жил в ней как рыба в воде, воде, надо сказать,
мутной и пенистой. Он чувствовал веяния эпохи, иногда даже выступал ее
медиумом. Но когда он нечаянно выступал медиумом, голос эпохи обычно не
совпадал с мнением самого Арбитмана. Арбитман сотворял очередной фейк, а он
оказывался, совершенно неожиданно, созвучным тому, что многие хотели услышать
на полном серьезе. Бред 1990-х подсовывал Арбитману сюжеты, которые казались
реализуемыми только на бумаге. К своему удивлению, он обнаружил, что некоторые
из этих сюжетов, и даже не самые веселые, стали сбываться. Так случилось с
якобы существовавшим замыслом Сталина о разделе сферы влияния на Луне, в
который многие охотно поверили — потому, очевидно, что им нужен был «лунный
Сталин» как еще одно свидетельство утраченного величия. Тогда-то Арбитман и
осознал, что «изменилась жизнь, окружающая фантастов. Нечто по-настоящему
невероятное сегодня измыслить практически невозможно: реальность все равно
окажется фантастичней и безумней. И, конечно, печальней…».
Словом, Арбитман, как и многие, принял участие в большой игре
1990—2000-х со смыслами и вкусом. Правда, в отличие от тех же многих, у него
были тот самый вкус и внутренние барьеры. Поэтому за игрой следовало
саморазоблачение. Арбитман играл не всерьез, а когда замечал, что другие-то
играют всерьез, — ужасался и обличал дурной вкус. Что для Арбитмана было
веселой игрой, то для других нередко являлось циничной стратегией «пипл
схавает» и прагматичным реагированием на социальные заказы и пожелания власти.
Хотите хороших мифов «про нас» в противовес западным плохим мифам про Россию?
Получите!
Пока Арбитман создавал веселые фейки и альтернативные истории
с возможно-стью честного саморазоблачения, кое-кто занимался почти тем же
самым. Они создавали другие фейки — про «Россию, встающую с колен»,
«энергетическую сверхдержаву», «стабильность» и «суверенную демократию» и т.д.
Все эти фейки были несмешные и без возможности саморазоблачения. Деятели
помельче создавали ремейки — от многочисленных ремейков советских и западных
фильмов и книг до политических ремейков КПСС и ВЛКСМ, Леонида Ильича, процессов
1930-х и т.д. Торжество ремейков в нашей жизни не без оснований кажется
Арбитману признаком глубокого застоя, ибо «застой — это когда во всех сферах
нашей жизни заправляют люди, не способные придумать ничего нового».
Впрочем, тут опытный фейкмейстер Арбитман не совсем прав.
Застоем сегодня была бы ситуация, когда, выражаясь утрированно, есть только
одни ремейки. А у нас, к счастью или к несчастью, еще есть и фейки. И когда
ремейки начинают сталкиваться с фейками, ожидать можно чего угодно. Сегодня вот
фейк про Россию, наконец, «вставшую с колен», на крымской земле органично
соединяется с ремейком «возвращающегося СССР». Чем бы это ни закончилось —
скучно не будет.
