Евгений
Ельчин. Сталинский нос. Перевод с английского Ольги Бухиной и
Евгения Ельчина. Иллюстрации: Евгений Ельчин. Послесловие историка: Б.
Беленкин. — ----
М.: Розовый жираф, 2013.
Кто старое помянет — тому глаз вон,
а кто забудет — тому два.
Пословица
При
огромном количестве замечательно изданных детских книг еще одна на первый
взгляд не кажется событием. Но это событие. Это первая (и, надеюсь, не
последняя) книга о страшном времени сталинского террора, написанная для детей.
Ее автор, выпускник Ленинградского государственного института театра, музыки и
кинематографии, в 1980 году вместе с другими выпускниками ЛГИТМиКа основавший
Томский областной театр юного зрителя, в 1983 году эмигрировал в США. В
авторском послесловии к этой книге «О страхе» он вспоминает, как его в
брежневское время посетил гость: «Он запер дверь на ключ, ключ положил к себе в
карман и мне в моей же мастерской предложил сесть. … После его ухода у меня
долго тряслись руки. И хотя стукачом я не стал, страха перед КГБ у меня не
убавилось. … Страх этот особый, он сидит у меня где-то в области желудка, и
хотя я давно живу по другую сторону океана, он не слабеет»…
Книга
рассказывает о двух днях жизни мальчика, которые потрясли все его существо,
разрушив прежнюю картину мира. Простой язык, стремительно развивающийся сюжет,
короткие предложения, выразительные иллюстрации, сделанные самим автором, — ее
достоинства.
Саша Зайчик
мечтает стать пионером и строить коммунизм, готовится «…без устали трудиться
для родной Страны Советов и лично для Вас, дорогой товарищ Сталин» — это из его
письма вождю. Живет Саша с отцом в коммунальной квартире на двенадцать семей, а
это сорок восемь человек. Межкомнатные перегородки тонкие, «не всегда до
потолка доходят», все всё про всех знают. На всех — одна кухня и одна уборная.
На плите — двенадцать конфорок, по одной на семью. Но живут дружно, находя в
этой скученности положительное: «чувствуют себя коммунистическим “МЫ”, а не
капиталистическим “Я”». Правда, чтобы получить большую комнату, один из соседей
пишет донос на Сашиного отца, и однажды ночью того арестовывают.
Жизнь Саши
переворачивается — он уже не строитель коммунизма, а сын «врага народа», изгой.
Далее действие
переносится в школу. Саша сидит на первой парте. Учительница обращается к
классу с такими словами: «Ребята, у меня важное сообщение. … Коммунист-герой,
недремлющее око наших доблестных Органов, отец вашего одноклассника, дорогой
товарищ Зайчик приедет сегодня на пионерскую линейку и собственноручно повяжет
вам красные галстуки. Правда, замечательная новость?». Саше поручено вынести на
линейку красное знамя. Но его папу ночью арестовали, и он знает, что с ним
будет, когда в школе об этом узнают. Его пересадят на последнюю парту к
двоечникам — сошлют на камчатку. Его не примут в пионеры. А в конце концов его
исключат из школы и замажут чернилами его лицо на фотографии класса. Так всегда
поступают с детьми арестованных «врагов народа». У расстроенного Саши,
доживающего последние минуты внешнего благополучия, нарушается координация, и с
ним случается еще одна беда: в актовом зале, случайно споткнувшись, он древком
знамени отбивает нос у бюста Сталина.
Безносый бюст
приводит всех в ужас. За это святотатство может пострадать весь школьный
коллектив, поэтому все бросились на поиски виновного. Учительница требует,
чтобы каждый ученик написал список подозреваемых. Кто не знает, кого
подозревать, сам попадает под подозрение. Разумеется, главные подозреваемые —
дети репрессированных родителей. Затем в школу приезжают «представители
органов», и ситуация становится такой, будто в клетку с кроликами посадили
голодного удава. Кроликами становятся все: и дети, и учителя, и директор школы.
