Артур Хоминский.
Возлюбленная псу. Полное собрание сочинений. Составление
и послесловие А.Л. Соболева. — М.: Водолей, 2013.
Имя
и фамилия автора (по отчеству он — Сигизмундович), вопросительный знак вместо
даты смерти, заголовок и подзаголовок книги настраивают на мысль о литературной
мистификации. Полная неизвестность автора (год-полтора назад о нем знали всего
два или три человека из числа знатоков «неизвестных поэтов») в сочетании с
известностью публикатора — как раз одного из этих знатоков — только укрепляют
подозрение.
Артур Сигизмундович Хоминский действительно существовал, но
это почти все, что мы знаем о нем. В 1907—1916 годах под этой фамилией в
Звенигородке (на реке Гнилой Тыкич — и это не мистификация, а реальный топоним)
и в Киеве вышли пять книжечек стихов и книжечка прозы, полностью включенные в
рецензируемое издание. Печатных откликов на них не выявлено, равно как и следов
участия их автора в литературной жизни — за исключением двух писем, но не
кому-нибудь, а Александру Блоку: в первом автор просит о личной встрече, во
втором — жалуется на отказ. Псевдоним? Но в реестре выпускников Киевской первой
гимназии за 1906 год значится Артур Франц Юлиан Сигизмундович Хоминский. Дата
рождения взята из его прозаического произведения «Уют Дженкини» — и у нас нет
оснований не верить ей. Хотя проверить хотелось бы…
О стихотворных произведениях Хоминского, за единственным
исключением, я говорить не буду. Большую их часть мог написать кто угодно из
современников, хотя «сильная поэма» (авторское определение!) «Возлюбленная
псу», давшая название всей книге, сделала бы честь Николаю Олейникову (или Юрию
Одарченко? или Виктору Мамченко?). Главное открытие — проза Хоминского, текст
(затрудняюсь определить его жанр, а автор себя этим не утрудил) «Уют Дженкини»,
который ощутимо меняет наши представления о «литературной эволюции».
Пересказывать это произведение не буду — его необходимо
прочитать. Цитировать тоже трудно — хочется выписывать страницами, что отчасти
уже сделано на сайте издательства «Водолей», откуда разошлось по просторам
Рунета. Скажу лишь о впечатлении — ничего оригинального. Местами напоминает
Вагинова, особенно ранние вещи вроде «Монастыря Господа нашего Аполлона» или
«Звезды Вифлеема», местами «Странствия и приключения Никодима Старшего»
Скалдина; кому-то приходит на ум Добычин, а кому-то и вовсе Лотреамон (по
сходству скорее литературной судьбы, нежели текстов) и роман «потока сознания».
В чем же открытие? В том, что Хоминский ничего из этого не читал и читать не
мог, потому что «Уют Дженкини» написан между 1908 и 1914 годами и опубликован в
год окончания работы. Перечисленные выше авторы эту книгу, вышедшую тиражом 100
экземпляров, тоже вряд ли читали: скажем так, вероятность этого исчезающее
мала.
Прозу Хоминского я прочитал в виде сканов с оригинального
издания — и только так убедился, что это не мистификация; «документ Word» не
подействовал бы на меня даже при клятвенном уверении, что это подлинное
произведение 1914 года. Прочитав его, я предложил будущему составителю
переиздать «Уют Дженкини» в виде книги, дабы поделиться нашей радостью с
другими. За такого абсолютно безнадежного — в коммерческом плане — автора не
взялся бы ни один издатель (и никто его в этом случае не упрекнул бы), а поиски
гранта заняли бы много времени при минимальной надежде на успех (по
вышеуказанной причине). Тогда составитель, пишущий эти строки и еще одна
поклонница Хоминского (прочитавшая «Уют Дженкини» в виде тех же сканов)
объединили свои финансовые усилия — и книга вышла. Надеюсь, читатель не
заподозрит меня в рекламе «товара» с корыстными целями.
Я не филолог и не берусь строить предположения, откуда взялся
Хоминский-писатель и кто повлиял на него. Сам он ни на кого не повлиял, но
многое предугадал и предвосхитил. Как это возможно, я, право, не знаю — и
именно в этом причина ошеломля-ющего удивления напополам с недоумением, которое
испытываешь при чтении уже первых страниц книги.
«...4. Дедушка воспрянул духом и потерял браслет.
5. Археологическая комиссия постепенно приближается к зайцу.
6. Моя мама в пуху.
7. Стало доподлинно известно, что разъяренный лев проглотил
семейство моего двоюродного брата, равно как и соломенную шляпку моей
заботливой матери.
8. Тетя Лиза не может предотвратить землетрясения.
9. Очевидно, что брату, изредка подталкиваемому слабым
северо-восточным ветром, было приказано наблюдать за мышами.
10. Молодая безупречная девочка стоит над кровоподтеком.
11. Когда брат доказывал свое царское происхождение, он
смотрел на ту собаку, около которой стоял дом.
12. Опытный фармацевт мажет красной краской длинный хвост
нездешнего кота.
13. Человек несет медведя в лес».
Такие фразы диктовал наставник герою книги Тальскому —
будущему члену Общества Стояния на Перекрестках. А вот какие математические
задачи предлагались его пытливому уму:
«У 2 торговок было 3 яблока. Одна из них сказала другой: если
ты мне дашь одно яблоко, то у меня будет количество яблок, равное наибольшему
корню уравнения 7х7 + 6х6 + 5х5 + 4х4 + 3х3 + 2х2 + х = 1538; если же я тебе
дам одно яблоко, то у тебя будет количество яблок, равное 22-й цифре справа
числителя тридцать второго числа Бернулли. Спрашивается: какое первоначальное
число яблок у обеих торговок? Ответ: 1 и 2».
«Быстро и легко решал он такие задачи, и дух его погружался в
тайны царицы знаний — математики. Но все же, достигнув 15 лет, когда его
спрашивали: кем думает он быть? Банкиром или спортсменом? Тальский задумчиво
улыбался и неизменно отвечал: «Я буду членом Общества Стояния на Перекрестках».
И окружающие приветствовали его, и сердца их наполнялись радостью великой».
Да-да, это опубликовано в Киеве в 1914 году. Жаль, что в
книгу не включен ни один скан оригинала — читателю приходится верить на слово.