Современному
ребенку трудно будет представить эту ситуацию. А если удастся представить, то
будет трудно поверить, что все это правда и так было на самом деле. Его
родителям, которые тоже в сталинское время не жили, но знают о нем от бабушек и
дедушек или из истории своей семьи, поскольку сталинизм коснулся практически
всех чем-то страшным, — тоже будет полезно прочесть эту книгу, поскольку она
позволяет прочувствовать полную незащищенность человека перед жестокой
государственной машиной, мгновенно и, что ужасно, случайно уничтожающей в
человеке личность. Ребенок, читающий эту книгу, сможет понять, как было плохо,
неуютно и просто страшно тогда жить. Никто из тех, кого еще ни в чем не обвинили
и не арестовали, не был от этого защищен, тюрьма была не где-то далеко — она
была везде, вокруг людей и внутри людей.
Дети должны об
этом знать. Так было. Эту правду невозможно замолчать, забыть, вынуть из
истории, вырезать из учебников. Потом у детей будут «Архипелаг ГУЛАГ», рассказы
Шаламова и другая лагерная проза, которую не изъять из истории русской
литературы. Прочитав эту книгу, подросший ребенок поймет, о чем говорил
Мандельштам: «Мы живем, под собою не чуя страны...». И многое еще поймет.
Сегодня, когда
преподавание истории направлено на то, чтобы заставить ребенка гордиться
великой страной СССР, в которой было много другого: стройки, промышленность, в
войне победили, в космос полетели, — эта книга может вызвать скандал, а
возможно, ее издатель потерпит репрессии, как это случилось с издательством
«Компасгид», главный редактор которого вынужден общаться с прокурором по поводу
издания переводной (!) детской книги о флагах. Издание книги, в которой
гражданка Франции рассказывает детям о символике цвета и изображений на флагах,
оказывается, оскорбляет наше национальное достоинство тем, что красный цвет
литовского флага означает кровь, пролитую этим народом «в борьбе с и русскими и
германскими завоевателями». Бдители явно и понятия не имеют, что литовский флаг
появился не после отделения Литвы от СССР, а в средневековье было Великое
княжество литовское и русское, которого не стало после того, как окрепла
Северо-Восточная Русь.
Великие
стройки, становление промышленности, победа в войне и освоение космоса дались
нашему народу дорогой ценой. Невероятно дорогой. Вожди этой страны расплатились
за ее достижения болью, кровью, страхом и нищетой нескольких поколений.
Но как знание
о преступлениях власти или отдельных людей влияет на наше чувство патриотизма?
Мне кажется, что практически не влияет. Эти понятия лежат в разных плоскостях.
Разве немцы, осудив нацизм, который также имел немало технических, научных и
культурных достижений, — меньше любят свою родину, свою великую культуру? А в
истории Америки было избиение индейцев и расизм, который целенаправленно
искореняется государством. Однако огромная любовь и гордость американцев за
свою страну всем известны. Недавно там вышел роман Кэтрин Стокет «Прислуга» — о
сложных взаимоотношениях белых и черных американцев, об обидах, притеснениях, о
преступлениях на расистской почве. Я не могу себе представить такой отклик на
роман: зачем вспоминать былое, это очерняет нашу великую родину; не надо
перетряхивать грязное белье… Исторические ошибки, если они осознаются и искупаются,
содействуют патриотизму, а вот если замалчиваются или оправдываются —
становятся базой оппозиционных сил и источником разочарования для наивных
патриотов, которым эта правда открывается, — а правда всегда открывается.
Но вернемся к
не принятому в пионеры Саше Зайчику, которому в пионеры уже не хочется. Он
бежит на Лубянку в надежде увидеть отца. Взрослые читатели понимают — не увидит
он больше отца никогда. Но дети этого не знают, у них есть надежда, что, может,
увидит.
И только там,
в тюремной очереди, среди таких же, как он, Саша находит сочувствие, понимание
и помощь. Добрая женщина дает ему поесть и предлагает пожить у нее, пока ее сын
в заключении. Она говорит: «Попали мы с тобой в переплет, Зайчик. Как думаешь,
выпутаемся когда-нибудь? … Выпутаемся, наверно. … А пока остается только ждать.
Подождем, Зайчик?»
Последние
слова этой книги — «И мы ждем».
До сих пор
ждем. В «Послесловии историка» сотрудник общества «Мемориал» Б. Беленкин пишет:
«Уже 20 лет не существует СССР, но и в нынешней России все еще слишком заметны
следы ушедшего времени. … Так и не прозвучало в нашей стране публичного
покаяния в преступлениях прошлого, не прозвучало публичного осуждения… власти,
погубившей миллионы жизней. Поэтому все еще есть опасность того, что описанное в
этой книге может повториться».
